Марина Болдова - Клетка семейного очага

Он отдал своей книге три года. Еще школьником не пропускал ни одной фотовыставки в городе и, не имея собственного фотоаппарата, выпрашивал его на время у одноклассника Димки Попова. Свою камеру Федор приобрел лишь к третьему курсу института, потратив все заработанные в стройотряде рубли. Мать, узнав об этом, расплакалась – существовали они в крайней бедности. А он был уверен, что станет известным фотографом и вытащит ее из нищеты.

…Коммуналку, где они жили, Федор ненавидел всей душой. Их небольшая семья занимала самую неудобно расположенную комнату: дверь была напротив кухни. Удобства в квартире имелись минимальные: холодный, без батареи отопления, туалет и ледяная даже летом вода в единственном кране.

Соседей проживало четверо. В двух комнатах в конце коридора жила семья Глушко. Отец семейства шоферил на стройке, приходил с работы почти никакой от выпитой в гараже с дружками водки, ругаться начинал еще в общей прихожей, после чего надолго застревал в туалете. Его жена, худая, с желтым лицом и обескровленными губами тетка, караулила его под дверью, сидя на низком табурете. Как только из-за запертой изнутри двери начинал пробиваться мощный храп, она подготовленным заранее куском толстой проволоки поддевала крючок, открывала дверь, подхватывала падающего с унитаза мужа под плечи и волоком тащила в комнату. Федор, многократно наблюдавший эту сцену, ни разу не сделал попытки помочь надрывающейся от тяжести мужниного тела женщине: жалости к ней он не испытывал никакой. Уложив супруга в кровать, та шла подтирать растекшуюся лужу. Дочь этой пары была под стать отцу: ширококостная и низкорослая, она даже в свои юные шестнадцать лет отпугивала всех кавалеров не только фигурой, но и наглостью поведения. От нее отбивались все, даже пьяный грузчик овощного павильона, пропитанный запахом подгнивших плодов и пылью от грязного картофеля. Федор здоровался с ней редко, когда столкновения в общем коридоре было уже не избежать. После этого еще долго его передергивало от отвращения: девица потела и редко мылась.

Мать прекрасно знала, кто увлек ее сына фотографией, но ругаться и требовать, чтобы тот не забивал ее сыну голову ерундой, не могла. Просто не умела. Человеком этим был их сосед Василий, профессиональный фотограф. Как и Глушко, почти всегда пьяный, он тем не менее считался классным мастером, и его приглашали снимать на камеру разные мероприятия, свадьбы и похороны. Федор знал, что деньги тот зарабатывал немалые и, если бы не водка, жил бы давно в кооперативной квартире и передвигался на собственной машине. Федор был уверен, что и он сможет заработать на съемках, только для этого нужно купить качественную камеру. А она стоила дорого!

Мать работала в школе учительницей младших классов. Дети и родители ее обожали. Искренняя любовь к малышам, доводившим ее порой до слез своими шалостями, не могла не открыть сердца учеников ей навстречу. Они так скучали по любимой учительнице в каникулы, что приходили к ним домой, что крайне бесило Федора. Став постарше, он все чаще стал пропадать у соседа.

Школу Федор окончил неплохо. Он поступил в Политехнический институт лишь в угоду матери. Но неожиданно учеба увлекла, к третьему курсу Федор выбился в отличники, а после окончания ему предложили поступить в аспирантуру. Случилось то, о чем мечтала его мать: он стал преподавателем. И все это время Федор фотографировал. Лица, здания, закаты, дымящие трубы и дворовых собак. Он хотел бы стать если не знаменитым, то хотя бы заметным. Первым делом показывал отснятый материал Василию, но тот лишь вздыхал, видимо, боясь сказать правду: фотографии были стандартные, без души и таланта. Федор это понимал, сравнивая свои снимки с работами Василия, но отказаться от своей мечты не смог. И продолжал снимать. И только недавно в голову ему пришла идея написать книгу. Он решил, что в книге будет много его фотоснимков и отобрал самые удачные из тех трех тысяч, что хранились в обувных коробках на антресолях со студенчества по нынешний день. Нашел спонсора, чтобы издать первый десяток экземпляров будущей книги. Федор был уверен – стоит только заинтересовать знакомых, они помогут. И стал готовить презентацию. Вот так по-модному. В дорогом богемном кафе, с напитками и закусками, с джазом и танцами. Он ухнул на это все свои сбережения. Заранее поинтересовавшись финансовыми возможностями приглашенных, рассчитывал на каждый вложенный рубль получить десятку. То, что книга вышла талантливой, Федор Курлин не сомневался. Его жена – дура, она ничего не понимала в искусстве, всю жизнь продавая тряпки. Торгашка, не имеющая вкуса. Но сын! Сын его оценит. Мальчик в него – умница и красавец.

Курлин вдруг вспомнил, кому забыл позвонить. Матвею Роговцеву. Тот был бы нужен как известный журналист, но Федор боялся просчитаться: Роговцев, если ему не понравится книга, способен смешать его с грязью.

…Они учились в одной группе. Роговцев был другом Лешки Зотова, кумира Федора. Собственно, Лешка притягивал к себе всех, с кем доводилось столкнуться. Физически развитый, спокойный и всегда уверенный в себе. Его особенностью было то, что он никогда не врал. Однокашники одно время пытались его провоцировать, проверяя, но вскоре отстали. Зотов действительно не мог соврать. Поняли – смолчит, но, если будут спрашивать, ответит только правду. То, что сказал Зотов, ценилось вдвойне. Он мог спокойно подбить курс на бойкот оборзевшему преподу, сам ходил убеждать институтское начальство в их студенческой правоте и всегда находил нужные слова, настойчиво отстаивая их интересы. У Зотова не было врагов, но и друг был один – Роговцев. Ему, Курлину, рядом с этими двумя ничего не светило…

Встретив на днях случайно Зотова, Курлин сразу же решил для себя, что это хороший знак. Зотов – директор завода. Федор посадит его на почетное место. А Роговцев, скорее всего, и не пришел бы. Ну и черт с ним.

Курлин бросил последний взгляд на накрытые столы. Его добровольная помощница из студенток Ирочка о чем-то разговаривала с официантами. Все. Скоро начнут прибывать гости.

Курлин надел пиджак и пригладил редкие волосенки. Скоро ему пятьдесят. Издание собственного творения – хороший подарок самому себе.

Звонок достал Роговцева в прихожей. Он открывал дверь своим ключом, хотя знал, что Надежда должна быть дома. Но объяснять жене, почему он так рано вернулся, Матвей не хотел.

– Да, привет, Леха! Я домой вот только что зашел. Нет, особых дел у меня нет. На презентацию? Чьей книги? Курлина? Это Федьки, что ли? Никогда бы не подумал, что станет писателем, он же преподает, насколько я знаю, в Техническом университете! Да, я не против! Что, и Татьяна с тобой? Ну, хорошо, поговорю с Надей, перезвоню.