Олеся Оленичева - Шах и Мат

Матвей был соучредителем одного из престижных отелей этого великолепного города и считался одним из лучших молодых архитекторов, что наполняло его жизнь великолепными красками, о которых многие могли только мечтать. Он был влюблён в свою работу, и работа отвечала ему взаимностью. И уж точно, они не собирались делить друг друга больше ни с кем.

Все его шедевры были пропитаны брутальностью, которую он излучал даже в те моменты, когда жизнь загоняла его в тупик, из которого рано или поздно, но он всегда находил достойный выход. В своей жизни он добился всего сам, чем всегда гордился.

Всё, что касалось женщин, для него всегда было второстепенно. Холодный взгляд серых глаз, которые достались ему от отца, часто спасал его от докучливых дам, которые готовы были вешаться на него день и ночь. Но он не осуждал их, потому что был самовлюблённым эгоистом, который понимал и принимал свою притягательность, как должное и успешно пользовался ею в своих интересах.

Сев в такси, он отправился в свой номер в отеле. А как только попал в холл отеля, его накрыло ощущение стабильности. Это было одно из крупных его приобретений, которое давало ему полную финансовую независимость и возможность участвовать в различных благотворительных вечерах, где было много элиты и нужных людей.

Поздоровавшись с метрдотелем, он поспешил к лифту, чтобы поскорее очутиться в своём номере и оградить себя от всего мира, хотя бы на несколько часов. Хороший сон, сейчас бы ему совсем не помешал.

***

– пешка b3 – Люцифер воспользовался маленькой составляющей стабильности Матвея, которая яро охраняла его от противоположного пола, что было на руку им обоим.

Открыв дверь и войдя в номер, он замер, и расстроенный стон, вырвался прямо изнутри. На его огромной кровати вся в лепестках роз, лежала соблазнительная блондинка с золотистым ровным загаром и идеальным телом. На столе стояло ведёрко со льдом и шампанским в окружении зажжённых свечей.

– Ада! Я и забыл о твоём существовании, – устало произнёс он.

Ада была, с виду милая, даже можно сказать – красивая, созревшая женщина, но внутри неё скрывался коварный суккуб, который заставлял валиться к её ногам не только мужчин. Её волосы были очень густыми, достигали поясницы и имели здоровый естественный блеск. В постели они были просто незаменимы, потому что могли служить накидкой, скрывавшей все прелести, оставляя место для фантазии. В глазах отражалось грозовое небо, которое всегда хотелось укротить. А губы напоминали наливные яблоки, надкусив которые, можно было лишиться чувств и даже не пожалеть об этом при последнем вздохе.

– Милый! Ты, как всегда груб! Но меня это ещё больше заводит, ты ведь знаешь, – томно отозвалась Ада. – И, да! Я тоже очень соскучилась по тебе, – простонала она, своими чувственными губами и потянулась, ещё больше выставляя свои прелести на показ.

Ада никогда не воспринимала в серьёз его грубость, может, потому что она считала, что это допустимо в отношениях, может, просто делала то, что хотела. Ей было совершенно наплевать, что это могло кого-то не устраивать. В любом случае, это устраивало их обоих, а если не устраивало, то никто никого не держал.

Брак не был самоцелью ни одного из них, они просто получали удовольствие от жизни. Но в тоже время, Ада не подпускала и близко ни одну женщину к Матвею, вот уже на протяжении пяти лет. Матвея это вполне устраивало, потому что ему не приходилось терять время на объяснения с, желающими заполучить его, женщинами. Рядом с ним уже была дорогая игрушка, которая не устраивала ему истерик, была рядом тогда, когда должна была быть и в завершении ко всему, была отличной любовницей, что особенно и ценил в ней Матвей.

Вероятность того, что эти отношения приведут к браку, была равна нулю, потому что у Матвея была галочка на этот счёт – только невинная девушка может стать матерью его детей. Это единственное, что мешало ему сделать Аду своей женой.

– Как думаешь, после двенадцати часов перелёта, моё желание покувыркаться с тобой в постельке, насколько сильное? – не без доли сарказма, спросил Матвей и направился в сторону бара, чтобы налить себе виски. Янтарная жидкость всегда успокаивала и расслабляла его.

– Я не знаю, почему ты всегда такой взвинченный после своей этой России, но я знаю, что тебя всегда настраивало на нужный лад. Поэтому давай не будем терять времени, – облизав свои пухлые губки, Ада встала на четвереньки, и как хищная кошка направилась по постели в его сторону, глядя прямо ему в глаза.

Красные ноготочки смотрелись, как капли крови на девственно белых простынях, хищный взгляд обволакивал и парализовывал на месте. Любой на его месте желал бы иметь в своём доме эту кошечку. И уж точно уделял бы ей должное внимание.

Матвей сел в кресло, напротив кровати, и ослабил галстук, который уже начинал душить его. Он посмотрел в красивое лицо, которое не требовало совершенно никакого макияжа. Его всегда восхищала её естественность. Она, знала это прекрасно, поэтому старалась не пользоваться косметикой при встречах с ним.

Второй бокал виски заиграл по венам, а от усталости уже ничего не осталось, только жаркая струйка, гуляющая по венам и заставляющая чаще биться сердце. При всём хищном поведении Ады, он совсем не чувствовал себя добычей. Она всегда была для него дикой кошкой, которую он с лёгкостью укрощал и подавлял. А она с удовольствием давала ему чувство власти над собой, что возбуждало их обоих. Они были идеальной парой во всём.

– Я просто хочу напомнить тебе, кто твоя хозяйка, – она продолжала медленно двигаться к цели, уговаривая мелодичным голосом. – Это не займёт много времени. Потом ты сможешь немного отдохнуть и собраться на приём в честь помолвки наших близких друзей. Я хочу, чтобы ты поставил стакан на стол… и расслабился, я всё сделаю сама, – мягко отдавала приказы Ада.

Матвею нравился её милый командный тон и все те глупости, которые она болтала в постели «до», «во время» и «после» секса. Это было единственное место, где он позволял ей так себя вести, в остальном, он был самый настоящий хозяин жизни.

Ада мягко шагнула с кровати, держа в руках шёлковую повязку кроваво красного цвета. Ей она и завязала ему глаза. Это помогло ему больше расслабиться и ненадолго забыть о своих делах. Сейчас, он был полностью отрезан от всего мира. Существовала только эта комната и этот голос, к которому присоединились лёгкие прикосновения.

Она провела подушечкой указательного пальца по нижней губе Матвея, от чего его рот раскрылся в предвкушении продолжения. Она взяла в рот кусок льда и провела им по контуру губ. Обжигающий холод в сочетании с горячей плотью, заставил его задохнуться от этого коктейля. Ада провела рукой по горлу Матвея, медленно опуская её на разгорячённую грудь.