Ирина Резцова - Эшелоны власти. Любовь по-черкесски

Заур вздохнул. Год для него уже начался. В Адыгее ожидается коллапс, о котором пока знают только Тагир и он, Заур Тлехас.

– Заур, ты меня слышишь?

– Слышу-слышу, Тагир. Надо что-то решать… Что в таких случаях делают? Можно выйти на нашего главу республики через моего шефа, чтобы уже было официальное письмо в федеральный минфин… Они, конечно, могут пересмотреть. Но пересматривать не будут…

– Почему? – удивился Тагир на другом конце связи.

– Потому что решение принято на законодательном уровне, – Заур больше объяснял для себя, нежели для Тагира. – Глава республики представляет исполнительную власть, минфин – тоже. Это значит… Это значит, что все мы в правительстве республики будем обязаны исполнять закон. А это… Закон…

– Закон…, – повторил за ним Тагир. – Это закон… Но, Заур, ты же умный у меня. Давай что-нибудь придумаем… Пожалуйста…

– Тагир, ты ставишь передо мной нереальную задачу. Как я могу что-то предложить поменять в федеральном законе? Это, скорее, твоя прерогатива. Ты же – депутат, не я…

– Значит, ты отстраняешься? Ты, сотрудник министерства финансов, – отстраняешься от решения проблемы? Я в шоке от тебя, Заур! Я так и думал, что ты работаешь только на зарплату…

– Тагир, – Зауру было обидно слышать подобные обвинения в свой адрес. – Тагир, успокойся. Если проблема возникла на законодательном уровне, значит, и решать ее на законодательном уровне.

– Ну, конечно, простой депутат из Адыгеи будет решать эту проблему один. Никому нет дела до всего!

– Оставь, пожалуйста, свои причитания на потом, – жестко скомандовал Заур. – Значит, так… Сейчас новогодние праздники. Все поймут масштаб катастрофы только тогда, когда начнут получать транши из бюджета. Поэтому за эти десять дней мы с тобой должны сделать невозможное…

– Ну и что ты мне теперь предлагаешь? Ты же сказал, что решение не входит в твою компетенцию, – огрызнулся Тагир.

– Я этого не сказал, – Заура раздражала тактика Тагира, но он понимал, что сейчас – не самое лучшее время успокаивать взрослого мужчину. – Я завтра вылетаю в Москву. Решим…

Положив трубку обратно в карман, Заур думал о том, что он даже не представляет, что можно сделать в этой ситуации. Он превышает свои полномочия.

Если на работе узнают, то его уволят в тот же день. Или даже посадят. С другой стороны, Тагир был прав, – не для того он получает зарплату чиновника, чтобы отстраняться от проблемы. Тем более такое.

Проблема оказалась слишком глобальной для регионального чиновника, чтобы о ней можно было дискутировать с коллегами по работе. Заур понимал, что самое ужасное в этой ситуации было отсутствие времени. Год наступил. Огромная государственная машина достаточно неповоротлива, чтобы что-то изменить. Пока будет что-то меняться, пройдет этот самый год. В общем, решений не было совсем, но ехать в Москву – надо было. И что теперь делать?

Заур зажмурился. На мгновение он почувствовал себя черкесским воином из далекого прошлого, которому часто приходилось воевать одному. Если сдаться в плен, то это считалось позором, поэтому черкесский воин сражался до последнего и никогда не поворачивался врагу спиной.

Мужчина тяжело вздохнул. Все-таки сложной была работа чиновника. Даже если ты занимаешь небольшую должность начальника отдела в министерстве, все равно ты несешь ответственность за государство. Готов ли был к этому Заур Тлехас?

Послышался тихий скрип двери. В комнату вошла Нармин.

– Это, конечно, не мое дело, – начал осторожно Геннадий Михайлович, – но мой тебе совет, Тагир, решай проблему тихо. Особо не распространяйся никому, что ты делаешь и с кем.

Пожилой депутат облокотился о перила балкона и посмотрел куда-то вдаль.

– Почему вы мне это говорите? – Тагир странно посмотрел на коллегу. – У меня разве есть уже враги? Я всего месяц, как депутат.

– Не думаю, что есть враги… Но посуди сам, здесь налицо чьи-то интересы. Вполне может быть, что кто-то из депутатов продвигал интересы своего региона или еще что-то… Мало ли…

– То есть, получается, что у Адыгеи забрали почти весь бюджет и отдали другому региону?

– Я не утверждаю, Тагир, – пожилой депутат снова достал пачку сигарет и зажигалку. – Но, на всякий случай, поостерегся шуметь, пока ситуация не прояснится.

– Хорошо…, – Тагир извлек сигарету из пачки Геннадия Михайловича.

– Твой друг, которому ты только что звонил, чем занимается?

– Он – начальник отдела в нашем республиканском министерстве финансов.

– О, это хорошо!

– Завтра прилетает. Предложил, чтобы мы вместе придумали какое-то решение… Говорит, что на уровне исполнительной власти это сделать невозможно.

– Он прав, – задумчиво проговорил пожилой депутат. – Судя по всему, он у тебя смелый человек, коли не боится что-то предлагать на федеральном уровне, рискуя своей карьерой.

– Чем он рискует-то? – с недоумением переспросил Тагир Темиргоев.

– Всем, – Геннадий Михайлович затянулся, выпуская дымок, – фактически он занимается тем, что в его функции не входит. Значит, превышает полномочия, а это чревато неприятностями.

– И что мне делать? Перезвонить Зауру и сказать, чтобы не приезжал сюда?

– Не надо, Тагир. В сложившейся ситуации тебе никто, кроме него не поможет… Да и потом, если он летит сюда, значит, понимает свои риски… Ну, что? – Геннадий Михайлович затушил сигарету и взял бутылку водки со столика. – Еще по пятьдесят грамм и пойдем в комнату?

Геннадий Михайлович Зубатов по натуре являлся военным человеком, генералом в отставке.

Детство у него было бедное. Родители познакомились на фронте, а после войны, в тяжелые сороковые годы, семья решила переехать в Костромскую область, где разруха не так угнетала душу, как в Белоруссии, где родился Геннадий Михайлович. Спустя два года родился младший брат. Первые годы семья жила в землянке, одежду было купить не на что. Да что там, ткань на школьные костюмы достать было почти невозможно. С обувью в послевоенные годы на селе вообще была беда, поэтому зимой братья Зубатовы в школу не ходили.

И все равно годы становления страны Геннадий Михайлович вспоминал с трепетом. Еще бы! На это время пришлась юность! Люди оживали, хлеб в местных столовых был бесплатным. Геннадий Михайлович поэтому покупал стакан чая без сахара за двадцать копеек и брал несколько кусков хлеба. То были счастливые времена! Молодой Геннадий Зубатов хотел стать агрономом и усиленно готовился к вступительным экзаменам. Однако не добрал всего два балла, пришлось уйти в армию…

Молодость невозможна без любви. Юная Нина Александровна, мечтающая о профессии врача, успевала верить в будущее Геннадия Зубатова. Каждый месяц она отправляла своему ухажеру учебники по математике, физике и химии. Так пролетели два года, которые в итоге поставили Геннадия Зубатова перед выбором. Попытать счастья в сельскохозяйственном институте или выбрать служение Отечеству. Армия влюбила в себя. Да так, что Геннадию Михайловичу пришлось извиняться перед Ниной Александровной за такие перемены в планах на будущее. Ведь в письмах она писала о том, что мечтает о тех временах, когда они вместе будут готовиться к сессии и распределятся куда-то в Сибирь, как молодая семья.