Игорь Соколов - Двоеженец. Роман

В поезде со мною случилось нечто странное, я вдруг стал слышать голоса, их было много, и все они перебивали друг друга, но один из них, самый настойчивый и громкий и очень похожий на голос Бюхнера, говорил мне о том, что у его тараканов стали являться самые разные видения, а у его любимого Тутанхамона было видение, что он не Тутанхамон, а Бюхнер, в том смысле, что он почувствовал себя человеком, но никто из тараканов не захотел его слушать, и все подумали, что он несет какой-то пьяный бред…

– Стоп! – сказал я сам себе, – тараканы не знают пьянства, а поэтому и не могут нести пьяный бред! Бюхнер сразу же замолчал, да и все остальные голоса куда-то пропали. Однако чуть позже, когда напротив меня села незнакомая девушка, одетая почти в прозрачное платье и вызвавшая во мне смесь конфуза с возмущением, потому что курила прямо в вагоне, пуская дым колечками в мое хмурое лицо.

– Нечего пялиться, дурак! – слышал я ее голос, хотя она спокойно сидела напротив меня, нахально закинув ногу на ногу, приподняв край платья аж до самых трусов.

– А я, между прочим, и не пялюсь, – сказал я, – а в вагонах курить запрещено!

– Дурак, – уже вслух сказала девушка.

– Сама дура! – сказал я и неожиданно пукнул.

– Пи-пи-пи-пис! – по-мышачьи тонко пискнула девушка, прикрывая смеющееся лицо ладошкой.

– Все-таки она не очень далекого ума, – подумал я и, тяжело вздохнув, вышел в тамбур вагона. Настроение мое, конечно же, испортилось, и теперь я думал, как бы отомстить этой глупой девке, как бы показать ей, что я при любых обстоятельствах могу взять себя в руки и доказать, что я могу быть выше всяких заманчивых дур.

Потом я несколько раз глубоко вздохнул и вернулся в купе. Теперь уже я вальяжно расселся, закинув ногу на ног, и бесцеремонно стал разглядывать девку.

– А что вы так смотрите? – покраснела девка.

– Хочу и смотрю, – усмехнулся я, – как говорят, чтобы хорошо поработать, надо хорошо отдохнуть! – на этот раз я приветливо ей улыбнулся.

– А к чему вы мне все это говорите?! – удивилась девка.

– Для меня очень важно, чтобы отдых никак не был связан с моей учебой, – я продолжал благодушно улыбаться.

– Чтобы по-настоящему отдохнуть, нужно обо всем сразу забыть и куда-нибудь подальше уехать, – загадочно улыбнулась девка.

Вся прелесть нашего разговора состояла в том, что я слышал ее внутренний голос, и прежде чем она решалась мне что-то сказать, я уже вслух произносил ее мысль только от себя.

– И ни в коем случае нельзя экономить, – серьезно добавил я.

– Такая экономия сослужит медвежью услугу, – согласилась девка.

– Знаете, меня как молодого медика лечит только секс, – засмеялся я. В эту минуту я готов был поклясться, что мной опять кто-то тайно управлял и говорил моими устами, и даже в мыслях грубо называл ее девкой.

– А мою душу питают только любовь и семья, – гордо произнесла девка и опять закурила, – вот жалко только, что никак не могу бросить курить!

– А может, вам надо заняться самовнушением?! – чудовище опять захихикало, но это был не я.

– Конечно, надо учиться владеть своим организмом, – согласилась девка, – но, к сожалению, это не всегда получается!

– А правда говорят, что курящие женщины более склонны к супружеским изменам?! – на мгновение я даже захотел вылететь из тела, но это было просто физически невозможно.

Вопрос как-то безобразно повис в воздухе, а потом девка резко встала и будто ошпаренная выскочила из купе.

– Ну, вот довел девочку, – упрекнул я чудовище, завладевшее моим телом.

– Ничего и не довел, ты просто не разбираешься в самках, – ответило мне чудовище голосом Бюхнера.

– Да, ну тебя к черту! – крикнул я, хватая самого себя за горло.

– Подожди, подожди, – стало умолять меня чудовище, – подожди всего одну минутку, и ты своими глазами увидишь мою правоту!

Я действительно немного успокоился и решил полностью отдаться любому повороту своей неожиданной судьбы, для успокоения я даже взял из пепельницы недокуренную ею сигарету и с каким-то немыслимым наслаждением затянулся, еще сильнее удивляясь происходящим со мной переменам.

Внезапно она вернулась и так же резко села на свое место.

– Если вы очень хотите, то я готова, – сказала она.

– К чему вы готовы?! – покраснел я, чувствуя, как чудовище опять покидает мое тело.

– Я готова к супружеской измене! – громко воскликнула она и сорвала со своей шеи розовый шелковый платок.

– А мне показалось, что вы, наоборот, всеми силами стараетесь ее предотвратить, – застенчиво улыбнулся я.

– Ну, ладно, шутки в сторону, – она резко встала, быстро закрыла дверь купе на защелку, а потом сняла с себя юбку и кофту и легла, закрыв глаза.

– Ну, что же ты ждешь? – прошептало снова чудовище, уже воспроизводя пьяный смех мужика с тремя семерками на лбу.

– Заткнись, – прошептал я, и чудовище тут же пропало, а я спокойно докурил сигарету и стал медленно раздеваться…

– Иногда раскрываешь в себе такие силы, такие ресурсы, о которых даже и не помышляешь, – часом позже говорила мне она.

– И самое главное, что все происходит само собой, – поддержал ее я.

– Как будто все мы находимся под гипнозом, – глубоко вздохнула она.

– Или под чудовищем, – подумал я. Минуту спустя она тихо заплакала и опустилась передо мной на колени.

– Наверное, это действительно гипноз, – прошептал я и тоже тихо заплакал. Поезд уже подходил к конечной станции. На перроне ее уже ждал могучего и спортивного телосложения муж с букетом алых роз.

Он крепко обнял ее и сказал: «Как же я соскучился по тебе, Любаша!» Вот так я и узнал ее имя, хотя теперь оно мне было ни к чему, я шел по улицам малознакомого мне города, в котором по моим воспоминаниям жила тетя Роза.

У меня был ее адрес на клочке бумаги, который оставили мне родители, а еще у меня было сильное желание расстаться с тем, кто мной владел, владел бесплатно, нагло, самым бесстыдным образом вовлекая меня в водоворот таинственных страстей, от которых мое сознание еще сильнее растворялось и делалось таким прозрачным и таким страшно пронзительным, что мне от страха хотелось снова сорваться с любого окна и в полную неизвестность, чем страдать от неизвестного чудовища. – Ну и дурак же ты, – оно снова захихикало голосом Бюхнера, хотя сам Бюхнер вряд ли когда-нибудь мог такое мне сказать.

Вскоре землю навестили сумерки. Желая растворить свою печаль, я напился водки прямо на вокзале с каким-то пьяным мужиком, которого звали Петр Петрович.

Петр Петрович рассказал мне одну страшную историю, которую он сам назвал: «Гадание на трупах». Эта история приключилась с ним совсем недавно, всего лишь год тому назад, и именно в этом самом городе. Однажды Петр Петрович находился в очень странном положении, рано утром он лежал на тротуаре и глядел, как я, на небо, на долго плывущие в нем облака, почему-то в его глазах все облака были толстенькие и кругленькие, как жуки-навозники. «Они даже слегка поблескивали, – говорил Петр Петрович, – но дело даже не в этом, просто я в первый раз почувствовал себя мужиком, хотя от этого было немного стыдно».