Меган Максвелл - Ты только попроси. Или дай мне уйти

Я не могу подобрать слов.

Не могу его в чем-то упрекать.

Улыбнувшись, бью кулачком ему в грудь.

– Ну, ты в курсе, чувак, какой я бываю, когда мне что-то не нравится. Понятно? – предупреждаю я его.

«Необузданная интрижка» Ракель улыбается и целует меня в обе щеки. Отстранившись от него, я снова обнимаю отца и сестру, целую Лус, которая хнычет из-за отъезда Флина. Как же тяжело! А когда целую малышку Лусию и сюсюкаюсь с ней, отец говорит:

– Смугляночка, помни: я хочу еще внуков, и будет супер, если это будет крепыш!

– А я хочу еще одну смугляночку, – мурлычет мой муж.

Я молчу.

У меня и так все написано на лице.

Они оба смеются, а я закатываю глаза и начинаю чесать шею.

Ох уж эти мужчины!

Мы вовремя и без осложнений прибыли в международный мюнхенский аэропорт имени Франца-Йозефа Штрауса. Когда выходим из самолета, Эрик заговаривает с пилотом, а я замечаю стоящего возле машины Норберта. Флин, увидев его, бежит навстречу и бросается в его объятия. Я очарована тем, с какой счастливой улыбкой мужчина встречает мальчишку.

Когда мальчик садится вместе с Декстером и Грациэлой в машину, я тепло смотрю на Норберта и обнимаю его. Он как всегда негнущийся, словно прут, но мне все равно. Еще раз обнимаю его и слышу его взволнованные слова:

– Какая радость видеть вас снова дома, сеньора!

Я улыбаюсь. Из сеньориты Джудит я превратилась в сеньору!

– Норберт, разве мы не договорились, что ты будешь называть меня по имени?

Он машет головой и, поприветствовав Эрика рукопожатием, добавляет:

– Это вы договорились с моей женой, сеньора. Она, кстати, без ума от счастья, что вы снова дома.

Получив багаж, Норберт укладывает его в багажник, а Эрик властно обнимает меня за талию, целует и шепчет:

– Малышка, ты снова на моей земле.

Видя лукавое выражение его лица, беру его за пояс и уточняю:

– Прости, красавчик, но теперь это и моя земля.

В приподнятом настроении мы садимся в машину, чтобы отправиться домой. В наш родной дом. По дороге Грациэла с любопытством смотрит в окно, и я рассказываю обо всем, мимо чего мы проезжаем. Мужчины тем временем балагурят с малышом Флином.

Эрик улыбается, довольный тем, что я хорошо ориентируюсь в Мюнхене. Я подмигиваю.

Уже у дома Норберт открывает железные ворота пультом. Мы проезжаем через красивый сад, и я вижу у главного входа Симону, а рядом с ней – Трусишку и Кальмара.

Сияя от радости, Симона спешит навстречу машине, вместе с ней бегут собаки.

Переполненная эмоциями, не дождавшись, пока остановится машина, открываю дверь и сломя голову вылетаю из машины. Трусишка с Кальмаром бросаются на меня, прыгают и лают от счастья, а я их расцеловываю. Через несколько секунд взглядом встречаюсь с Симоной, моей дорогой Симоной! И тону в ее сердечных объятиях.

Вдруг чувствую, как кто-то берет меня за руку и тянет к себе. Повернувшись, вижу мрачное лицо Эрика. Что это с ним?

– Ты что, с ума сошла?

Потрясенная его серьезностью, особенно тоном, спрашиваю:

– Почему? Что случилось?

Флин, который вихрем помчался обнимать Симону, говорит, оставаясь в ее объятиях:

– Тетушка Джуд, нельзя открывать дверь, пока машина едет. Это опасно.

