Джоанн Макгрегор - Закон высоких девушек

– Как насчет Дилана Джонса? – Я прикусила кончик карандаша, раздумывая. – Он, наверно, как раз достает. Когда стоит прямо.

Как и я, Дилан сутулился. Я записала его имя, взяла полотенце для посуды и последовала за Хлоей.

– Мне нужна дыба, – сказала я, вытирая чашку, – чтобы растягивать парней. Как те, что использовались в Средние века.

– Мне казалось, их использовали для пыток, а не для исправления осанки.

– В любом случае они бы удлинились.

После того как мы убрали посуду и снова сели на мою кровать, я спросила:

– Ты можешь вспомнить кого-нибудь еще?

– Это скучно, – пожаловалась Хлоя.

– Да, я знаю. Но это надо сделать, подруга. Я должна выиграть это пари. Мне нужны деньги.

Они на самом деле мне не помешали бы. Но я также чувствовала заманчивость – чуть больше, чем легкую – идеи, что стану ходить на свидания с высоким парнем, танцевать с кем-то настолько высоким, что моя голова будет лежать у него на груди или плече, вместо того чтобы его голова болталась где-то на уровне моей груди.

В диаграмме Венна [32] Диаграмма из пересекающихся окружностей. по свиданиям пересечение кругов «Что привлекает парней в девушках» и «Что привлекает меня в парнях» оказалось совсем крошечным, и потому мой опыт свиданий основательно ограничен. Я вообще ходила на свидания лишь с четырьмя парнями, и ни один из них не был таким же высоким, как и я.

Я впервые поцеловалась в десятом классе. Карлос еле доставал макушкой мне до ключиц, поэтому нам пришлось сесть, чтобы удобнее целоваться. Но даже сидя мне пришлось наклоняться вперед. Медленные танцы с ним казались мучением, а когда он зарылся лицом между моих грудей и начал громко тарахтеть, все выдуманное мной влечение к нему моментально сошло на нет.

Дольше остальных продлились мои последние отношения – если их вообще можно так назвать – с Уэйном, высоким почти настолько, чтобы смотреть мне прямо в глаза. У нас было целых пять свиданий, на трех из которых мы играли в World of Warcraft [33] Популярная компьютерная игра. в подвале его дома. Два других прошли на домашних вечеринках, где он большую часть вечера танцевал с другими (низкорослыми) девушками.

С тех пор у меня больше не было свиданий, и я никогда не встречалась с парнем выше себя. Так что, если бы я смогла преодолеть собственную неуверенность, пари могло бы даже стать забавным.

Стук в дверь выдернул меня из моих фантазий.

– Девочки, привет! – донесся голос мамы из-за двери. – Хлоя, это ты?

– Да, миссис Лэйн!

В дверь снова тихо постучали:

– Можно мне войти?

Я вздохнула и пошла открывать. Мама вошла, прижимая к груди бирюзовую плюшевую игрушку.

Глядя на нее в моей комнате, я ощущала привычный спазм раздражения. Ее подстриженные самостоятельно волосы, уже с сединой на висках, нуждались в мытье. А ее помада, похоже, в спешке нанесенная в честь присутствия Хлои, уже растекалась по складкам возле рта. Маме было еще только сорок с лишним – почти на десяток лет меньше, чем матери Хлои, но она выглядела намного старше.

– Да? – спросила я. – Что тебе нужно?

Хлоя бросила на меня взгляд, отчетливо говорящий, что она считала мое поведение грубым.

– Я хотела поздороваться с Хлоей, Пейтон. Это разрешено?

– Как у вас дела, миссис Лэйн?

– Очень хорошо. Очень-очень хорошо, спасибо, что спросила. Смотри, что я сегодня нашла, – она помахала мне мягкой игрушкой. – Помнишь его? Это тот милый монстр, которому не нравилось пугать детей, из того фильма. Как его звали?

– Салли, из «Корпорации монстров», – ответила Хлоя. – Я обожала этот фильм.

– Да, верно! – со счастливой улыбкой сказала мама, усаживая игрушку на комод. – Пейтон называла его монстр Солли. Это была ее игрушка, до того как…

– Она мне не нужна, – быстро ответила я.

– Не нужна? – переспросила мать, словно я только что отказалась от первого приза в государственной лотерее. – Но почему?

– Мам, просто посмотри на нее, – у монстра остался один глаз, мех истерся и засалился, а одна лапа безвольно свисала, потому что из нее высыпался наполнитель. – И еще: мне уже семнадцать, я не ребенок.

Я не собиралась обижать маму, но моих слов хватило, чтобы она поджала губы, а ее глаза наполнились слезами. Хватило, чтобы я почувствовала себя виноватой и сказала помягче:

– Но спасибо, что подумала обо мне.

– Я берегла его все эти годы. Я думала, ты захочешь вернуть его себе – это так сентиментально.

– Я не сентиментальна. Ты это знаешь.

– Он бы так прелестно смотрелся тут, – она подвинула мягкую игрушку к центру комода. – Привнес бы сюда немного жизни, видишь? Твоя комната такая пустая, такая стерильная.

– Она не пустая. И не стерильная. Она чистая.

Я обожала свою комнату. Она была моим личным пространством, где я могла расслабиться и быть собой. Я держала ее в чистоте и порядке – в немного маниакальной манере, как считала Хлоя, что я страдаю обсессивно-компульсивным расстройством в легкой форме. Я любила простоту в обстановке: постельное белье серо-голубого цвета, такие же занавески, одна большая подушка из фиолетового вельвета в изголовье. На стенах – ни постеров, ни фотографий, и я старалась не загромождать горизонтальные поверхности. Здесь не бывало бардака, типичного для комнаты среднестатистического одичавшего подростка, и, полагаю, моей маме она казалась довольно спартанской. Но комната была моим приютом и убежищем.

– А что ты шьешь? – спросила мать, разглядывая лужицу небесно-голубого шифона у «Зингера».

– Пытаюсь сделать шарф, – «пытаюсь» было тут ключевым словом. Прижимная лапка и игла по-прежнему заедали, оставляя огромные узлы из нитей на легкой ткани.

– Я умела шить, когда была юной, и могла бы помочь тебе.

– Нет, спасибо, я разберусь.

– Я могла бы купить тебе какую-нибудь ткань, – продолжила мать, в то время как Хлоя напряженно переводила взгляд с одной из нас на другую.

– Не надо, спасибо. – Моя мать уже потратила на онлайн-покупки больше, чем мы могли себе позволить.

– Я нашла отличный сайт, он называется «Шьем Счастливо» – отличное название, правда? И у них там огромная распродажа, так что…

– Нет .

И сразу же на ее лице снова появилась обида.

– Я хочу сама выбирать узоры и цвета, и недалеко от нас есть замечательный магазинчик, где продаются остатки и обрезки тканей.

Она наморщила нос:

– Остатки и обрезки – ничего хорошего.

– Они отличные. И дешевые.

– Ладно, девочки, не буду мешать вам заниматься тем, что вы делали до моего прихода. До свиданья, Хлоя. – Мать закрыла за собой дверь.

– Ты забыла своего монстра, – крикнула я ей вслед, но она не вернулась. – И вот так каждый раз! – Я схватила игрушку и швырнула ее в мусорное ведро, а потом повернула ключ в замке.