Владимир Гурвич - Сожительница

Их сценарий с Мак-Грегором был самый что ни на есть простой, незаметно выскользнуть из помещения, где проходил прием, и встретиться недалеко от гостиницы. Но ей все никак не удавалось вырваться из окружения. Оксана начинала сердиться, хотя старалась этого не показывать. Наоборот, приходилось все время отвечать на улыбки улыбками. Еще ни разу в жизни она не улыбалась так много, у нее даже стали побаливать щеки. Она видела, что у Мак-Грегора тоже портится настроение, он стоял в стороне от всех с бокалом в руках, но не пил, а лишь смотрел на нее.

Согласно их разработанному плану они давно должны были гулять по городу, а она все никак не могла освободиться. Но, наконец, даже неутомимые американцы слегка притомились и постепенно рассеялись по залу. Оксана с облегчением вздохнула, теперь можно покинуть этот надоевший до безумия прием. До чего же иногда бывают утомительными подобные мероприятия, особенно тогда, когда тебя нетерпеливо поджидает понравившийся тебе человек.

Она уже было заскользила к выходу, как вдруг на ее пути возник мужчина. Это был тот самый американец, который вчера так пристально разглядывал ее. Тогда ей даже показалось, что он мысленно ее раздевает.

– Извините меня, но могу я с вами поговорить, госпожа Бахмутова? – спросил он.

Оксане ничего не оставалось делать, как из последних сил изобразить очередную, не исключено что тысячную по счету улыбку.

– Разумеется, с большим удовольствием.

– Позвольте представиться, меня зовут Роберт Эмерсон. Профессор.

– Очень приятно мистер Эмерсон.

– Позвольте выразить восхищение вашим докладом. Это было лучшее выступление на конференции.

– Спасибо, я старалась.

– О, вы хорошо постарались. Я до сих пор нахожусь под большим впечатлением.

В том, что Эмерсон находился под впечатлением, Оксана не сомневались. Вот только что конкретно его так впечатлило? Ее сильно смущал взгляд профессора, он прорывался сквозь ее одежду, пытаясь проникнуть к самому телу. То ли он не считал нужным, то ли не мог себя контролировать, но его чувства безошибочно читались на лице. Может, он сексуальный маньяк, не без тревоги подумала она. Кто их тут знает этих американцев.

– Я вам очень признательна за лестную оценку моего выступления, – сказала Оксана, взглядом прокладывая дорогу для возможного бегства. Впрочем, учитывая большое количество народа в зале, в данный момент вряд ли ей что-то грозило.

– Могу ли я вас пригласить на ужин? – спросил Эмерсон.

«Ни за что» – мысленно ответила она.

– Спасибо за приглашение, но я сильно утомилась и хочу пойти отдохнуть. – Это была чистой воды ложь, и Оксане сама себе была не приятна. Ложь она ненавидела, как революционеры своих классовых врагов, полагая, что это самый верный признак слабости и трусости, а главное душевной нечистоплотности. Но сейчас у нее просто не было выбора. – Завтра рано утром мой самолет, и я хочу выспаться. – Это была правдой, и Оксана почувствовала уже некоторое облегчение.

– Очень жаль. Но я надеюсь, что мы еще с вами поужинаем.

Оксана удивленно посмотрела на своего собеседника.

– Каким образом?

– Видите ли, я совсем скоро приеду в Москву. Уже все решения приняты, я буду заниматься там научной работой. Могу ли я вам позвонить по приезду и попросить у вас посильного содействия?

Оксана несколько мгновений молчала, не зная, как отнестись к этому сообщению. Почему-то ей стало немного тревожно.

– Разумеется, мистер Эмерсон, я буду рада увидеть вас в Москве. – Она достала из сумочки визитку и протянула ее ему. Правильно ли она поступает? мелькнуло в голове.

– Я обязательно вам позвоню, – пообещал Эмерсон, пряча визитку в карман.

Наконец все препятствия на пути к Мак-Грегору были устранены. Она вышла из гостиницы и быстро пошла по улице к условленному месту. Не будь рядом многочисленных прохожих, она бы просто побежала.

Мак-Грегор ждал ее в условленном месте. Они поцеловались, причем поцелуй получился весьма длительным. Но Оксана совсем была не против его продолжить, она давно не хотела так мужчину, как сейчас своего спутника. Ее даже немного пугало сила своего желания, так как не совсем понимала, как к этому должна относиться. Ну, хорошо, сейчас они вместе. Но всего лишь до утра. А что будет завтра, когда самолет разлучить ее с ним? А что будет послезавтра, через неделю, месяц… Но при всем том она была по-прежнему твердо уверенна, что это не ее мужчина. Друг и любовник – это одно, а вторая половинка – совсем другое. И между ними может быть огромное расстояние. Многие не замечают его – и обжигаются, как при слишком близко поднесенной к руке свечки. Но она с некоторых пор хорошо усвоила эту истину.

– Наконец-то ты освободилась, – произнес Мак-Грегор. Его глаза лучились счастьем.

– Это было сплошным мучением. Я думала, что это никогда не кончится. Скажи, как мужчина, чего им всем от меня надо?

– Того же, что надо и мне.

– Всем им? – не поверила Оксана. – Но почему именно от меня. Сейчас не библейские времена, когда у Адама не было выбора, вокруг столько красивых женщин.

– Но они не похожи на тебя.

– Но в чем мое отличие? Я не понимаю. Я не самая красивая женщина на земле. Я вряд ли даже вхожу в первую сотню и даже в первую тысячу красавиц.

Мак-Грегор задумался.

– Это очень трудно выразить словами. А может быть, и невозможно. Чем точнее хочешь выразить истину, тем приблизительней кажутся все слова.

– Но ты уж попробуй.

– Хорошо, попробую. Ты особенная. А это лучше, чем красота.

– Никогда себя не считала таковой. Но в чем моя особенность?

Мак-Грегор тяжело вздохнул.

– Не знаю, – честно признался он. – Просто особенная.

– Нет уж скажи, дорогой. Иначе не буду спать целую неделю. Буду лежать и думать про свою непонятную особенность.

– Понимаешь, все слова ничего не отражают. Ты умная, образованная, красивая, хотя не входишь в первую тысячу красавиц. Что ты хочешь от меня услышать еще?

– В чем моя особенность? То, что ты перечислил, ничего мне не говорит. Такие слова подходят, наверное, как минимум к ста миллионам женщинам.

– Я тебя предупреждал, что не смогу выразить что чувствую, и что чувствуют они. В тебе есть нечто такое, чего нет в большинстве других женщин.

– Что именно?

– Неповторимость. А она не поддается словесному описанию.

Мак-Грегор торжествовал. Оксана же вдруг засмеялась.

– Я вижу, ты меня победил. Ладно, не стану больше к тебе приставать. А то ты меня отвергнешь.

– Невозможно. Это также невозможно, как не дышать.

– Кто знает, что возможно, а что невозможно, – возразила Оксана. – Один русский поэт сказал: «И невозможное возможно». И мне почему-то кажется, что это едва ли не основной постулат жизни.