Екатерина Береславцева - Начинай со своего дома

– Мда, – крякнул Петр Петрович, стоявший в тот момент рядом со мной, и невольно уцепился за мое плечо. Я усмехнулась, благо, ничего уже видно не было. Наш шеф панически боится темноты, усердно скрывает это от всех своих сотрудников, но все, как водится, об этом прекрасно знают.

– Не судьба, – философски произнесла Мария Семеновна и, подхватив Зимина под руку, вывела его на свет.

И вот через эту галерею мне и предстояло сейчас пройти. Я внутренне напряглась. Одно дело ходить здесь, когда дом кишит людьми, и совсем другое – делать это в час ночи, будучи одной во всем доме.

– Я ни капельки не боюсь! – громко сказала я и решительно распахнула дверь. Темнота, стоящая с той стороны двери, с любопытством посмотрела на меня. Я прямо кожей ощутила это любопытство, по которой тут же забегали холодные мураши. Я поправила очки, сползшие на кончик носа, глубоко вздохнула и шагнула вперед.

– Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять, – вдохновенно и очень громко начала декламировать я, пока продвигалась, с силой сжав в руке свою чашку, по длинному раструбу. – Вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет…

Я дошла уже до середины галереи. Очень хотелось побежать, но я сдерживала себя изо всех сил.

– Пиф-паф, ой-ой-ой…, – продолжала я, как вдруг почувствовала на своей шее дуновение ветерка. Я непроизвольно дернулась в сторону, воткнулась во что-то плечом, потом головой, завалилась на бок, ощутив жгучее прикосновение чего-то острого на щеке, и, уже падая, закончила: умирает зайчик мой…

Очнулась я, видимо, не сразу. Сначала я почувствовала ноющую боль в ладони.

– Чашку разбила, – услужливо подсказала мне моя память. Я открыла глаза и обалдела. Совершенно невероятным образом я оказалась сидящей на кухонном стуле с целехонькой чашкой в одной руке и с какой-то блестящей штучкой в другой, живая и невредимая. Мои очки валялись на столе со сломанной дужкой. Я поморгала, надеясь избавиться от наваждения. Наваждение такой попытки мне не предоставило.

– Ёксель моксель! – хрипло вырвалось у меня, и я поднесла неизвестный мне предмет к глазам. Это оказалась тонкая ажурная цепочка с небольшим кулоном в виде спящего льва. – Где я это взяла?

– Саш, я вернулась! – раздался снизу голос Зины. Я вздрогнула и поспешно затолкала непонятную вещицу в карман юбки. Автоматически отмечая, как Зинка бойко топает по лестнице, я прислушивалась к своим внутренним ощущениям. Вроде бы ничего не болит. Провела рукой по щеке – чистая кожа без единой ссадины. Странно.

– Саш, ты чего такая бледная? – удивленно спросила Зина, показываясь в проеме кухни. – Случилось что-то?

– Э… – промычала я. – Нет, Зинуль, все в порядке. Как ваша труба?

– Все хорошо! – жизнерадостно воскликнула девушка. – Мама, как всегда, больше переволновалась, чем надо было. Делов-то было всего на полчаса.

– На полчаса, говоришь? – переспросила я, – это хорошо.

А сама лихорадочно стала прикидывать, сколько же времени я была в отключке? Если учесть, что Зинке до дома минут двадцать, не меньше, плюс обратная дорога, плюс полчаса на ремонт, получается… Час десять, как минимум. Так… Это значит, что я была без сознания не меньше тридцати минут. Ого! Но странно даже не это, а то, как, будучи в бессознательном состоянии, я добралась до кухни? Я озадаченно посмотрела на Зину.

– Саш, все-таки у тебя что-то стряслось! А ну, колись!

– Тебе показалось, Зинуль, – встала я, – просто в сон клонит. Пойдем работать.

– Идем, – улыбнулась Зина и с силой тряхнула мокрым зонтом, обрызгав все вокруг. – Завтра отоспимся!

Я подхватила со стола сломанные очки, сунула их в другой карман, и мы вышли из кухни, направившись в наш кабинет. Я незаметно всматривалась под ноги. Если я тут ползла, должны же были остаться хоть какие-то отметины! Увы, на паркетном полу не было ни одного клочочка моей одежды, а грязные следы, оставленные ногами наших сотрудников за сегодняшний день, все так же четко выделялись на светлых паркетинах. Не по воздуху же я летела!

– Смотри, Саш, – дернула меня за плечо Зина. – В нашей галерее как-то светлее стало, правда? Вот чудеса!

– Тебе показалось, – пробормотала я. – Пойдем быстрее, а то номер не успеем сдать.

– Пойдем! – не стала сопротивляться Зинка и убыстрила шаг.

Когда утром следующего рабочего дня две наши ранние пташки – верстальщица Тамарка и секретарь Настя – впорхнули в офис, мы с Зинаидой, с покрасневшими от бессонной ночи глазами и булькающими от полсотни чашек кофе животами возлежали на диванчике в приемной у шефа.

– Ну что, сдали? – ничуть не сомневаясь в ответе, спросила Тамарка.

– Спрашиваешь! – лениво вскинула на нее глаза Зина. – Уже ушло в печать.

– Сделать вам кофе, девочки? – заботливо спросила Настасья.

– Не-е-ет! – испуганно вскрикнули мы с Зинкой. Настя рассмеялась. Тома нахмурилась и вышла из приемной.

– Что это с ней? – спросила я удивленно.

– Переживает, – сказала Настя.

– Опять с мужем поссорилась? – догадалась Зинаида.

– Ага. Вчера вечером. Кто-то позвонил Томке на мобильник – ошибся номером, а Вовчик как взъярился. Я, говорит, знаю, кто это был, очередной хахаль, говорит, туды ему растуды!

– Как обычно, – посмотрела на меня Зина. – Представь, если бы мы еще под горячую руку?!

– Страшно даже подумать! – поддакнула я.

– Как она с ним живет, – покачала головой Настя. – Я бы уже давно собрала вещички да и съехала бы к чертовой бабушке.

– Любовь, – глубокомысленно произнесла Зинаида.

– Любовь, – вздохнула я.

– Ладно, девки, скоро ПП придет, пойду кофе варить.

– Валяй!

Мы нехотя поднялись с теплого дивана и поплелись к себе на второй этаж. Хлопнула входная дверь. Я оглянулась. В офис, о чем-то весело споря, влетела раскрасневшаяся Ксенька под руку с Марией Семеновной. Следом за ними ввалилось еще несколько человек.

– Ну что, сдали? – закричали они в один голос.

– А куда бы мы делись? – вяло сказали мы и продолжили подъем наверх. Рабочий день начался.

Только к обеду мне удалось уединиться в одном потайном местечке, о котором знала только я. Странно, что больше никто из баб не догадался, что за дверцей, прятавшейся под лестницей и выглядевшей вполне невинно, есть крохотный чуланчик с удобным сундучком, на котором такое удовольствие посидеть в одиночестве. Представляю, как любили прятаться тут дети господина Лебедева – если они у него, конечно, были. Темновато тут, правда, но для того дела, которое мне необходимо провернуть, света вполне достаточно. Незаметно прошмыгнув в свое убежище, я плотно закрыла за собой дверку, присела на сундук, ощутив лодыжкой холодный металл обруча, и достала из кармана странную находку.