Петр Алешкин - Победитель. Пьеса и киносценарии

М а р к е л и н: Пятьдесят штук.

М и ш к а Ч и р к у н о в: Пятьдесят штук огурцов и три фунта сала.

М а р к е л и н: Мало, пять. Скажи, реквизиция производится по указанию уездного Совета.

А н д р ю ш к а: А если не поверят?

М а р к е л и н: Скажи, распоряжение у Маркелина (он поднял вверх плетку), если сомневаются, сам заеду, покажу, неделю чесаться будут.

А н д р ю ш к а: А к огурчикам и сальцу, естественно.

М а к с и м (захохотал, хлопнул по спине Мишки): Ну и орла ты выбрал! Парочку еще таких, и за Масловку я спокоен, (Шавлухину). И это, есессно, да поскорей!

А н д р ю ш к а (Мишке Чиркунову): У кого, у Ольки Миколавны?

М а р к е л и н: Вонючий у нее, зараза… У нее завтра реквизиру¬ем. Щас у Гольцова, у него почище и покрепче.

А н д р ю ш к а: Может, эта… Один я не донесу… Мне бы крас¬ноармейца… на первый случай, чтоб потом знали, а?

М а р к е л и н: Соображает, стервец! (красноармейцам, поровшим деда). Ребята, под его команду ровно на полчаса. Возьмите сани!

Крестьяне понуро расходятся. Егор тоже хотел уйти, но его взял за рукав шинели Мишка Чиркун.

М и ш к а Ч и р к у н о в: Идем с нами, посидим, полялешничаем.

М а р к е л и н (Максиму недовольным тоном): Что ты делал в церкви? Опять над попом измывался? Отстань от него, он вреда нам пока не делает.

М а к с и м: Вот именно, пока. Слышал бы ты, что он мне говорил.

М а р к е л и н: Я от него ничего плохого не слышал.

М а к с и м: Значит ты слушать не умеешь, или уши заложены… У тебя какая задача? Хлеб из мужика выколачивать, вот и пори его. А моя задача – идеология!

М а р к е л и н: Измывательство над невинным человеком зовется иначе.

М а к с и м: Ты хорошо делаешь свое дело, продолжай также, и не суйся туда, куда тебе не приказывают.

Изба Чиркуновых. В избе раздеваются Маркелин, Максим, Мишка Чиркунов и Егор Анохин. Входит в избу Андрюшка Шавлухин: на плече – гармошка, под мышкой – четверть сизого самогона.

А н д р ю ш к а (весело докладывает Мишке): Приказ исполнен, вот оно, лекарство от всех скорбей! (Поднимает вверх четверть с самогоном).

М а к с и м (восклицает радостно): Ух ты, даже гармошка! Ну, ты, брат…

Мишка режет хлеб, сало, наливает в стаканы самогон. Отец Мишки, Трофим, худой мужик со спутанной бородой, увидев четверть, закряхтел на печи, развернулся, выставил зад в заплатанных штанах. Нащупал голой ногой гарнушку и, держась за грядушку печи, спустился на пол. Надел валенки с дырявыми носами.

А н д р ю ш к а (отцу Мишки): Чего ты валенки не подошьешь? Палец отморозишь.

Т р о ф и м: А-а, некогда.

А н д р ю ш к а (смеясь): Весь день на печи, а некогда?.. (Отвернулся к Максиму, заинтересовался его кобурой с маузером). Всем комиссарам маузеры выдают?

М а к с и м: Мне выдали. Но я еще всегда с собой браунинг ношу, на всякий случай (вытащил он из кармана браунинг и показал Андрюшке).

М а р к е л и н (поднимая стакан): Ну что, товарищи, за наше дело, за удачное завершения дня!

Выпили, стали закусывать солеными огурцами, салом, яблоками.

М и ш к а Ч и р к у н о в (Маркелину): Загнул ты с двадцатью пятью фунтами. Многовато. Скости… Хотя бы пятнадцать или на худой конец двадцать.

