Ярослав Шестак - Том Мередит. Повесть

И так, давя на струны заповедные, ему удалось наскрести группку разномастных мужичков, двое из которых были не вполне трезвы.

Взвалив Тома на свои плечи, процессия двинулась к эскалатору.

– Так, так, – говорил Том, направляя собственное движение, – теперь немного влево. Сейчас с поезда толпа повалит. Вы что, мужики?.. Ну как?

И тут он увидел молодую девушку, чем-то напомнившую ему его юность, американскую мечту и родную страну, все вместе, которая рассеянно двигалась по залу, выбиваясь из общего потока непрерывно снующих прочих альфа- и дельта-частиц. Захотелось как-то попасть в фокус этой девы, отобразиться в нем, прикоснуться и убедиться, что она есть.

– Вот это да! – вслух прокричал восхищенный Том. – Смотри, какая… Стоп, молодцы, поставьте меня рядом с ней, преочень буду благодарен.

«Молодцы» были рады стараться, они поставили Тома стоймя, прислонили к колонне и тут же испарились, однако, оставив его точно на пути следования американской грезы.

– Привет! – сказал он, когда она приблизилась, заметив ее любопытный взгляд, впрочем, более касавшийся патологии. – Я Том Меред и т, после операции направляюсь домой. А ты?

– Ира.

Она до того удивилась, остановившись рядом с ним, что имя произнесла почти машинально.

– Ирэн, значит; ну да, мне это нравится. Ты ведь не будешь прочь, если я к тебе как-нибудь… гм… то есть, если меня к тебе как-нибудь занесут? Ведь не будешь?

Ире захотелось послать его ко всем чертям, но в глазах у нее уже появилось такое искательно-женское выражение, говорящее о том, что их хозяйка помимо воли считает, что перед ней находится нечто достойное ее внимания.

Поэтому она промолчала.

Том в это время оглядывался вокруг, совершенно не замечая, какими глазами на него смотрят.

– А, черт, эти парни сновав сбежали… – он уставился на нее упругим, как у совы, взглядом. – Можешь ты мне помочь немного? Мне кажется, что эта доска очень скользкая внизу, и если ее положить… Я тут покатался немного.

Доска с наружной стороны действительно оказалась гладкой, точно свежезалитый каток. Когда Том, подпирая колонну и выезжая вперед ногами, плавно опустился на спину, Ира просто взяла его за руку и повлекла за собой, не испытывая при этом ни малейшего неудобства.

– Я ведь страшно больной, – рассказывал ей Том, пока они подбирались к эскалатору. – Я ведь распухший весь: снизу доверху. У меня энцефалит. Муха, знаешь, укусила, такая большая красная… муха.

Он ненадолго заткнулся, обдумывая, что же значит – «красная».

– Ну, она стала красной, конечно же, после того, как укусила. Ты понимаешь, я чуть просто не рехнулся…

– Всегда думала, что энцефалит от клещей.

– Ну да, конечно, от клещей, от мух, от прочей всей этой гадости.

У самого эскалатора поток людей сгустился. Общение с Ирой прервалось. Она осторожно прокладывала путь прямо к цели, в то время как Том за ее спиной шумно оповещал остальных о своем присутствии. Потом Ира исчезла, сомкнутые плечи продавили ее вперед, оставив ему лишь ладонь и часть руки, обрывающуюся у локтя. Том оказался в окружении бесперебойно ступающих ног. Он попытался вернуть девушку обратно, но тем только усугубил свое положение: дернув раз-другой, он вдруг с ужасом ощутил, что лишился ее верного водительства. Рука ее выскользнула в самый неподходящий момент, перед заходом на постой, быть может, тем счастливо избавив Ирину от сложных переломов, но вот его оставив судьбе на полный произвол.

Том тотчас вцепился в первую попавшуюся конечность, но ошибся адресом, ему вложили монетку, и он принужден был переметнуться на чье-то пальто. Его вновь стряхнули, доска оказалась резко вывернутой влево, – и в следующий миг он перекрыл доступ на ленту, став твердо поперек, как волнорез.

Движение споткнулось, а затем через него полетели подошвы, сумки, чемоданы и дети. В воздухе повисла недоуменная брань и ответом ей был вопль Тома, которого успели ткнуть дамской шпилькой. Словно полк солдат ринулся в атаку, все как один в тяжелых сапогах, и Том уже не мог кричать, он отбивался что есть сил руками, в бешенстве рассылая тумаки направо и налево.

К счастью, Ира в этот момент находилась поблизости у стены, поджидая Тома, и все видела. Шум борьбы заставил ее немедленно действовать – она снова бросилась в толпу. Причудливым тараном разрезав слипшуюся массу, она пробилась к будке дежурной и лихорадочно забарабанила руками по стеклу.

Дежурная, узрев ее отчаянные жесты, обернулась, и, наконец, установив причину переполоха, быстро остановила подъем.

Зажегся соседний тумблер, побежала левая линия.

Увлекаемая новым руслом, толпа медленно схлынула.

Когда место на сходнях достаточно обнажилось, зрению предстала жалкая, но воинственная картина: Том, метая проклятья сквозь стоны, ощупывал себя трясущимися руками, не смея коснуться взглядом своего тела. Ему казалось, будто внутри у него теперь разлит некий огненный маринад, в котором плавают битые кости да еще лохмотья израненной души. Нет, он больше не поедет кататься в метро, ни за какие чудеса. Уж лучше пешком, то есть на коляске, как угодно, – с этого момента он определенно ненавидит подземку имени Ленина и все, что с ней связано.

Когда Ира поравнялась с ним, он приглушил свои стенания, потом умолк и попытался сделать вид как ни в чем не бывало, даже изобразил слабое подобие улыбки.

Она склонилась к нему.

– Ради бога, извините меня, – проговорила девушка срывающимся голосом, – я была так неосторожна. Вас не очень ушибли?

– Да нет. Ну, то есть да. – Огонь внутри померк, и теперь Том быстро приходил в себя под участливыми глазами Иры. – Есть немного. Ну и тяжеловесы, – никогда не знал, что люди могут столько весить. – Он помолчал, раздумывая. – Ну да, ясно, время-то послеобеденное. Поедем, Ирэн, надо выбраться из этого ущелья… диких иноходцев.

Она прислонила его в предвыходном пространстве метро к стене:

– Сейчас, минутку, мне нужно позвонить.

Ира куда-то ушла, а Том, оставшись в одиночестве, быстро начал скучать. Боль почти улеглась, он совсем о ней позабыл. Возможно, тут не обошлось без общего парализующего влияния организма, иначе чем можно было объяснить то любопытство, с которым он разглядывал все вокруг него происходящее? Впрочем, картина поднимающихся из глубины людей быстро утомила его своим однообразием. Если бы некоторые экземпляры, зазевавшись на его облачение, изредка не забывали про своевременный сход, отчего нелепо спотыкались и подпрыгивали, с трудом удерживая под ногами почву, – он бы долго на ней не задержался.

Том перевел взгляд на газетный киоск, почитал заголовки и тут обнаружил, что находится в центре внимания группы юных бездельников. Они расположились прямо напротив. Их терпение, видимо, уже давно иссякло, и, дождавшись наконец его угрюмого взора, они сочли себя просто вправе приблизиться и завязать с ним знакомство.