Ника Ёрш - Золушка за тридцать

– Как это? – я погрозила ему пальцем. – У тебя невеста. Марина Викторовна.

– А ты как же? – ухмыльнулся он.

– А я – ошибка. Случайность. Больше не повторится.

– Думаешь?

– Гарантирую! – сжала ладонь в кулак, показала ему: – Я кремень. Больше не пью, так что…

Он закатил глаза, кивнул мне на стул:

– Садись, Кудриянова, сейчас кофе налью.

У меня аж скулы свело от новой вариации многострадальной фамилии. Но за стол села, руки сложила как первоклашка на первом уроке и радостно улыбнулась при виде фарфоровой кружечки, полной любимого напитка.

– Сахара ведь три ложки? – уточнил Макс, наливая сливки и едва ощутимо касаясь моего плеча локтем.

– Три, – буркнула, сдвигаясь в сторону.

Начальник отошел, вернувшись со своей порцией и коробкой печенья, усевшись неподалеку. Некоторое время мы молча блаженствовали с одинаково маниакальными физиономиями поглощая кофе. Но долго кайфовать не пришлось.

– Думаешь, никогда не переспала бы со мной, не случись корпоратива? – вдруг спросил Макс, поглядывая на меня с легким прищуром, при этом уголки его губ чуть приподнялись, словно он прятал рвущуюся наружу улыбку.

– Разумеется, – передернув плечами, взяла печенье, откусила, захрустела остервенело, работая челюстью, как жерновами.

– И теперь, когда дала зарок не пить, даже смотреть на меня не будешь? – правый уголок его губ дернулся. А я ни с того ни с сего подумала, что этой ночью их целовала. По-настоящему. И даже внезапно вспомнила, какие они… Упругие и горячие.

“Твою мать!” – с нотками горечи прокомментировал всплывшие некстати воспоминания мозг. Пришлось опустить глаза, запить печеньку внезапно ставшим горьковатым кофе.

– Кира? – не отставал Макс.

Чтоб его…

– Смотреть на тебя я буду. Потому что иначе не смогу продолжать работать, – ответила, недовольно хмурясь. – Но про события этой ночи предпочту забыть.

– Ты же их и так не помнишь, – напомнил шеф. Откинувшись на спинку стула, он повел плечами и разулыбался, сволочь!

– Кое-что всплывает, – призналась, морщась. – Совсем не то, что я хотела бы нежно лелеять в памяти и пересказывать кому бы то ни было. Так что прочь ненужную информацию.

– Не понял, – Макс напрягся, сел ровнее, сцепил руки в замок. – Ты сейчас намекаешь на мою несостоятельность. Вроде как и вспоминать нечего? По-твоему…

– Ой, – перебила я, поднимаясь, – Макс, закроем тему. Ну правда, зачем об этом говорить? У тебя невеста, у меня работа неплохая, с которой я уходить не хочу.

Он все также сидел неподалеку. Теперь его мина стала скорбной, брови подошли ближе друг к другу, заходили туда-сюда желваки. Обиделся, что ли?

– Да нормально все было, – попыталась исправить ситуацию, дабы не ругаться с начальством из-за ерунды. – Только помню я смутно, как там и что… Но вроде неплохо. Слушай, а мы точно не уснули?

– Помолчи уже, Кудринова! – высказался шеф, поднимаясь следом. – Поехали.

– Куда?

– В ресторан, – припечатал он, загружая наши кружки в посудомоечную машину. – Очки твои заберем. И раз уж решила, что ничего не было, то придумай еще, как оправдать тот факт, что ты мне серенаду пела у всех на виду, а потом требовала забирать тебя скорей, увозить за сто морей, целовать…

– Твою мать, – с чувством произнесла я вслух, все-таки краснея.

На улице нас ждал очередной сюрприз. Вместо автомобиля Максима Сергеевича у бордюра стоял корпоративный монстр – огромный джип мерседес с недовольным водителем Валерой за лобовым стеклом.

– А он здесь зачем? – шепотом спросила я, про себя придумывая тысячу и одно оправдание, как оказалась в центре Москвы у дома шефа в девять утра.

– Чтобы отвезти нас в ресторан, – пояснил Макс так, словно я тупая и сама до такого ответа в жизни не додумалась бы.

– А ты на что?! – вспылила, хмуро подбираясь к задней двери мерседеса.

– Не наглей, Кудряшевская, – начальник посмотрел в мою сторону и все-таки пояснил: – Перегар у меня. А права пока не лишние.

Он быстро открыл передо мной дверцу, дождался, пока я влезу в салон, и сел сам спереди, рядом с Валерой.

– Доброго утречка, – тоном маньяка, встретившего свою жертву в переулке, поприветствовал нас водитель компании. – Куда едем?

– Как и вчера, – отмахнулся Макс, не замечая недовольного лица водилы. – К ресторану. Подождешь там минут пять и по домам нас развезешь. Потом свободен.

– С-спасибо, – Валера глянул на меня в зеркало заднего вида, и я почувствовала острую необходимость непременно сходить в воскресенье в церковь: поставить свечку за свое здравие.

Отвернувшись к окну, решила представить, что еду в общественном транспорте и не имею отношения к происходящему произволу. Только вчера на корпоративе сочувствовала Валерке, жалующемуся на тяжелую водительскую судьбу и жадно облизывающему взглядом бутылку простой русской водки, неизвестно как забравшуюся на стол между импортным коньяком, текилой и шампанским. И вот… сама стала виновницей срыва выходного дня.

Но я рассудила просто: мне еще хуже, чем Валере! Я вообще с шефом в одной кровати проснулась…

– Как дела, Кудриевич? – подал голос предмет моих негативных мыслей. – Затихла там. Не спишь?

– Не спит, – буркнул Валера, зевая. – В окно смотрит.

– А сама она что, язык проглотила? – Макс перегнулся через подлокотник, выглянул из-за кресла. – Плохо?

– Хорошо, – огрызнулась я, косясь на водителя.

– Ладно, – шеф улыбнулся, – тогда не забудь мои очки вернуть, когда с твоими разберемся.

– Угу.

Не успела отвернуться – снова встретилась с Валерой взглядами. Он прищурился, ухмыльнулся. Ну все… побежит в понедельник к девчонкам из бухгалтерии сплетничать, теперь не отверчусь. Придется признать, что ночевала у Макса. Скажу, на коврике гад уложил, а утром испугался, что невеста меня застукает, и отвез подальше.

Посмотрев на спинку сиденья перед собой, чуть не зашипела от злости. И чего ему приспичило водителя вызвать? Сказал бы сразу, что не поедет за рулем, я бы такси вызвала, или на метро добралась бы… А теперь не дай бог сплетня до дочери Соколова дойдет, вот вони будет…

Спустя следующие минут двадцать я и правда чуть не задремала. По пробкам мы двигались черепашьим шагом, а мне приходилось постоянно смотреть в окно, потому что Валера бдел и жаждал прочесть в моем взгляде как можно больше, чтобы после пересказать каждую увиденную эмоцию в бухгалтерии.

– Приехали, – наконец сказал Макс, и я облегченно вздохнула, выскочив из авто раньше, чем сам начальник.

– Ты – сама женственность и грациозность, – заржал гад, глядя, как я трясу носком сапога, пытаясь смахнуть грязные капли – наступила прямиком в лужу.

Отвечать ему я не стала, только представила про себя, как ставлю подножку со всеми вытекающими для его дорогого пальто последствиями. А потом говорю тихо так, надменно: “Вам так к лицу коричневый цвет”…