М а р к е л и н: Отступать не буду… Увидишь – привезут.

М и ш к а Ч и р к у н о в: А с Советом что ты хочешь делать?

М а р к е л и н: С Советом? Погляжу. Еще не придумал (взглянул на Егора). Не бойся. Оставлю я в живых отца… Но угомонить его надо. Слишком неугомонный. Много еще хлопот Советской власти принесет…

М а р к е л и н: Я угомоню, будь спокоен. И «Мирской приговор» он у меня враз выложить.

М а к с и м: С этим ты уж постарайся, не допусти схода.

М а р к е л и н: Эх, зарубку я им на память сделаю! Узнают, как Маркелину перечить!

Андрей Шавлухин улыбался, прислушивался к раз¬говору, а сам потихоньку тянул гармошку туда-сюда у себя на коленях.

Т р о ф и м (Андрюшке): Чего ты пиликаешь, играть, так играй бодрея.

М а р к е л и н (Максиму): Максим, рвани-ка!

М а к с и м (взял гармонь, заиграл уверенно и громко запел): Крутится-вертится шар голубой… Эх-да! Крутится-вертится да над головой…

М а р к е л и н: Брось! Давай лучше «Цветы ЧеКа». (Объяснил всем) Мне его из ЧеКа дали. Маркелину кого попало не дают. Знают… Мне наш губпродкомиссар наказывал: не жалей родных мать-отца, когда задания партии выполняешь! И я не жалею.

Максим с шипением сдвинул меха гармони и запиликал, запел, играя своими черными бровями.

Максим пел озорно, легко, вздергивал черную бровь, подмигивал Андрею Шавлухину, который улыбался, глядя, как он играет, как поет.

А н д р ю ш к а: Ловко, а! (налил полстакана самогона и протянул Максиму). А с каких лет ЧеКа на работу примает?

М а к с и м: В ЧеКа с улицы не берут. Нужны заслуги перед партией, народом. Поработай в Совете, поглядим, может, и ты удостоишься доверия… А работа вам нелегкая предстоит (взглянул Максим на Мишку Чиркуна). Разговаривал я утром с вашим попом. Нашу веру он ни в какую принимать не хочет, будет народ мутить, вот посмотрите. Нелегко вам придется…

М а р к е л и н: Отстань ты от попа, чего ты к нему пристал. Он тебя не трогает, и нам не мешает.

М а к с и м (строго): Он наш главный идеологический враг! И ты как коммунист и герой войны обязан это понимать. А ты постоянно выказываешь мягкотелость…

М а р к е л и н: Я мягкотел?! Да я этой рукой столько врагов порубал, сколько ты их по жизни не встречал.

М а к с и м: Верю, верю, все мы это знаем… На поле боя просто: вот он враг – руби его! А в жизни сложнее: глядишь – с виду нормальный поп, а заглянешь в нутро – смертельный враг. Ты спроси у него про попа, (указал на Мишку). Он с детских лет с ним общается. Скажи, (Мишке), друг нам или враг поп?

М и ш к а Ч и р к у н о в: Да, поп наш известная контра, но народ его любит, верит ему…

А н д р ю ш к а (хмельно и со смехом): А что же ты к этой контре сватался. Зятьком попа захотел стать.

М и ш к а Ч и р к у н о в (резко ударив Андрюшку по шее): Остынь! Щенок, голос прорезался!

А н д р ю ш к а: Ты чо! Я ж шуткую.

М и ш к а Ч и р к у н о в: Не шути со старшими!

М а к с и м: Правда, сватался к попу, а?

М и ш к а: По пьянке забрел.

М а к с и м: Ну и как поп, обрадовался такому зятьку?

М и ш к а: Он же не дурак, видит, что я по пьянке, ну и выпроводил…

М а к с и м: Да, жесткий поп, сломать его трудно будет. Он мне заявил, что на крест пойдет, но нашей веры не примет. Мне пришлось ответить – крест нам организовать не долго.