В этот момент понимаю, что они правы. Импульсивность сыграла со мной злую шутку. Я в ужасе моргаю. Эрик застыл на месте. Какой же плохой пример я подаю Флину! Трусишка прыгает рядом с Эриком, требуя его внимания, а я, взглянув на своего сердитого немца, шепчу:

– Эрик, мне очень жаль. Я не соображала, что делаю. Увидела Симону и…

Лицо любимого расслабляется, он проводит рукой по моему лицу и шепчет:

– Знаю, дорогая. Но, пожалуйста, будь осторожнее, ладно?

Улыбаюсь и, обняв его, вздыхаю:

– Обещаю. Но сейчас, пожалуйста, улыбнись.

Он тут же улыбается. Целует меня и с лукавым взглядом шепчет:

– Ты заплатишь мне за это, когда мы останемся наедине.

В ответ на это я шкодливо шепчу ему, прежде чем к нам подходит Грациэла:

– Ва-а-а-у-у-у-у… это уже интересно.

Эрик хохочет и начинает приветствовать обезумевших от радости Трусишку и Кальмара.

Как же мои щенята рады снова нас видеть!

Сердце выпрыгивает из груди, когда я вижу, как Эрик и Флин наклоняются к собакам и обнимают их. Если бы кто-то сказал им, что так будет, год назад, никто из этих суровых немцев не поверил бы. Но все так и есть. Дядя и племянник рассыпаются в ласках перед домашними любимцами.

Флин бежит в сторону сада, и собаки бросаются за ним. Тем временем Норберт достает из багажника чемоданы, а Эрик – инвалидное кресло Декстера. Тот садится в него.

– Джудит, как я рада тебя видеть!

– А я тебя, Симона. Веришь ты или нет, но я по тебе соскучилась.

Женщина расплывается в улыбке. Подходит Грациэла, и я знакомлю их:

– Симона, познакомься, это Грациэла.

– Рада с вами познакомиться, сеньорита Грациэла.

– Симона, пожалуйста, – отвечает девушка по-немецки, – мне будет комфортнее, если вы будете обращаться ко мне на «ты», как к Джудит.

История повторяется.

Сразу видно, что для девушек, воспитанных в семьях представителей среднего класса, непривычно обращение «сеньорита». Я заговорщицки смотрю на Симону:

– Ты уже знаешь, что мы можем обойтись и без «сеньориты».

– Начни с этой же минуты, договорились, Симона? – настаивает Грациэла.

Женщина улыбается и вдруг восклицает:

– Ты разговариваешь, как главная героиня «Безумной Эсмеральды»!

Слыша это, Грациэла удивляется:

– Вы смотрели «Безумную Эсмеральду» здесь, в Германии?

Мы с Симоной киваем, а она, не веря своим ушам, переспрашивает:

– Серьезно?

– Абсолютно серьезно, Грациэла, – отвечаю я.

Сейчас лопну от смеха.

До сих пор не понимаю, как эта мыльная опера могла так меня зацепить.

– Ты не представляешь, как нас зацепили Эсмеральда Мендоса и Луис Альфредо Киньонес. Как жаль, что в последней серии в него стреляют. Он ведь не умрет, правда?

Грациэла отрицательно машет головой, и мы с Симоной облегченно вздыхаем. Слава богу!

– Это самая популярная теленовелла в Мексике. Там уже закончился второй сезон.

– А здесь сообщают, что с 23 сентября его снова будут показывать.

– Да что ты говоришь?! – переполненная эмоциями, восклицаю я.

Симона кивает, а Грациэла добавляет:

– В Мексике ее тоже повторяли пару раз. Эсмеральда Мендоса завоевала сердца всех мексиканок благодаря своему боевому характеру.

Мы с Симоной соглашаемся. Это же произошло и с немками.

– Симона, как ты, моя дивная женщина? – спрашивает Декстер.

Радуясь нашему возвращению, Симона поворачивается к нему и отвечает:

– Замечательно, сеньор Рамирес. Добро пожаловать! – И, показывая на Грациэлу, добавляет: – Позвольте мне сказать, что ваша невеста или жена просто чудесная.