Владимир Владыкин - Распутица. Роман в пяти частях

Когда она с Женей и Варей приехала домой, было десять часов вечера. Николай ужинал сам, а потом смотрел телевизор, шёл какой-то детектив по Артуру Конан Дойлю.

– Ты что, вторую смену отпахала? – спросил муж, не глядя на жену, которая раздела детей и велела им помыть руки.

– Нет, дорогой, я заезжала к племяннице по просьбе сестры… – соврала она так легко и естественно, что даже сама удивилась этой открывшейся способности.

– Долго заезжала! – лениво проговорил муж.

– А что? Пока поговорили… Светкин Игорь пьяный, она жаловалась, что вконец распустился. Ну не уйду же от неё сразу…

– Где ты взяла столько масла? Весь холодильник им забила, тушёнку некуда девать.

– Семён Иванович попросил продать, я тушёнку Вале дала. Ты ругаться не будешь?

– Я думал, что на масло выменяла. Где же ты его будешь загонять?

– Может, предложу соседкам. В другом подъезде.

– Вот что, у нас в части намечается вечер под Новый год. Журыкин пригласил всех жён офицеров. И тебя пригласил.

– Разве он меня уже знает? – неподдельно удивилась она.

– Конечно нет. Наверное, хочет увидеть: по части слух пустили, что ты моё сокровище…

– Кто же так постарался? Не твоя ли бывшая напела ему после того раза, когда к нам приходила с детьми?

– Ну, если он придёт с Алевтиной Георгиевной, то Тоньке не увидеть тебя ещё разок…

– Хватит и одного раза. У вас всегда такие вечера проходили?

– Бывали, бывали…

Николай решительно встал, пошёл на кухню покурить у форточки. Юлия разогрела гречневую кашу с тушёнкой, посадила детей ужинать.

– Что у тебя нового в части? – поинтересовалась она, что делала весьма редко.

– Пока ничего. Вечер будет, чего тебе ещё надо? Ты, я вижу, рада пойти? – Николай глубоко затянулся сигаретой и выпустил в сторону форточки дым.

– А я хочу на танке прокатиться! – бодро сказал Женя.

– Детям нельзя на броне, – ответил отчим, не глядя на пасынка.

После ужина Юлия пошла с маслом по квартирам, ловя себя на мысли, что о детях думает мало.

– Ты как цыганка, – сказал ей вдогонку Николай, она деликатно промолчала, понимая своё гадкое положение, к тому же тон мужа как бы подчёркивал это, отчего она чувствовала себя не лучшим образом – словно воровка, которая проникла в чужую квартиру. Юлия сейчас в отчаянии подумала, что Николай не отдавал ей деньги – ни аванса, ни получки, будто она недостойна того, чтобы ей доверять семейный бюджет. Он, наверное, считал, что достаточно одного продуктового пайка, а деньгами поважать её необязательно. Наверное, он просто её не уважал и последние дни вёл себя как-то необычайно отчужденно. А может, он уже догадывается о её деловых отношениях с Михаилом и в этом скрывалась вся разгадка его такого странного поведения? Неужели с двумя детьми она не заслуживает счастливой доли? Разве она виновата, что так нескладно у неё сложилась жизнь: первый муж погиб, а второй оказался пьяницей и дебоширом. И Бог, если и есть, почему-то даже и не подумал за неё, сироту, заступиться. Юлия так глубоко прониклась этими чувствами, что от жалости к себе у неё на глазах выступили слезы.

В этот момент она нажала кнопку двери, послышался за дверью дребезжащий звонок. Дверь открыла пожилая женщина с любопытными глазами. Она, когда было ещё тепло на улице, сидела перед подъездом на лавочке с другими женщинами и всегда смотрела на Юлию, чем немало смущала её. И вот сейчас она увидела молодую женщину со слезами на глазах и подумала, что сейчас молодушка станет просить у неё денег.

– Извините, я хочу предложить вам сливочное масло, свежее, – начала Юля. – Я продам, если вам надо, дешевле, чем стоит в магазине, но его сейчас, вы знаете, так трудно достать.

