Светлана Смолина - Сотворение женщины. Повести и рассказы

– Собачка, как же ты меня напугала! Отойди, пожалуйста, мне надо идти.

Бонифаций про себя усмехнулся и сел, загораживая ей выход. Вслед за гостьей в дверях появился Виктор:

– Пошел на место, чертов бездельник, – бросил он и сделал решительный шаг в направлении собаки.

Злорадное сознание собственной силы наполнило сердце пса. Он поднялся на ноги и с угрозой в голосе зарычал. Этот аргумент оказался на редкость убедительным – Виктор подался назад, не спуская с него глаз.

– Ты что, спятил? Ну-ка отойди, – уже не так уверенно попросил он.

Но рядом не было любящей и нежной Зойки, которой всегда удавалось сгладить взаимную неприязнь между соперниками. Пес был предоставлен самому себе и своей долго копившейся ненависти. Он не перешагнул порог запретной зоны, но и выпускать мужчину до прихода хозяйки, пожалуй, тоже не собирался.

– Витя, – забеспокоилась женщина. – А если вернется твоя жена?

– Надо постараться его отвлечь, – вскипая яростью, тихо произнес Виктор и притворно ласковым голосом добавил: – Бони, а где твой мячик? Куда ты положил свой любимый мячик?

Бонифаций, склонив голову набок, внимательно посмотрел на врага, потом скосил глаза на кресло, под которым мирно покоился хозяйкин подарок. Мячик лежал на месте, поводов для беспокойства не было, и Бони во весь рост растянулся на пороге спальни, не сводя глаз с людей.

– Что же делать, Витя? По-моему, он собирается караулить нас до ее прихода, – чуть не плача, прошептала носительница цветочного запаха.

– Сейчас я что-нибудь придумаю, – занервничал Виктор, оглянувшись на большие настенные часы, и потер рукой лоб.

– Ну, Бонифаций, хорошая собачка, – жалобным голосом обратилась к лохматому стражу женщина. – Позволь мне, пожалуйста, выйти. Иди на свое место, ладно?

«Бог с тобой, – помедлив, сжалился пес. – Против тебя я ничего не имею. Иди домой и больше здесь не появляйся».

Бони неторопливо поднялся и демонстративно отошел в сторону, пропуская женщину. Она робко по стенке обошла равнодушно наблюдающего за ней пса. Но едва мужчина сделал движение следом, как пес одним прыжком вернулся на прежнее место у двери и угрожающе оскалился. Виктор отпрянул и громко выругался.

– Витенька, я пойду, – раздался из коридора неуверенный голос.

– Я позвоню тебе завтра, детка, – крикнул он поверх песьей головы. – Все было просто восхитительно…

Щелкнул замок во входной двери, и одновременно с ним Виктор с ненавистью захлопнул дверь в спальню перед носом собаки.

– Я это запомню тебе, скотина, – донесся до Бони крик бессильной ярости.

Бонифаций усмехнулся и со спокойной совестью покинул боевой пост. Когда вернется Зоя, он с еще большей радостью встретит ее в прихожей и расскажет, как ему удалось досадить врагу.

«Жаль только, что она совсем меня не понимает, – с грустью думал он, поудобнее устраивая голову на лапах. – Мы бы вместе посмеялись над его трусостью. Едва ли бы я смог броситься на него, но этот слизняк здорово перепугался!»

Однако месть врага не заставила себя долго ждать. Однажды морозным зимним утром после прогулки Зоя с особенной нежностью обняла своего любимца и грустно призналась, что должна уехать на несколько дней к маме.

– Тебе придется побыть с Виктором. Я понимаю, что взаимное общение не доставляет вам радости, но постарайтесь, пожалуйста, не съесть друг друга в мое отсутствие.

Когда она уже стояла в дверях, Бони расплакался и схватил ее зубами за край пальто, стараясь удержать. Все было напрасно, она в последний раз поцеловала его и заперла квартиру. В замке два раза повернулся ключ, и пес остался ждать вечернего прихода Виктора. В тоске он бродил по квартире, тыкался носом в ее любимое кресло, скулил под дверью и ловил чужие запахи на лестнице.

Виктор заявился домой поздно. Он был слегка пьян и потому весел.

– Пойдем, скотина. У тебя есть десять минут, чтобы сделать свои дела на улице. Дольше торчать на морозе я не намерен.

Бони позволил надеть на себя ошейник и поплелся за мужчиной на прогулку.

