Александр Ермаков - Отметчик и разносчица. Фантастический роман

– Да, капустную кочерыжку, – сконфуженно улыбнулась Мрася. – Зубы чешутся, – И она показала два передних заячьих резца.

– Лодрия, а ты что молчишь? Всё просвещаешься? Поговори с нами.

– Вот, – библиотекарь оторвалась от чтения. – Сегодня перебирала макулатуру и нарыла прикольный земной журнальчик о моде.

Глянцевая периодика пошла по рукам. Мрася прочитала название:

– Урода. Мне уже нравится. И что там?

– А вы сами посмотрите. Эти земляне совсем с катушек съехали. У них в моде шмотки из целлофана.

– Ну-ка, ну-ка, – банщица потянулась к журналу, на обложке которого голый молодой рельефный человек в целлофановых трусах играл на саксофоне. – Всё, хочу на Землю. А тебе туда нельзя, – хохотнула она в сторону Глупинды.

– Это ещё почему? – удивилась штангистка.

– С твоими волосатыми сиськами тебя там ждет тотальная апелляция. Посмотри, какие там бюстгальтеры носят. Всё видно.

Глупинда брезгливо перелистала журнал и швырнула в камин:

– Ерунда полная! А у нас на Вредаке что сейчас в моде?

Лодрия порылась в сумке и протянула подруге молмутский журнал «Красота Злобовещинска»:

– На, утешься.

Глупинда взяла толстый модник и, перевернув несколько страниц, заулыбалась:

– О, в моду входят накладные рога пятнистого зубра! Класс. Уже хочу. Ещё мини юбки из вайвайской кожи, шипованные чулки, туфли на роликах, зеленые тени, фиолетовая помада и черный лак для зубов.

Появился дворецкий – толстый евнух со спиленными рогами и доложил:

– Ужин готов! Подавать?

– Что там у нас сегодня? – спросила Саланта и всплеснула тройным подбородком.

– Жареные бедра саранчи в чесночном соусе, грибной салат, десерт из паутины и луковый сок.

– Подавай прямо сюда. Не будем ждать Суклу. Она опять заявится ночью. Уже труха сыплется, а всё в шпионов играет. Сидела бы лучше с нами у камина и грела свои замшелые косточки, – выпалила Саланта и бросила в камин пару волосяных брикетов, которые ярко вспыхнули и затрещали.

В кабинете коменданта в поздний час, когда на всей территории перевалки наступило относительное спокойствие, шел оживленный диалог. Муж и жена тихо разговаривали:

– Твоё переселение должно случиться сразу после активизации назюбоки. Если ты опоздаешь больше чем на восемь минут, назюбока убьет стюардессу. Произойдет необратимая аннигиляция атомов мозга и сердца. Только молмутская душа может провести полную синхронизацию организма с назюбокой. Не забывай это! Так что рожать придется тебе. Я хотел уберечь тебя от этого, но без синхронизации мы потеряем и стюардессу, и нашего ребенка. И еще. Не вздумай снять с ее памяти блокировку! Снимем ее здесь. Это приказ! – Плеширей строго посмотрел на Суклу.

– А ты, кобель похотливый, все же не удержался и позарился на стюардессу, – ревниво оскалилась старая подруга.

– Она сильно мне напомнила тебя в молодости, – Плеширей виновато улыбнулся. – Ты совсем износилась. Ты похожа на застиранную половую тряпку.

– Я благодарна тебе, дорогой, за то, что оперативно сработал и впаял ей в грудь назюбоку. Мне нравится наш план, – старуха сморщилась в благодарной улыбке.

– Всё будет хорошо, – Плеширей взглянул на часы. – Отец поможет. Только ему под силу сделать это. Он колдун высшего класса и тонкий план со своим загробным миром его вотчина.

– Тебе тоже не мешало бы сменить камуфляж, переселиться в тело помоложе.

– Это лишнее. В моем сердце сидит отборная долговечная назюбока. Я – кремень. А то, что облысел и бакенбарды исчезли, это ерунда. Всему виной частая смена климатических условий. Сама знаешь, что по долгу службы приходится бывать и в экстремальном минусе, и в невыносимой жаре.

– И мы с тобой вместе изнашиваемся. Таскаешь нас за собой как собачонок. А младшие меня не порвут на почве ревности, когда я нарисуюсь в бараке в новом образе?

– Ты знаешь, могут. Особенно банщица. Ничего, я подарю им землянина. Пусть потешаются.

– Ты хочешь сделать из него евнуха?

– Наоборот. Я сделаю из него супер молмута, быка-осеменителя. Он станет одним из нас. Доктор Перед оз поможет. Поселю землянина в семейном корпусе, сделаю ему офис для случек и сексуальных утех. Женушки останутся довольны.

– Дорогой, открой окно. Что-то мне душно, – старуха попыталась вдохнуть полной грудью и засвистела носом.

Плеширей стоял у открытого окна своего кабинета и смотрел в черный купол звездного неба. Где-то внизу светилась огнями и слегка вздрагивала перевалка, как маленький ребенок во время тревожного сна. Комендант взглянул на часы. До полуночи оставалось десять минут. Плеширей резко повернулся:

– Ну что, ты готова? – он внимательно посмотрел на свою постаревшую первую любовь.

– Да, мой генерал, – старуха подмигнула ему всем своим подвижным морщинистым лицом.

– Тогда раздевайся и ложись на стол. Сейчас ты умрешь, но оживешь там, – он показал пальцем куда-то в потолок. – Ты очнешься на корабле в теле беременной стюардессы. Не бойся, не паникуй и постарайся быстро привыкнуть к телу. Дальше ты знаешь, что делать.

Старуха медленно раздевалась. Когда все одежды упали на пол, Плеширей брезгливо раздул ноздри от увиденных на теле дряблостей, жухлостей и пролежней. Он помог старухе взобраться на стол и лечь на спину.

– Руки на живот, – скомандовал он, и Сукла покорно выполнила приказ. – Закрывай глаза и ни о чем не думай, – он наклонился и поцеловал подругу в морщинистый лоб.

Плеширей еще раз посмотрел на часы и подошел к открытому окну. Недолго думая, он начал читать молитву:

– Инс атикум инф ернум! С анктум р егнум! Искр итикус инк убус! Тит аник де чум о!

Вдруг в окно ворвался холодный ветер, а с ним черная пыль. Облако сделало несколько оборотов по кабинету и зависло над телом старухи. Сукла изогнулась, а из груди выскочил маленький светящийся шарик. Черное облако поглотило его и унеслось в открытое окно. Плеширей подошел к телу и поискал пульс.

– Вот, и всё. Возвращайся скорее, – он еще раз наклонился и поцеловал мертвую Суклу в синие губы.

Вика дремала в кресле пилота. Марк поцеловал ее в щеку, накрыл пледом и посмотрел на экран:

– Всё чисто, – он включил автопилот и пошел в столовую.

Как только землянин появился на пороге пункта приема пищи, включился дневной свет, и кранолетчика обдало стерильной неживой прохладой. Марк включил продуктор и задал программу: «сто грамм пюре, две котлеты, двести грамм томатного сока, пятьдесят грамм сметаны, два кусочка ржаного хлеба».

Аппарат задрожал и через минуту открылся. Марк достал обед, поставил на поднос и направился к ближнему столику. Он опустился на мягкий табурет и принялся за еду. Вдруг душераздирающий крик стюардессы заставил его поперхнуться. Марк выплюнул кусок котлеты, быстро вскочил и побежал по коридору.