Евгения Кретова - Черный махаон

– Тьфу на тебя! Я еще не разгребла те, что ты привез с прошлого отпуска!

Халилов встал, торопливо двинул к двери:

– Тогда я тебе сейчас пришлю по локалке, чтобы тебе не пришлось меня возвращать из аэропорта, вдруг ты захочешь что-то исправить.

Яна вскинула голову:

– Мерзавец, ты уже сегодня отчаливаешь, что ли?

– Я специально высчитывал день начала отпуска, чтобы Егор Борисыч не имел шансов вернуть меня назад! Более того, – он понизил голос до заговорщицкого шепота: – я планирую также «забыть» телефон дома!

Яна покачала головой:

– Мне хоть номер сообщи. Мало ли!

– Ага. Обязательно, – по тону Яна поняла, что никакого телефона ей не скажут, и в случае чего ей придется разгребать самой.

Халилов исчез за дверью, а через несколько секунд иконка локальной сети уже мигнула принятым сообщением: три кланяющихся эмодзи и файл в скрепке.

Обычный день. Обычная рутина. Звонок Иринке в обед. Дочь коротко, без приветствия отрапортовала:

– Все нормально, лекарства пью по расписанию, ничего не потеряла, все работает, трусы нашла, свежие носки надела, футболку погладила. Кепку не снимаю. Жру все, что дают.

– Ир, ты хоть по нам скучаешь? – Яна посмотрела на хмурое небо – с залива опять надвигались потяжелевшие тучи.

– Скучаю, – с готовностью соврала Ирина.

Яна попрощалась. Вздохнув, набрала мужу – короткий сигнал, сброс и голос автоответчика: «К сожалению, я сейчас занят. Перезвоню при первой возможности».

– Чем же ты там занят? – Влад не вернулся ночевать домой, и Яна уже беспокоилась: хоть это и случалось ранее, но все равно – тревожно. Мало ли – давление прихватило, плохо стало. Может, он уже в больнице, а нерадивый персонал сбрасывает звонки, чтобы не звенело в ординаторской?

Пискнуло принятое сообщение: «Жив, здоров. Пьян. С бабами. Влад».

– Не семья, а сплошные юмористы, – Яна отложила сотовый, уткнулась в исковое. В этом году особенно много по взысканию невозвращенных кредитов. Конечно, все типовые. Но расчеты приходилось проверять, сразу выставлять суммы, которые суд удовлетворит – по постановлению Пленума. Появились юрлица – неплательщики. Парочка довольно крупных, которыми пришлось заниматься самой.

Усталость подкралась к пяти часам. Яна откинулась на спинку кресла, аккуратно, чтобы не испортить макияж, помассировала веки. Егор Борисович вызвал к себе:

– Яна Владимировна, зайди. И халиловский отчет захвати, он сказал, что уже тебе оставил.

– Ч-черт, – Яна поморщилась: она про него совсем забыла, даже не распечатала.

– Не передал?!

– Нет-нет, передал, Егор Борисович, переслал даже. Я его не распечатала…

Шеф неодобрительно крякнул:

– Хорошо, завтра утром занесешь тогда.

– Не заходить тогда?

– Завтра.

И отключился, а Яна нажала на значок в виде скрепки в окошке локальной сети.

Файл мигнул, открываясь, и выдал крякозябру из нечитаемых символов.

Яна тихо чертыхнулась, повторила попытку – результат тот же: цепочка квадратиков, косых черт, словно рожицы упомянутого чертика. Набрала номер Халилова по внутреннему: длинные гудки.

– Вот зараза, неужели сбежал уже? – пробормотала под нос, набирая номер офис-менеджера: – Катя, Халилов уже самоликвидировался?

– Да, Яна Владимировна, ушел пятнадцать минут назад.

Яна закатила глаза, потянулась за сотовым в безнадежной попытке дозвониться до новоиспеченного отпускника: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». – Вот паразит!

Она уставилась на файл, подумав, набрала по внутреннему сисадмина.

– Горн на проводе, – писклявый, как у подростка, голос начальника отдела.

– Андрюш, это Зимина́, тема есть печальная. Я тут подвязалась на гуманитарную помощь и огребла нешуточный траббл. Если ты меня не спасешь, то Федотов завтра утром вздернет мое бездыханное тело на рее.

Горн тихо хохотнул:

– Внимаю, готов лицезреть масштаб трагедии.

Яна улыбнулась. Кажется, сисадмины, вне зависимости от возраста, из другого теста делаются. Но, пообщавшись с ними, она будто сбрасывает с плеч десяток лет. И почти на одном языке может говорить с подрастающей дочерью – все вот эти «есть тема», «траббл», «огрести» вертелись на языке, вылетая с силой летнего тайфуна.

– Халилов перед отпуском сбагрил мне отчет под предлогом согласования, а он, гад, не открывается, – Яна играла шариковой ручкой, скатывала ее по обложке ежедневника как с горки.

– Ну, тащи сюда свой файл.

– Как я тебе его скопирую, если он в локалке висит и не распознается?

Она чувствовала, как Горн напрягся, соображая:

– Ты так и скажи, что тебе зад поднимать лень, – отрезал. – Ладно, ставьте чай, играйте в бубен. Иду.

Яна щелкнула выключателем чайника, аккуратно сложила бумаги, прикрыла от посторонних глаз. Много лет назад смотрела фильм с Высоцким в главной роли, и на всю жизнь запомнила движение, которым его герой, Глеб Жеглов, закрывал папку с материалами дела, когда кто-то подходил к столу. Конечно, на ее столе – не уголовные дела, но материалы с персональными данными. А за это тоже можно огрести в наше время.

Дверь широко распахнулась, впуская начальника отдела информационной безопасности и системного администратора, Горна Андрея Ивановича. Высокий, с седыми висками и демонстративным пренебрежением к офисному дресс коду, компьютерщик мог сойти за престарелого дизайнера или фотографа: худой и длинный, с вечно томным взглядом осознания всех человеческих грехов. Он стремительно пересек кабинет, движением руки будто смахнул Яну с рабочего кресла, плюхнулся с разбега на ее место:

– Давай, показывай, что у тебя, – спросил, уже дергая мышку и активируя экран. Яна встала рядом, открыла локальный файлообменник. Горн недовольно ткнул на присланный Халиловым отчет, убедился, что тот не открывается. Залез в свойства файла, посмотрел исходные данные, расширение, кодировку.

Яна поставила перед ним чашку свежезаваренного чая с жасмином. Горн поморщился:

– Знаешь же, что я с жасмином не пью.

– А нет у меня другого. Чего с отчетом? Спасешь?

– А хэзе. Все у тебя открывается, – нахмурился Горн. – Только не читается ни хрена. Я его заберу себе, покумекаю на своем железе. Перезвоню.

И так же стремительно выскочил из кабинета, не взглянув на прозрачный чайник с расцветающим белоснежным цветком на дне. Яна наполнила себе чашку, замерла у окна. Пальцы уютно грелись о гладкие бока кружки, тонкий аромат пробирался за жесткий воротник офисной блузки, касался напряженных плеч, щекотал ноздри. Над заливом опять серебрились вислоухие тучи. Море хмуро перебирало прибрежную гальку, шелестело всеми ветрами. Яна вздохнула. Хотелось в отпуск. Как Халилов. Чтоб с выключенным сотовым. И ноутбук чтобы дома «забыть».