Всю ночь он промаялся в прихожей, прислушиваясь к шорохам в подъезде, и только под утро забылся тяжелым сном. Его разбудил ощутимый пинок в живот.

– Вставай, чего разлегся! Вот бесполезная туша, не пройдешь, – пробурчал Виктор, направляясь в ванную.

Бонифаций долго сидел возле пустой миски, наблюдая, как мужчина поглощает свой завтрак. Тот не обращал на собаку ни малейшего внимания, с сомнительным интересом разглядывая привычный вид за окном. Не дождавшись утренней порции, пес отправился в коридор, по дороге заглянув в полуоткрытую дверь ванной, где Виктор брызгал себе в лицо едкой жидкостью из синего пузырька. Тот с нехорошей усмешкой посмотрел на пса.

– Тоже хочешь освежиться? – и направил ядовитую струю в морду собаке.

Бонифаций завизжал от резкой боли в глазах, чудовищного запаха, разрывающего ноздри и проникающего в горло, горького вкуса во рту. Он отпрянул, ударился задом в стену и закружился на месте, стараясь лапами стянуть с себя мокрую болезненную маску. Он слышал над собой смех мужчины, с удовольствием наблюдающего за его мучениями, и ненавидел, ненавидел его больше всего на свете.

– Ну, все, пойдем на улицу!

Виктор грубо схватил его за толстую шкуру на загривке и выпихнул на лестницу. Полу ослепший от боли, пес с трудом двигался вниз по лестнице, подталкиваемый ботинком врага.

– Что это с вашей собакой, Витя? – сочувствующе спросила хозяйка маленькой неуклюжей таксы, возвращающаяся с прогулки.

– А вам какое дело?

Виктор вызывающе посмотрел на пожилую женщину. Она испуганно посторонилась, пропуская их на улицу.

Бони больше не скулил, а только чихал и попеременно тер лапами слезящиеся глаза. Виктор пинками гнал его перед собой в сторону парка. Они шли уже минут пятнадцать, и пес не сопротивлялся, памятуя о просьбе хозяйки быть по возможности «хорошей собакой». Возле оврага мужчина внезапно остановился.

– А теперь катись на все четыре стороны и не вздумай возвращаться назад!

Бони окаменел. Он все понял: его просто вышвырнули на улицу, как и в прошлый раз, когда он был еще несмышленым щенком. Но теперь он хотя бы знал, за что. Им было тесно под одной крышей. В доме мог остаться только один мужчина, и сейчас сила была на стороне врага.

Виктор повернулся и пошел обратно. Пес инстинктивно тронулся за ним, но, сделав десяток шагов, остановился и прислушался к внутреннему голосу. А внутренний голос советовал не спешить назад, обмануть врага, усыпить его бдительность и во что бы то ни стало дождаться Зою.

Бони спокойно дал мужчине уйти, оставшись один посреди заснеженных деревьев. Подумав, он сунул измученную морду в снег один раз, потом другой, чтобы поскорее избавиться от ненавистного запаха и рези в глазах. В парке, как всегда, было просто чудесно. Жаль только, что в своем нынешнем положении он не мог оценить ни звенящей тишины, ни беличьего запаха возле сосны, ни пушистых сугробов, в которых можно прятаться от хозяйки. К вечеру он устал от своей свободы и вернулся в знакомый двор. Голодный и замерзший он прождал возле подъезда несколько долгих часов, но вечером Зоя не вернулась. Ночь он провел в закутке на заднем дворе большого магазина, прячась от пронизывающего ветра и изредка наведываясь к мусорным бакам. Утром он сбегал в парк проверить, не появились ли на дорожках хозяйкины следы, но быстро потерял надежду и вернулся к дому. Чтобы как можно реже попадаться людям на глаза, в светлое время дня он прятался между гаражами, а когда стемнело – занял наблюдательный пост под моргающим фонарем наискосок от подъезда. Когда дом погасил окна, Бони тяжело вздохнул и вернулся в свое ночное убежище. В ожидании пролетело трое суток, и он уже успел привыкнуть к ежедневному обходу двора, парка, помойных баков и гаражей. К концу четвертого дня повалил снег, быстро превратив неподвижно сидящую собаку в белый сугроб. Бонифаций поднялся, чтобы размять окоченевшие лапы, отряхнулся, обежал пустую детскую площадку и чуть не проворонил возвращение Зои.