– Что же ты, из Москвы привезла масло? – спросила соседка, подозрительно косясь на Юлю, чем заронила ей чувство неловкости.

– Нет, с нашего молокозавода, просто меня попросили продать. Но я, извините, этого не должна вам говорить, – простодушно ответила торговка.

– А ну, покажи маслице, свежее, правда?

Юлия достала кусок, завёрнутый в белую хрустящую бумагу, и подала женщине.

– Здесь два килограмма по пять рублей за один килограмм. Масло, поверьте, очень свежее, я сама пробовала.

– Значит, краденое? – женщина, однако, взяла, развернула полупрозрачную бумагу, понюхала. – Ну да, вроде ничем не пахнет. Вижу, хорошее масло, говоришь сколько, десятка? Пожалуй, возьму, а то всегда вечером стоишь, стоишь за колбасой. А утром ранехонько очередь займёшь… – она унесла в квартиру два куска масла и через три минуты вернулась к Юле.

– Вот бери! На заводе работаешь?

– Нет, в кафе… – она взяла две синие пятерки.

– Значит, из кафе взяла масло? Ну, ладно, ладно, не отвечай, понимаю… – она как-то загадочно помолчала. – Может, колбасы принести палку?

– Спасибо, мне не надо… Извините, мне некогда…

– Ты в эту квартиру, шестнадцатую, не звони, там наркоманы собираются, дурака валяют. А к соседям можно?..

– А вам зонтик японский нужен?

– Зачем он мне? Если дочь захочет…

– Я могу принести и некоторые импортные вещи…

– Ладно, ладно… – и она странно посмотрела на неё и почему-то не спешила уходить..

Юлия подошла к другой двери, ей было неудобно, что женщина смотрела на неё, в её присутствии она стеснялась звонить. Наконец она соблаговолила уйти, и тогда нажала кнопку в углу двери, обитой черным дерматином.

Вышел молодой мужчина, Юлия покраснела и несколько замешкалась. Она предложила масло, но мужчина отказался. В следующей квартире взяла немолодая женщина, оказывается, только они и любили масло, тогда как мужчины думали только лишь о выпивке.

Словом, Юля за два часа распродала всё. В холодильнике оставалось ещё немного, и она решила продать его завтра, а теперь уже довольно поздно. Николай уже спал, похрапывая; оказывается, он уложил детей, чем приятно удивил, и Юлия укорила себя, что позволила мужу сделать это, в чём, однако, не находила ничего такого, чтобы ей можно было им восторгаться. Ведь они живут вместе, и если он любит её, значит, должен заботиться и о её детях.

Юлия ополоснулась под душем, смыла дневные грехи; и тотчас стало легко, словно душа помолодела. Она постояла возле зеркала, протёрла лицо огуречным лосьоном, смазала вечерним кремом и легла спать с думами о полковом вечере: нужно ли ей туда идти, если Николай примет такое решение в угоду своему командиру. Если разобраться, она считала, что Николай втайне думает об Антонине, а её, Юлию, воспринимает как женщину по несчастью, оставшуюся с тремя детьми. Неужели он не понимает, что она носит его ребёнка, или полагает, что она просто шутит? С этими мыслями Юля заснула…

Всякий раз, отправляясь в рейс, Михаил обыкновенно интересовался у жены тем, что привезти ей из вещёй. Впрочем, он и сам об этом имел своё представление, так как хотел, чтобы любимая женщина одевалась красиво, чтобы все вещи на ней сидели не просто превосходно, а были выбраны со вкусом, с тщательным подбором каждой детали туалета для тех случаев, когда им предстояло куда-нибудь выйти: то ли к кому-либо на день рождения, то ли просто погулять вечерком по городу. Правда, в театр они ходили крайне редко, потому что местный был, на его взгляд, не всегда интересный; совсем другое дело, когда гастролировал какой-нибудь заезжий, причём всё равно какой, так как игра своих актёров была известна наизусть и они казались менее даровитыми, чем приезжие…