Наталья Попова - День святого Валентина. Время не лечит, оно учит жить с болью

После окончания школы и выпуска из детдома выбор у выпускников невелик. В основном, разного рода ГПТУ. Как хорошо, что представившаяся возможность совпала с ее желанием. Она нашла свое призвание и была счастлива, поступив в швейное училище. Модельерского таланта сначала, конечно, не было, но трудолюбие и тщательность в работе сделали ее вскоре одной из лучших мастериц ателье, в которое она пришла работать после окончания училища.

Вопрос с жильем решился на редкость «удачно». Попала она на прием в райисполком к толстому лысоватому дяденьке, который сердечно объяснил ей, что лучше написать отказ от квартиры, которая ей, как сироте, полагается по закону, но неизвестно когда будет выделена, и получить комнату с подселением в трехкомнатной благоустроенной квартире. Сразу! Слукавил дяденька, что квартирка нужна ему самому, для своих нужд. Но Тамарочка была так счастлива тем, что у нее будет своя комната, считай свое жилье, что и не удосужилась заподозрить «доброго» дяденьку в лукавстве. Согласилась, получила ордер на вселение, постепенно свила свое гнездышко на восемнадцати метрах и была на седьмом небе от счастья. Одно огорчало, никак не воплощалась в действительность ее мечта о своей семье, о муже. Всех, кто пытался ухаживать за ней, осторожная Томочка почему-то подозревала в дурных намерениях, и давала им от ворот поворот. А тут вдруг нарисовался этот смешной увалень по имени Славик. Вроде добрый, вроде не наглый, не пристает с разными глупостями, работает шофером, в пьянстве не замечен, армию уже отслужил. А главное, у него есть семья, мать и отец, да еще дом с огородом и хозяйством. И решилась Тамара попытать счастье, выбрав в женихи Славика Чернецова. После нескольких целомудренных встреч Славик, смущаясь и потея, сделал ей предложение руки и сердца. И она согласилась без колебаний. Не знала бедная девочка, что в зажиточном доме не хотят видеть невестку-сироту, что мать устроила настоящую бурю с сердечным приступом и резко пахнущими лекарствами в знак протеста против будущей невестки.

Но Славик проявил неожиданное упрямство и сказал, как отрезал, – Если не примете Томку, уйду к ней в комнату. Совсем!

Пришлось мамаше сделать вид, что согласна на все. Но, даже еще не познакомившись с невесткой, затаила на нее лютую злобу за то, что та отнимает единственного и любимого сыночка. Не такую судьбу рисовала она сыну в своем воображении. И невеста у нее уже была на примете: соседская девушка, из хорошей, зажиточной семьи. А тут – голь перекатная, без роду без племени, детдомовка какая-то!

Свадьба была похожа просто на большую гулянку: только родня жениха, хотя, довольно многочисленная. О том, что невеста может позвать своих подружек, и речи не было. Все тосты и поздравления были адресованы, в основном, жениху. Его расхваливали наперебой, поглядывая в сторону мамаши, угодили ли словами о сыночке. Невеста была просто необходимым для свадьбы атрибутом. Но Тамарочка, несмотря ни на что, была ослепительно хороша в, сшитом собственноручно, красивом белом платье. А может быть еще и потому, что лучилось счастьем ее хорошенькое личико, да то и дело слышался заразительный смех. Она порхала, как белая птица, успевая на своей же свадьбе помогать свекрови и тетушкам обслуживать гостей. Ее сердечко переполняла радость оттого, что и у нее теперь есть семья и большая родня. Она готова была всем угодить и услужить. И совсем не замечала Тамарочка, как нет-нет, да и взглянет на нее недобрым взглядом свекровь.

– Доброе утро, мама, – обратилась невестка к свекрови в первый день после свадьбы.

– Какая я тебе мама?! – сверкнула глазами свекровь.

– А как же мне Вас называть? Тетя Дуся? – недоуменно вскинула брови Тома.

– Какая я тебе тетя?! Ишь, племянница нашлась! – пробурчала свекровь. – Зови меня Евдокия Петровна.

