Линара Юркина - Танцы с шаманом. История для тех, кто ищет…

Свеча погасла, и ночь коснулась его сознания. Во сне к нему пришел старый шаман. Он всю ночь пел песню под звуки моря и ветра. Чонг открыл глаза и вместо темноты увидел удивительный остров с белоснежными пляжами и изумрудное море. Он вошел в воду и поплыл. Его сопровождала пестрая стайка рыб, лучи солнца, дотягиваясь до самого дна, освещали путь под водой. Когда Чонг проплывал мимо красных пористых кораллов и зеленых водорослей, песня шамана прервалась. В густой заросли он увидел тело человека – это был мужчина. Ужас и мольба о помощи застыли на его лице. Чонг устремился к нему, но море и человек исчезли, а вместо этого он увидел перед собой белую стену и фотографию на алтаре все того же бритого старца.

Вдруг кто-то лизнул его голую пятку, Чонг вскрикнул от неожиданности и приподнял голову. Тигренок, как кошка, терся о его ступни. Спинка была полосатая, а бока в пятнышках. Увидев, что пришелец проснулся, тигренок отскочил на безопасное расстояние и внимательно смотрел на Чонга, а вокруг собрались монахи, они с любопытством ждали развития ситуации. Чонг протянул тигренку руку, зверь сначала попятился от нее, а потом по-пластунски подполз и уцепился зубами в палец. Сохраняя спокойствие, Чонг дружелюбно поздоровался с рыжим озорником. Тигренок лизнул руку и улегся рядом с Чонгом, демонстративно зевая и показывая свои острые зубки.

За завтраком один из монахов рассказал Чонгу историю о том, как два месяца назад монахи верхнего храма нашли тигренка. На севере страны в засушливый сезон часто бывают пожары. Малыша нашли в выжженной части леса испуганного, совсем крошечного, с опалённой шерсткой, и принесли в монастырь. А во время празднования нового года привезли в качестве подарка в этот известный в стране храм. Тигренок прижился, но никого к себе не подпускал. Чонг оказался первым человеком, к которому подошел тигр.

Тигр по традициям Таиланда – благородное животное, общение с ним – одна из сложнейших медитаций, которые долгие годы осваивают монахи. Зверь чувствует любую эмоцию, и особенно страх. Только по-настоящему бесстрашного человека допускает к себе этот зверь и воспринимает как равного. Старший монах храма, узнав о случившемся, сам лично сделал Чонгу Сак Янт на его спине с правой стороны. Напротив Ханумана появилась магическая татуировка в виде тигра. Тигренок, которого звали Кинг, с детским любопытством наблюдал за ритуалом. А когда процесс нанесения был закончен и монах прочитал молитвы, Кинг подлез по руку добродушного молчаливого мастера в оранжевых одеждах и лизнул тату своим шершавым, как наждак, языком. Чонгу предложили остаться в монастыре. Но обещание, данное старому шаману, и сон-видение звали Чонга двигаться дальше, и он отправился на восток к морю, пытаясь понять, что хотел сказать его учитель.

Идти можно было только на рассвете и на закате. Все остальное время солнце было жгучим, как красный перец. Итого в день получалось двигаться около пяти часов, остальное время он лежал под деревьями или останавливался в лачуге у крестьян. Делился с ними, чем мог, где кореньями, где монетами, в ответ его угощали чашкой риса и листьями бамбука. Везде простые люди жили бедно, но никто не роптал, словно они и не знали другой жизни, а просто молились богам и духам, прося здоровья и хорошего урожая. Дети тыкали в Чонга пальцами, прикасались и отбегали. Слишком необычно выглядел молодой парень для этих мест. Волосы длинные, тело худое, но даже через одежду видны мышцы. Руки жилистые, с огромными кулаками, глаза как угольки черные, и взгляд пронзительный. По всему было видно – издалека человек идет, но никто его ни о чем не спрашивал…

И вот, наконец, он добрался до провинции Трат и увидел море! Изумрудное царство, которое старый шаман сравнивал с опереньем райской птицы. Он стоял зачарованный, вдыхал аромат и слушал песни волн, взмывающих, словно крылья, раскидывающих белую пену, выбегающую на побережье. Длинные волосы Чонга выбились из резинки и, как паруса, взмывали в небо.

Чонг скинул одежду, взволнованно вошел в воду, его обдало прохладой. Соль щипала стертости на ногах. Чонг поплыл, чувствуя радость и осознавая, что в этих краях жил его спаситель, а значит, это родные и для него места. Совсем скоро он исполнит свое обещание, и прах учителя будет передан самому почтенному мастеру здешних мест. Он перевернулся на спину и ощутил, как его Хануман и тигр погрузились в прохладу, подставил лицо солнцу и, качаясь на волнах, смотрел на небо через прикрытые веки.

В свои девятнадцать лет он ощущал себя старше тех, с кем был знаком. Всего лишь раз в жизни у него был близкий друг – его учитель, старый шаман. Жизнь в лесу ему до сих пор была понятнее, чем среди людей. Но думать о будущем и прошлом бессмысленно, настоящее само всегда ставит вопросы и подсказывает ответы. Он лежал на волнах, пока не почувствовал, что замерз, и, пропитанный морским воздухом и синевой просторов, поплыл обратно.

В тот же день Чонг напросился в помощники к рыбакам и поселился на окраине маленького города. Неспешно поплыли дни. Чонг распутывал и сушил сети, спал в одной из лодок и скучал по прохладе бирманских лесов. Вечером мужчины курили траву, обсуждали жен и тайское правительство. Все радовались независимости от американцев, гордились королем и откладывали деньги на покупку телевизора. В последние годы стали приезжать толпы туристов, это сулило возможность продавать рыбу дороже и давало надежду на быстрое обогащение. Чонга не заботили деньги. Он обучал местных мальчишек приемам тайского бокса, и они слушались его больше, чем собственных родителей. Уплывал к безлюдным островам и там, сидя в тени деревьев, прислушивался к глубинному зову, чтобы понять, что делать дальше. Не исследован был только большой остров Ко Чанг, к нему надо было плыть на катере или пароме.

В этих местах ни об учителе, ни о других шаманах ничего не знали; за советом обращаться было не к кому; мозг плавился на солнце, жара стояла такая, что даже мухи летали медленно.

Но однажды ветер неожиданно усилился, и началась буря. Волны словно сошли с ума и угрожающе накатывали, хватая все с берега и унося с собой в море, пальмы гнулись к земле и сбрасывали кокосы, с крыш летели бамбуковые ветки; это наводило ужас на маленьких детей и женщин. Все живое притихло, и только ветер и море вели свой шумный разговор. Ночь продолжила вакханалию, закрыв луну темными тучами. Но как только первый отблеск лег на землю, ветер перестал хулиганить и стих. Как ни в чем не бывало засияло солнце, и разговорчивая майна, ковыляя по краю лодки, в которой спал худой загорелый юноша, настойчиво будила его своей песней. Чонг накануне предусмотрительно оттащил свою постель подальше от берега. На пустынном пляже ветер и море беспорядочно сложили весь мусор: листья и ветки, куски древесины, солому. Пена, словно шампунь, залила все прибрежье, прикрывая следы ночного разгула. Деревня ожила, все принялись обсуждать бурю и жаловаться друг другу на нанесенный стихией ущерб. В работе рыбаков возникла пауза. Чонг решил доплыть до ближайшего острова, торчащего из воды в трехстах метрах от берега.