Эль Верж - Сквозь туманы синие…

– Уж не заболела ли я? – с ужасом подумала я. – В общем, скверное выдалось утро… В животе заурчало. Я съела последнюю булочку, но голод разгорелся еще сильнее.

– Будут меня, в конце концов, кормить! – Разозлилась я и уже хотела заявить о себе громким воплем и стуком в дверь. Но тут распахнулось маленькое окошечко внизу двери, и на полу появился поднос с тарелкой вареной картошки, куском ржаного хлеба, стаканом мутного чая и двумя таблетками.

– Ваш завтрак. – Сообщили мне из-за двери. – Таблетки – снотворное. Можете принимать по желанию. – На этом разговор был закончен, и дверца захлопнулась. Я быстро съела свой завтрак и задумчиво поглядела на таблетки – маленькие, ровные и белые. Я уже давно не видела таблеток. У нас они были редкостью. Обычно мы лечились травами и настойками. Медикаменты мы меняли в Нижнем Жизнебурге на продукты. Цена была достаточно высока, и лекарственный комитет выдавал их только в крайнем случае.

– Принять или нет? – Сидеть здесь, думать, думать и бояться или просто провести свое вынужденное заключение во сне? Больше я не раздумывала – быстро взяла с подноса обе таблетки и запила холодным безвкусным чаем. Снотворное не заставило себя долго ждать: минут через пять комната расплылась у меня перед глазами и я уснула…

Оставшиеся шесть дней я тоже почти все провела во сне. Просыпалась лишь поесть и совершить гигиенические процедуры.

На седьмое утро дверь моего изолятора распахнулась и немолодая женщина в сером халате сухим заученным тоном дежурно улыбнувшись, произнесла:

– Поздравляю! Вы успешно прошли изоляцию. Пройдемте к выходу!

Покачиваясь от долгого сна, я побрела за сотрудницей изолятора. Лишь пройдя по длинным узким коридорам за своей провожатой, я пришла в себя. Во мне все возликовало! Я здорова! И я ухожу из этого мрачного обиталища. Я свободна! Свободна! – Нежным голоском пела радость, наполнившая до краев мое тело.

Но радовалась я раньше времени. На крыльце изолятора меня встречала неизменная бабуля и отряд ОПГ (охраняющий порядок в городе) во главе с Климентом – моим средним братом. Хотя я знала, что братья сами добились своего положения, и папа даже пальцем не пошевелил, чтобы им помочь, но все равно во мне шевельнулось какое-то неприятное чувство. Возможно, это была просто зависть. Я единственная из семьи прозябала на весьма заурядной должности – регистратора в отделе снабжения.

– Флора Дмитриевна Берсенева! – Отрапортовал зычно Климент. – За нарушение закона о непосещении заброшенных частей города вы приговариваетесь к 10 суткам лишения свободы. Следуйте за мной! – Он отвернулся и пошел по истрескавшемуся асфальту дороги через пустырь к железным воротам, отделявшим друг от друга два мира: жизнь – город и изолятор – смерть. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Краем глаза я увидела, как бабушка ободряюще мне улыбнулась. Позади меня раздались тяжелые шаги парней из отряда.

Мы уже почти залезли в потрепанный, насквозь проржавелый автобус, как затрещала рация. Еле слышимый голос диспетчера объяснил, что в жилом районе №3 завязалась драка.

– Федя, ты остаешься главным. Бери ребят и поезжай, разберись, что там случилось. Заключенную я доставлю сам. – Приказал Климент. Через секунду автобус, подняв облако пыли, уехал, оставив меня с братом и бабушкой.

– Не унывай, Флоруся! – Улыбнулся мне Климент. Он был самым веселым из братьев и принимал меня такой, какой я была.

– Папаня уже почти на тебя не сердится. А отменить наказание, сама понимаешь – не может. Исключений быть не должно. Всего 10 дней. Переживешь?

– Разумеется! Теперь, когда я вышла из этого склепа, мне ничего не страшно! – Усмехнулась я. – В этом даже есть маленький плюс! Еще десять дней можно не появляться на работе – просто чудо! Климент, ты не представляешь, как мне осточертели эти карточки! Каждый раз переписывать одно и тоже, одно и тоже! – Возмутилась я. – Бабуля, расскажи пока мы идем до тюрьмы про компьютеры?

– Я же тебе, наверное, раз сто рассказывала! – Улыбнулась бабушка.

– Ну, расскажи сто первый раз! – Рассмеялась я. – Это была явно очень полезная шутка!

– Безусловно! Во времена моего детства и юности люди не могли без них обходиться ни дня. Дома, на работе, в магазинах – везде были эти машины.

– Я тогда была слишком молода и, честно признаться, слабо разбиралась в устройстве компьютера. Я и мои друзья называли его сокращенно – комп.

– Какие они были? – Спросила я, хотя уже дословно знала, что ответит бабушка. – Сначала они были огромные, и занимали, бывало целый дом. Но это было очень давно. В мое время компьютеры стали маленькими. Например, у меня был он чуть больше твоей книги.

– А что он умел делать?

– Много. Я даже не могу перечислить все его функции. По сути, он управлял многими процессами нашей жизни. Я использовала лишь маленькую толику его возможностей. Например, на нем можно было напечатать текст, а потом с помощью принтера распечатать, можно было хранить огромное количество информации. Текст тысяч самых толстых книг мог быть сохранен в памяти одного компьютера. Также на нем можно было смотреть фильмы, через него с помощью Интернета общаться с людьми, которые находились за тысячи километров и многое другое.

– А где теперь все компьютеры. Неужели все уничтожили?

– Да, по приказу твоего дедушки, большинство компьютеров было уничтожено. Некоторые уцелевшие пришли в негодность, а часть отдали в Нижний Жизнебург, взяв обещание, что они больше никогда не появятся у нас, в Верхнем городе…

– За время нашего разговора мы незаметно подошли к зданию тюрьмы. Это было небольшое двухэтажное здание, выкрашенное в тоскливо-зеленый цвет.

– Много сейчас заключенных? – Поинтересовалась я.

– Никого! Ты наш единственный гость. – Хихикнул Климент.

– Весело… Единственная дочка советника сидит в тюрьме! Первая нарушительница города! Папочка, наверное, рвет и мечет. – Вздохнула я.

– Не переживай! Отец отнесся к этому философски. Тем более на твоем примере он всем может показать, что исключений ни для кого нет. – Успокоил меня братец и ободряюще похлопал по плечу.

– А что люди говорят? – Поинтересовалась я.

– С каких это пор тебя стало это интересовать? – Ухмыльнулся Климент. – Раньше тебе совсем не волновало общественное мнение.

– Вообще, мне и сейчас все равно. Только перед вами стыдно. – Виновато опустила я голову.

– За меня не волнуйся! – Рассмеялась бабушка. – Я знаю только одно: у меня чудесная внучка, а что думают по этому поводу другие, меня не интересует!

– Папане твое поведение никак не повредит, скорее наоборот. – Засмеялся Климент. – Сумасшедшая дочка вызывает лишь сочувствие. А мы с братьями уж как-нибудь поддержим семейный авторитет!