София Пинская - Планета Женщин

«Мужчины с Марса, женщины с Венеры» написал в 1992 психолог Джон Грэй. То ли он сам разобраться пытался; то ли как раз наоборот: уже разобрался и решил поделиться открытием со всем миром, тем самым подведя окончательную черту под бесконечными дебатами по поводу сходства и различия между полами. Так или иначе, получилась целая книга. Опубликовал он её, посвятив жене Бонни, поскольку именно она помогла ему «…стать настолько чутким и понимающим, насколько (он) мог быть, и поделиться с другими тем, чему (они) научились вместе».

Только с подведением черты ничего не получилось. Споры по этому поводу продолжаются. Причём, на самых разных уровнях. А когда дело доходит до нас, простых смертных, очень даже забавно порой получается.

Помню дискуссию с одним совсем неглупым молодым человеком, который с пеной у рта и высоко поднятыми бровями доказывал мне, что разницы между полами не существует. Я с не меньшим количеством пены пыталась убедить его в обратном, хотя в глубине души понимала, что спор наш – не более, чем сотрясение воздуха, поскольку никто никому и ничего доказать не сможет. Уж таков удел споров. Любых! Также я понимала истоки позиции моего оппонента: подлинный сын Соединённых Штатов Америки, он был бережно взращён на идеях свободы и равенства, которые теоретически не должны позволять поправок на пол, расу и всё такое прочее. Только вот незадача: бедняга полностью перепутал Конституцию с её величеством Природой! Мы детей рожаем, в конце концов! Вот и говори после этого, что мы одинаковые. В общем, разные мы – и слава богу.

Различия, естественно, не ограничиваются областью анатомии и физиологии. Наше поведение, реакция на каждодневные или мирового масштаба события, отношение к людям своего или противоположного пола – список можно продолжать бесконечно. Планета женщин – это страна со своими порядками, законами и языком, который не всегда понятен инопланетянам-мужчинам, особенно тем, которые даже не пытаются его освоить.

Слово «дружба», например, является ярким примером языковых различий: совершенно разное значение применительно к мужчинам и женщинам. Многие вообще отрицают существование женской дружбы как таковой!

Мне же повезло. У меня есть подруги, которые практически стали членами моей семьи и без которых я не могу представить свою жизнь. Их любовь и верность поддерживали меня в самые трудные минуты. Наша дружба пережила ссоры, измены, расстояние и время. Между нами лежат океан и восемь временных поясов. И каждую неделю с нетерпением жду я выходных, когда наконец-то смогу набрать номер телефона в приемлемое и здесь, и там время и услышать родной голос: «Привет! Как дела?»

Благодаря им я и начала писать. Вначале письма, которые становились всё длиннее и как-то незаметно превратились в зарисовки моей жизни в далёкой стране. А потом вдруг международная телефонная связь стала широко доступной и технически, и материально. Мало-помалу телефон вытеснил устаревший эпистолярный жанр из наших отношений. Только вот потребность выражать свои мысли и чувства на бумаге осталась. Тогда-то и начали появляться короткие заметки, со временем всё больше и больше напоминающие законченные рассказы. И наконец – мой самый длинный рассказ. О нас, женщинах.

Моим дорогим девочкам посвящается эта повесть.

«Последний раз со мной такое было… было… Такого со мной ещё никогда не было! Страсть до одури, так, что голову теряешь – была; просто родство душ с бесконечными разговорами обо всём не свете – было; лёгкий безобидный флирт – миллион раз был! Но так чтобы всё сразу, практически с первого взгляда, и, самое невероятное, взаимно – не было такого никогда! Никогда!» – обнажённая правда безжалостно вторглась в растревоженное сознание, и женщина с силой вжало в дно педаль газа. Новенький Фольксваген довольно рыкнул и с удвоенной скоростью понёс свою хозяйку долой, прочь из города её детства и юности. Ещё минута-другая, и уже далеко позади остались то ли заброшенные, то ли недостроенные здания окраины…

Лариса Семёновна, или просто Лариска как называли её подруги, была привлекательной, если не сказать красивой, сорокапятилетней женщиной. Возраст, впрочем, являлся не более чем биографической справкой, поскольку на годы свои она точно не выглядела. Кто-то мог бы завистливо попенять на удачный набор генов; злопыхатели не преминули бы намекнуть на услуги из области хирургии – и оказались бы неправы! Свежий цвет лица, гладкая ухоженная кожа и сильное тренированное тело, обтянутое тонким спортивным костюмом светло-серого цвета свидетельствовали в пользу здорового образа жизни и тщательного ухода за собой. А отсутствие косметики, румянец на лице и блеск в глазах – являющиеся, похоже, результатом чрезвычайного волнения – делали её похожей, скорее, на чью-то старшую дочку, чем маму этой самой дочки.

Лицо женщины и в самом деле было неспокойным и тревожным. Она лихорадочно покусывала нижнюю губу и часто дёргала головой, отбрасывая со лба прядь волос; сильные пальцы пианистки нервно барабанили по рулю. Люди, знавшие Лариску, могли бы сказать с первого взгляда – что-то беспокоило её не на шутку.

Тяжёлые капли ударили в лобовое стекло. Небо над шоссе в той стороне, куда ехала Лариска, раскололось пополам ослепляющей молнией и через несколько секунд содрогнулось от грохота. Приближалась гроза.

Мимо пронёсся яркий и нарядный щит с рекламой новых французских духов «In Love Again». Это был удар под ложечку, нож в спину, соль на рану – уж назовите, как вам заблагорассудится. Слёзы брызнули из глаз Лариски, горькие и обильные. Ей пришлось свернуть на обочину, где она и провела следующие несколько часов, пытаясь привести в порядок свои растрёпанные мысли и чувства, которых оказалось неожиданно много у этой, казалось бы, повидавшей жизнь и научившейся справляться с неожиданными или нежеланными эмоциями женщины.

Их было трое, девчонок-подружек, которые встретились и подружились ещё в первом классе. Пришли они тогда Первого сентября в школу в сопровождении взволнованных мам, сами тоже немного перепуганные обилием людей, цветов, белых передников, рвущих волосы белых бантов, новеньких портфелей – как говорится, «первый раз в первый класс».

Девочки сразу вычислили друг друга из толпы: то ли потому, что высокими были все трое, то ли ещё почему. А потом оказалось, что и в класс они попали один и тот же, первый «А». И за парты их посадили тоже рядом, в последнем ряду – как самых высоких.

– Тебя как зовут? – спросила на переменке хулиганистого вида девочка с рыжеватым кудрявым хвостом свою соседку по парте. А та только что избавилась от огромного белого банта, доставлявшего ей, похоже, кучу неудобств и сейчас облегчённо трясла головой, отчего лёгкие льняные пряди рассыпались по плечам, делая её и без того милое лицо ещё более симпатичным.