Сергей Замков - К счастью, ковер прищемил ему кое-что

– Блин, неужели кому-то ноги оторвало? – спросил Совушкин, все еще не до конца веря в рассказ риелторши про ковер и опасную тряску ног.

– Не, ты что, – ответил таксист. – Это срыватели.

– Срыватели? – переспросил Совушкин, чувствуя себя идиотом, удивляющимся, что солнце круглое, а трава зеленая.

– Конечно! Если тряска отрывает человеку ноги, то его на обычной скорой увозят… Ты что не знал?… хотя с чемоданом… да еще и в Кутузовском доме поселился… наверное, ты очередной молодой ученый, который приехал нас всех спасти? – рассмеялся таксист. – Ну, тогда, значит, скоро тебя обратно в аэропорт везти.

– Блин, – улыбнулся Совушкин. – Что-то про меня тут все знают больше, чем я сам про себя.

– Да, не переживай ты так, я же по-доброму…, – ответил таксист, закрывая багажный отсек. Чемодан остался стоять на тротуаре, когда машина скрылась за поворотом.

Крики становились все сильнее, когда Совушкин поднимался на лифте. Страшно было выходить из открытой двери. Крик раздавался с его этажа.

Можно было бы пройти к двери своей квартиры, не обращая внимания на крики. Любопытство заставило его взгляд воткнуться в приоткрытую дверь.

Два крупных парня в специальных едко желтых костюмах с черным поясом и в черных лакированных ботинках хлестали прозрачными плетками хрупкую девушку в голубом нижнем белье. Как классно сочеталось ее нижнее белье с загорелой кожей. Шикарные светлые волосы едва касались плеч. Кончики волос были в крови.

Цвет их костюмов совпадал с цветом той машины, которая стояла у подъезда. А логотип со скрещенными ногами был у них на спинах.

«Нет, это не бандиты, – подумал он, застыв с чемоданом в коридоре. – Зачем они ее избивают плетками, заливая ковер ее кровью?»

Когда девушка упала на одно колено от очередного удара, Совушкин заметил, что она стоит на точно таком же вайминовый ковре как у него, только его ковер был исковерканный как вымоченный в клею и засохший волнами, а ее ковер был прямой как самый обычный ковер.

Правая ступня как бы приклеилась. Левая наверное тоже, просто это было не понятно, она на ней стояла. С приклеенными к ковру ступнями она была как оловянный солдатик на подставке. Или как сноубордер на доске.

Один из операторов помог ей встать. Слезы текли у нее по щекам. Тело легонечко тряслось.

– Потерпи, еще, Чава, – сказал старший оператор. Голос был глубокий нежный, но твердый, может быть даже, несколько жесткий как у офицера. – Еще чуть-чуть и ступни освободятся.

Чава молча кивнула, вытирая слезы. Крик с новой силой раздался из ее горла. Очередная серия ударов плеткой рассекла новые раны усилив поток крови, пролившийся на ковер.

– Похоже, пора, – сказал старший.

Плетки упали на пол. Второй оператор взял канистру с уксусной кислотой и вылил на ковер, где стояли ноги Чавы. У нее был не крик, а стон отчаяния.

Парни аккуратно подняли ее вверх, каждый держа ее одной рукой за подмышку, а другой рукой за изрезанную в кровь спину.

Ковер приподнялся вверх, все еще удерживая сцепку с ногами. Так фигура из трех человек простояла где-то с минуту или чутка больше. Девушка легонечко скулила, обливаясь слезами.

Постепенно от правой ступни ковер отслоился. Секунд через десять ковер рухнул на пол.

Нога старшего отпихнула ковер в угол комнаты. Парни положили тело девушки на пол.

– Ну, вот и все, отмучилась, – сказал оператор.

Рука Чавы показала на полку.

Старший черкнул ее картой терминал, положив карту обратно на полку. Палец Чавы прикоснулся к терминалу, подтвердив операцию оплаты с помощью отпечатка.

– Дальше сама? – спросил старший.

Чава не глядя показала большой палец в знак благодарности и подтверждения, что все «окей».

Совушкин отпрянул от двери изображая, что он просто идет мимо с чемоданами к двери своей квартиры. Через минуту дверь лифта за операторами закрылась.

– Закурить хочешь? – спросил через дверь Совушкин, не решаясь войти.

Шок от увиденной процедуры удерживал его на месте. Вызывать полицию или скорую было бы с его стороны глупо. У него сегодня и так был насыщенный день. Смена места жительства стресс само по себе.

– Я не курю всякое дерьмо, – ответила девушка, продолжая лежать на полу. Ее тело было в крови, но кровь из нее не текла.

Несмотря на весь ужас проведенной процедуры, операторы предоставляли профессиональный платный сервис. Все артерии были в целости и в процедуре не были затронуты. Пострадала только кожа. И мышцы слегка.

– Я тоже не курю сигареты, которые продаются в магазинах, – ответил Совушкин. – В них не табак, а какая-то хрень. У меня в чемодане настоящий табак. Я делаю самокрутки из туалетной бумаги.

Конечно, он делал самокрутки из специальной папиросной бумаги. Если есть деньги на настоящий табак, то на папиросную бумагу деньги точно найдутся.

Мозг девушки более-менее оживился.

«Кто он такой, если у него чемодан? Новый сосед? Неужели он и вправду крутит самокрутки из туалетной бумаги? Почему не купил папиросную бумагу, когда покупал табак? Может у него какой-то особый табак?» – пролетали у нее в голове мысли.

– Ну,… ты это…, – обратилась она к нему, присаживаясь на пол. Попа у нее была целая. Рассечены были только спина, руки, ноги и живот. – Проходи, раз уж заговорил… давай заценим твой табачок, коли не шутишь.

Смущение съедало парня, когда он стоял на пороге, прикрываясь чемоданом как щитом. Обе его руки мертвой хваткой вцепились в ручку чемодана.

В просторной комнате на полу сидела красивая блондинка в голубом нижнем белье. Тело ее было покрыто запекшейся кровью.

Ее лицо было спокойным, уверенным, в чем-то усталым. Казалось его приход обрадовал ее некой новизной. Может быть у нее просто давно не было развлечений.

Совушкин смотрел на нее с удивлением. В университете ему приходилось в основном общаться с такими же девочками-головастиками, как и он сам. Такая «кровавая» и уверенная в себе особа предстала перед ним впервые.

Он испытывал к ней интерес не потому, что ему не хватало свежих впечатлений, а скорее она сейчас выглядела как некий предвестник новой главы его жизни, которую он начинает в этом странном городе.

Каких-то особых ожиданий от этого проекта у него не было. Согласие возникло само собой из-за высокой зарплаты. Возраст позволял рисковать, отправляясь в неизвестность.

– Ну? – улыбнулась она. – До утра стоять так будешь?

– Ах, да, прости…

Табак у него действительно был шикарный. Многие люди, которые курят сигареты даже не догадываются, что им подсовывают не табак, а какое-то низкопробное сено.

Большинство курит не ради вкуса шикарного табака, а просто как невротическая привычка засунуть себе что-нибудь в рот, и успокоиться как младенец, нащупавший губами сиську матери.