И сжалось сердце девушки в предчувствии тяжелой жизни в доме мужа. Но она тут же урезонила себя:

– Ничего. Я постараюсь, и она меня полюбит. Пройдет время, она поймет, что я для Славика – хорошая жена. И в доме буду хорошей хозяйкой.

Только могла ли она предположить, что эта женщина, которую она готова была полюбить, как родную мать, отвергает ее всем сердцем?! А уж видеть хозяйкой в своем доме эту «пришлую напасть» она и вовсе не намерена!

И начался вселенский ужас, именуемый семейной жизнью. В принципе, Славик был неплохим, покладистым парнем. К тому же воспитан был матерью в строгости, и ни к каким глупостям, табаку или водочке, пристрастия не имел. И Томочка готова была колдовать над своим семейным счастьем каждую минуту. Всеми возможными способами она добивалась расположения мужа, стремилась создать их собственный мирок на двоих. И все бы могло получиться, сложиться, склеиться. Но…. Евдокия Петровна не дремала. Казалось, она поставила целью своей жизни разлучить их, развести и выжить ненавистную невестку, сделав ее виноватой во всех смертных грехах.

– Неумеха, неряха, лентяйка, засоня, руки не оттуда растут, на чужое добро зарится, грубиянка зубатая! – Вот далеко не полный перечень «лестных» слов, которые каждый день слышал сын от матери в адрес молодой жены.

– А у меня давление, сердце, ноги и руки больные, спина не разгибается, – скорбно выговаривала каждый раз мамаша, когда сын возвращался с работы. – Давеча с боем заставила ее постирать тебе, так все самой перестирывать пришлось. Навозила кое-как, а ты ведь у меня аккуратист. Какой с нее спрос? Детдомовская! Им в прачке стирали, вот и не умеет. А главное, не хочет учиться, стараться ради мужа. Может, не любит?

– Заставила обед готовить, так все свиньям пришлось вылить, есть нельзя. Только продукты переводит. Пришлось самой обед стряпать. Конечно, детдомовская, кто же ее учил готовить, – тяжко вздыхала свекровь, уплетая за обе щеки плов, приготовленный перед рабочей сменой Томочкой. – Нас с батькой не почитает. Что начну подсказывать, огрызается, матом посылает. Говорит, что взашей нас с отцом скоро отсюда попрет, – жаловалась сынку мамаша, поджимая губы куриной гузкой и собирая горькие слезы в мокрый платочек. – Только ты, сынок, ей не говори ничего, что я тебе жалилась. Она грозилась, что еще хуже будет, если тебе пожалюсь, – добавляла масла в огонь Евдокия Петровна, а сама пытливо наблюдала, какое действие возымели на сына ее слова.

И Славик, в первые дни совместной жизни с Тамарой такой счастливый и радостный, как все молодожены, постепенно становился мрачным и молчаливым. Через некоторое время родители и Тамара с удивлением обнаружили, что их Славик вдруг закурил, а еще без особого повода, ведь раньше только по праздникам, стал прикладываться к спиртному. Томочка пушистой кошкой ластилась к мужу, а он не видел в этом ничего, кроме желания охмурить его, подкрасться поближе и цапнуть побольнее. Мудрая мамаша подсказала, что женщины так делают только для того, чтобы добиться своего. А Томочка, между тем, стараясь не замечать проявлений тайной войны, объявленной ей свекровью, изо всех сил стремилась создать то, что называется таким заманчивым словом семья. Шустрая и умелая, она все успевала. И убраться в доме, и перестирать-перегладить себе, мужу и свекрови со свекром. Варила-жарила, стряпала-пекла. И каждый раз, когда семья садилась за стол, она молчаливо ждала, что хоть кто-нибудь похвалит ее за мастерски приготовленную еду. Но свекор, видимо, был вообще глухонемым, или онемел в процессе жизни с этой Бабой Ягой. За все время совместного проживания Тома едва ли слышала от него и пару слов. Свекровь можно было пытать каленым железом, она все равно ни за что не сказала бы добрых слов невестке. А муж, каждый раз вставая из-за стола, неизменно говорил: «Спасибо, мама. Вкусно», – и укоризненно смотрел в сторону жены.