Галина Пискунова-Пестрикова (Байдерова) - Судьба. Преданная

© Галина Михайловна Пискунова-Пестрикова (Байдерова), 2016

ISBN 978-5-4483-2350-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Немолодая, располневшая женщина, с болезненным лицом и остатками былой привлекательности, внимательно рассматривает фотографии, которыми увешаны все стены её комнаты. Она делает это ежедневно и не один год. Каждая фотография отражает частицу жизни и события связанные с ней. Женщина углубилась в воспоминания. Судьба не была благосклонна к ней, но и не оставляла без помощи. Уже на закате своей жизни она поняла, что высшие силы сопутствовали ей и помогали достойно выйти из всех жизненных превратностей. Воспоминания были прерваны фразой из телевизора: «В этом году наша страна будет отмечать СЕМИДЕСЯТИЛЕТИЕ ПОБЕДЫ в ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ…» Семьдесят лет, а ей семьдесят два. Вся её семья была участницей этой суровой, беспощадной войны, кроме неё. Тогда кто она? Подумав, вслух сказала:

– Я – дитя войны. – И твёрдо повторила – ДА, Я – ДИТЯ ВОЙНЫ!

1945 год… Теплый пасмурный осенний день… Возле мусорной кучи, куда обычно женщины выносили помои, и с ними выплёскивали разбитые тарелки, бокалы, сломанные ложки, вилки, сюда же выбрасывалась и зола, сидела на корточках девчушка, года три с половиной, покрытая платочком, который сбился и закрывал пол-лица. Лицо ее было перемазано золой, потому что она часто поправляла платочек. Рядом с нею стояла небольшая коробочка, в которую она бережно складывала свои, набранные в мусорной куче трофеи – бобинка от ниток, различные цветные стеклышки, лоскуточки от тканей… Дорогим трофеем был осколок с цветочками от разбитой тарелки.

Ковыряясь в куче, девчушка что-то шептала, улыбалась. В головочке рисовались образы ее подружек, которые будут завидовать найденному богатству.

С левой стороны от нее в метрах тридцати стоял одноэтажный пяти подъездный барачный дом, который назывался Казармой или 825-й околоток. В этой Казарме жили железнодорожники со своими семьями. Они ремонтировали железнодорожный путь, меняли шпалы, костыли, иногда рельсы… Некоторые работали путевыми обходчиками, стрелочниками. Каждый путевой обходчик должен был пройти в рабочую смену километров 20—25, проверяя состояние железнодорожного пути.

На Казарме жили люди разной национальности: немцы, татары, евреи, казахи и русские. Характерно, что никто никогда не ссорился. А если возникали мелкие ссоры, то они были на бытовой основе и о них быстро забывали.

Семья девчушки жила во втором подъезде, занимала 2 комнаты. Состав семьи из 6 человек – мальчишки-братья Геннадий и Борис 17-ти и 15-ти лет, сестра – Валентина 19-ти лет, бабушка Даша, мама Татьяна Николаевна и наша героиня.

Напротив Казармы в метрах 20 были хозяйственные постройки – сараи для животных. За сараями стояли скирды сена, которые к весне уменьшались. Это было самое удобное место для детских игр: родителям не видно, чем занимаются их наследники. В скирдах можно было делать всё, что придёт в голову и никакого тебе контроля.

За скирдами расстилалась разноцветным ковром, по весне благоухая различными ароматами, широкая, раздольная красавица степь.

Здесь можно было услышать пение жаворонка. Увидеть высоко парящего степного орла, распластавшего свои крылья и неподвижно устремившего свои глаза в траву, высматривая добычу. Вечером выходил из норы суслик, замирал стоя, согнув лапки, и зорко всматривался вдаль. В степи проживали сурки-байбаки. Иногда, покрякивая, важно разгуливала красная утка. А порой гордо шествовала стая журавлей. Юрко шныряли ящерицы разного цвета. Грациозно извиваясь, ползла гадюка. Она беззлобна, если ее не дразнить.

В каждое время года степь меняла свою окраску. Весной она была зеленой и дарила первые цветы – подснежники, одуванчики. Затем появлялись васильки, лютики, колокольчики, полевая гвоздика, белая кашка. Рос борщевик, грозно возвышаясь над всеми, как бы говоря: «смотрите, я здесь хозяин», зеленел щавель, попадалась валериана лекарственная. Росли караганник и полынь. Из караганника делали веники, чтобы подметать дворы и сараи.

К середине лета под знойным солнцем степь становилась другой.. Трава постепенно приобретала желтоватый оттенок: отцветали цветы, силу набирал борщевик, цепко держались за землю лопухи, разносился терпкий запах полыни, под лёгким дуновением ветерка покачивался ковыль.

Совсем по-другому смотрелась степь зимой. Она покрывалась ослепительным снегом, переливающимся различными цветами радуги. На него смотреть можно только прищурив глаза. Снег выдавал всех: вот вьющиеся следы мышки, они представляли своеобразную паутину, как будто мышка специально запутывала своего преследователя, а вот пробежал зайчик, спасаясь от погони. Он остановился, прислушался: всё в порядке. И побежал дальше. Следы хитрой лисицы вели к сараям, видно, проказница мечтала залезть в курятник, да кто-то спугнул. Чуть дальше, важной поступью пробежал волк – хозяин степи. А вот следы охотника. Интересно: нашёл он что-нибудь?

Километрах в 9 возвышался казахский Мелкосопочник. На двух больших сопках до самого конца лета лежал снег. Он таял, и его ручьи распространялись по степи. И там, где протекали ручейки, долго зеленела трава. Летом жители казармы и станции (это основное поселение) ходили в горы за ягодой – смородиной и земляникой.

В горах, виднелось несколько небольших построек барачного типа. В этих бараках жили на вольном поселении репрессированные политические заключенные. Они приезжали иногда на казарму за продуктами в небольшой магазинчик, который открылся уже после войны. Когда кто-то из них заходил в магазин, все расступались, наступала гнетущая тишина, дети почему-то жались к матерям. Была видна интеллигентность этих людей. От них веяло каким-то теплом. С продавцом они разговаривали тихо, культурно, вежливо, с улыбкой. Покупали мыло, немного кругленьких конфет, сахар и что-то из промышленных товаров. Когда они выходили из магазина, и за ними закрывалась дверь, кто-то тихонько произносил: «Это враг народа».

За Казармой двумя змейками пролегал железнодорожный путь. В строго назначенное по расписанию время, проходили поезда: товарные и пассажирские. Приход пассажирского поезда на станцию, которая была расположена от Казармы в двух километрах, был праздником для всех жителей. За полчаса до прихода пассажирского поезда на перроне прохаживались девушки и юноши, одетые в самое лучшее, что у них было, тихо разговаривая друг с другом. Здесь же сновали хозяйки со своим товаром: кто предлагал вязаные шерстяные носки, кто платок, в основном предлагали пирожки, блины, вареные яйца, молоко, сметану… Все оживлялись, когда видели приближение поезда. Он стоял долго, потому что происходила смена бригады паровоза.