Александр Ермаков - Отметчик и разносчица. Фантастический роман

Марк плюхнулся в кресло. Наручники висели на подлокотниках. Поразмыслив, он надел «браслеты» себе на запястья и щелкнул замками:

«Совсем сдурела баба. Выпороть бы ее, как следует. Может, это послеродовой синдром? Стоп. Но откуда она узнала про прищепку? Я ей об этом не рассказывал. И летим мы в обратном направлении. Что происходит, черт возьми? Знаний мне не хватает. Как наладить связь с бортовиком?»

– Боря, отзовись! – Марк подал голос, но ответа не последовало. Он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла: «Как же на нее повлиять? Через ребенка? Это мысль. Как нас учили в школе кранолетчиков? Каждое действие рождает противодействие аналогичного характера. Зло рождает зло, ненависть – вражду. Любовь рождает жалость, милосердие и понимание. Хорошо. Так мы и поступим».

И тут у Марка родился план. Он еще до конца не обдумал детали, но его структура, его каркас четко отпечатался в сознании.

– Пристегнулся? Молодец, мой сладкий земной пряник.

Марк открыл глаза и увидел в дверях голую Суклу. Ее голос был нежным и ласковым. Она держала за руку ребенка:

– Смотри, мой малыш уже ходит. Как время летит?!

– И не говори. Три часа назад он еще и не помышлял об этом. Какой славный крепыш.

– Мы, молмуты, быстро крепчаем.

– А можно мне с ним поиграть?

– Попробуй, – Сукла сняла с Марка наручники.

Землянин опустился на колени перед ребенком и показал ему фокус с отрыванием пальца. Бутуз растянул морщинистое лицо в улыбке. Марк ласково погладил малыша по маленькой головке:

– Как его зовут?

– Еще не знаю. Плеширей даст ему имя.

– Где робот-нянька? Пусть принесет игрушки, кубики там разные, солдатиков, машинки.

Прошла неделя обратного пути. Связи с перевалкой всё еще не было, и это огорчало Суклу. Но плохое настроение быстро улетучивалось, когда она смотрела, как землянин играет с ее малышом. Марк катал карапуза на спине, изображая лошадь или слона, сажал на плечи, показывал всевозможные фокусы. Из конструктора «Лего» они строили крепости и замки, в альбоме цветными карандашами рисовали причудливые космические пейзажи.

Марк, сам того не ожидая, стал называть малыша «сынок», «мой мальчик», а потом и вовсе дал ему кличку «Тузик». Сукла сначала сопротивлялась, но все-таки смирилась.

– Марк, это временно. Только Плеширей может дать имя сыну, – строго говорила мать.

– Конечно, как скажете, моя госпожа, – отвечал Марк, показывая Тузику фокус на картах.

Наблюдая за играми взрослого землянина и маленького молмута, в эти минуты Сукла забывала обо всем на свете. Но ей было всё еще не по себе. Она до конца не освоилась в новом теле, и много мыслей утекало в этом направлении. Сукла прекрасно помнила строгий запрет мужа на снятие блокировки с памяти прошлой жизни стюардессы и добросовестно выполняла этот приказ. Разведчица прекрасно знала для чего эти меры предосторожности. Но женское любопытство толкало ее на преступление.

Ей хотелось вспомнить последнюю близость с мужем, во время которого произошло зачатие сына, но она не могла. Она боялась. Она знала, чем всё закончится: за доли секунды перелистает, как книгу с картинками, всю жизнь стюардессы, пучком нейронов пробежится по ветвистому лабиринту воспоминаний и упрется в отношения с Марком.

Сукла сидела в кресле пилота и пыталась наладить связь с перевалкой, краем глаза наблюдая, как Марк играет с сыном в «камень, ножницы, бумага». Они улюлюкали и хохотали, периодически выписывая друг другу щелбаны. У нее ничего не получалось. Напрасно разведчица набирала секретные позывные и отправляла в космос. Наконец ей это надоело. Сукла устало откинулась на спинку кресла и задумалась: «Чем я себя тешу? Последней близостью с мужем? Но ведь он овладел стюрдессой против ее желания и под воздействием гипноза. Небось принял облик отметчика и попользовался молодухой. Я прожила с ним долгую жизнь и знаю его как облупленного. У нас с ним куча детей, не считая такой же кучи безвременно ушедших в другой мир. Я никогда не видела, чтобы он играл со своими детьми. Ему всегда не хватало на это времени». Крик малыша разогнал ее мысли.

– Папа! – мальчик радостно потянулся к Марку.

– О, Тузик заговорил! – Марк прижал к себе малыша. – Первое слово! Поздравляю!

– У всех молмутов первое слово «папа». Так что не радуйся, – солгала Сукла, забирая у Марка сына, в сердцах широко улыбаясь.

«Черт возьми, он уже его папой называет. А ведь мне это нравится. Что же мне мешает снять блокировку? Страх. Я боюсь плешереевского гнева. Но, как разведчик, я имею на это право. Я должна совершенствоваться и утончаться, пополняя свой багаж новыми душевными качествами. Если я упрусь в отношения с Марком и захочу их продолжить, как я смогу оправдаться? Практически никак. „Вхожу в доверие, изучаю будущего врага“ – это уже не прокатит. Но и черт с ним. Надо жить в свое удовольствие. Ходить по лезвию бритвы мне не в первой. У меня будет два мужа: один – кормилец, другой – любовник. Ничего нового. Этот избитый треугольник – старый как мир. Аквая-банщица уже давно стыд потеряла. Что в своих банях творит? И всё ей сходит с рук. Может, потому, что Плеширей ее не любит, а любит меня? Зачем тогда это возвращение? Что он мне сделает, если узнает? Убьёт в порыве ревности? Всё может быть. Но жизнь без риска, как свадьба без невесты. Что мне надо, чтобы снять блокировку? Файл с памятью стюардессы надо вскрыть заклинанием. Сейчас вспомню… Нет, не получается. Давно я его не произносила. По инструкции заклинание надо произнести вслух во время оргазма. О, вспомнила!»

– Можно мне с вами? – Сукла опустилась на колени между Марком и малышом. – В какую игру вы играете?

– Вливайся. Игра называется «дурак», – и Марк начал раскидывать карты.

Этой ночью они спали все вместе. Малыш лежал между взрослыми и игрался погремушкой – черепом какого-то грызуна. Скоро он устал, выронил пластмассовую забаву, закрыл глазки и захрапел.

– Отнеси его в капсулу и возвращайся, – нежно прошептала Сукла.

– Я не ослышался? Или ты хотела сказать: «Топай в кабину и не забудь пристегнуться?»

– Нет, ты не ослышался. Я тебя хочу.

Марк аккуратно взял малыша отнес в капсулу и вернулся:

– Тузик заметно прибавил в весе. Чем ты его кормишь?

– Иди ко мне, – Сукла потянула Марка к себе.

– Что происходит, сударыня? Я вас не узнаю. А вдруг связь наладилась, и твой муженек все видит и слышит?

– Ну, иди же. После того, как сынок назвал тебя папой, во мне что-то екнуло. Возьми меня, любимый, я вся твоя.

Сукла ждала оргазм, но Марк не спешил. В механике любви он был асом. Любовник плавно совершал телодвижения и шептал подруге в губы:

– Вернись ко мне, детка.