Татьяна Шуран - Хаозар

– Планета Земля изначально предназначалась для эволюции животного царства, – мелодично просветил Жанну голос. – Те, кого ты называешь людьми, – побочный эффект, результат стороннего вмешательства.

Жанна разинула рот. Ситуация осложнялась.

– Я покажу тебе, – милостиво решил голос.

5

Лес исчез, и Жанна увидела карамельно-густое небо, кипящие со всех сторон облака, на которых лежал прозрачный золотой отблеск, а потом, в этой воздушно-матовой бездне, – огромного зверя, подобных которому она не встречала нигде – разве что на картинках, изображавших египетского сфинкса (кое-кто из кэлюме увлекался древней историей, хотя сама она в Египте не была). Его львиное тело было покрыто гладкой белой шерстью, переливавшейся тысячью искр, как первый снег, а лицо было человеческим, и во лбу горело солнце, заливая ослепительными лучами всё вокруг.

– Это – Царь Природы, – пояснил голос Реи. – Его пока ещё нет, он только будет.

Блистательный зверь прошёл прямо по воздуху, как по подиуму, и растворился, а вслед за ним рассеялись и облака, и Жанна увидела внизу нечто вроде тёмного мха, который стал приближаться, и оказался кишащей живностью зеленью непроходимых тропических джунглей. В то же время Жанна осознала, что к земле с невероятной скоростью летит нечто, похожее на метеорит, – сияющий камень обрушился в лес с оглушительным взрывом.

– Это произошло на континенте, который сейчас подо льдом, – безмятежно пояснил голос, – много миллионов лет назад. Люди – изобретение моего гостя, камня, который называет себя Эрнауэре. Они произошли в результате подмешивания жидкого минерала в геном обезьян.

– А почему ты согласилась на это? – не взяла в толк Жанна; похоже, кэлюме были не единственным зигзагом местной истории.

– Ну так ведь интересно, – снисходительно пояснила Рея.

– И что потом?

– Да ничего, – благодушно отозвалась Рея. – Ничего нового. Пришельцы начали плодиться и размножаться; Эрнауэре лежит в землях Антарктиды, под слоем льда, и руководит их эволюцией. Сам он – представитель неорганической природы, минерал, не встречающийся на Земле, как бы разумный камень, и готовит гуманоидную форму как роботизированный проводник своей воли. В настоящий момент земная природа борется в людях с кристаллической, но со временем человечество окончательно окаменеет. Что касается подлинных землян, это – животные. Если тот, кого ты ищешь, взаимодействует с людьми, тебе лучше поговорить с Эрнауэре.

Жанна вздохнула; ей начало надоедать, что все её куда-то посылают, хотя экскурсия, правда, получилась познавательной.

– Я надеюсь, к нему не придётся плыть через Океан?.. – вяло возразила она.

– К Эрнауэре?.. Что ты! Он… Минуточку. Соединяю. Он терпеть не может воду, – последние слова Реи растворились в каком-то потрескивающем шуме, и перед глазами у Жанны заплясали цветные точки, как на сумасшедшей дискотеке без звука, но с иллюминацией, – лучше вообще не упоминай о ней!.. – и Жанна оказалась в абсолютной темноте.

5

Она таращилась во все стороны, но ровно ничего не видела и не чувствовала. Потом наконец тьма забрезжила, и прямо навстречу Жанне выплыл большой бесформенный камень, похожий на каплю (будь они неладны!) жидкой лавы. Он переливался огнём и жаром. Размером он был значительно больше Жанны, но, кажется, поменьше Ло – где-то с земную гору.

– Эрнауэре? – с готовностью предположила Жанна.

– А я тебя знаю, ты – Жанна Островичи, – немедленно отозвался камень-проныра.

– Да, – удивилась Жанна.

– Что это вы, кровососущие, егозите, всё никак не успокоитесь? Один в ваннах из человеческой крови купается, другая лазает по гуманоидному геному! – осудил камень, но голос у него был скорее весёлый, чем строгий. Жанна решила не давать спуску нахальному представителю неорганики.

– Так мы думали, что людям нравится, когда на них нападают! – бойко сымпровизировала она. – Что надо их расшевелить!

– Правильно! – с энтузиазмом подхватил прародитель человечества. – Страх и боль – вот основа прогресса! Вот безотказный стимул духовного роста. Я очень люблю страх и боль. Если бы люди не отвлекались на всякую земную чепуху типа радости жизни, давно бы уже привыкли к страху и боли и стали неуязвимыми!..

– То есть ты не против того, чтобы мы питались людьми? – удивилась Жанна.

– Молодцы, коллеги! – грохнул бескомпромиссный камень. – Вы ведь тоже пришельцы?.. Ужасные легенды, которые бродят о вас среди нас, делают вам честь! Свирепость – это добродетель, но постоянная жажда крови – это истинный аристократизм духа, до которого нам, увы, ещё далеко, – Жанна почувствовала, что, будь её волосы покороче, они давно бы уже встали дыбом. – Общение с вами очень бодрит тех, кто остаётся в живых, а что касается погибших, – учитывая общую численность моих будущих носителей, ваше вмешательство вовсе не так фатально, как того опасается, идя на поводу у не совсем понятных мне предрассудков, Чалэ, ведь статистически…

Если бы Жанна не висела в пустоте, она бы подпрыгнула.

– Чалэ?! Ты его знаешь?!

– Конечно, – удивился осведомлённый камень. – Мы часто с ним болтаем. Он – почему-то – недоволен своими подопечными, а я – своими, так что… Кстати, о чём ты хотела спросить?..

– Где он?! – заорала Жанна, не веря своему счастью.

– Да вот, собственно… И зачем так кричать? Он находится на… А откуда ты говоришь? Погоди… Тут с тобой ещё кое-кто хочет встретиться.

И прежде, чем Жанна успела возразить, она снова услышала потрескивающий шум, похожий на испорченное радио, и провалилась в сон.

0

Жанна увидела небольшой курортный пригород; вокруг толпились покатые холмы, в выгоревшей на солнце траве надрывались цикады, а в ложбинке между холмов змеились рельсы. Где-то неподалёку было большое, светлое озеро, Жанна не видела его, но знала о нём; все приезжали на его берег отдыхать, но дойти самостоятельно туда было нельзя. К озеру возил специальный поезд, и вот сейчас он как раз отправлялся; туда уже набились пассажиры, и ждали только Жанну. Но войти в поезд разрешалось только тем, кто переодет в купальник; специально для туристов посреди нагретой солнцем степи стоял деревянный барак для переодевания. Жанна, глотая пыль, торопливо стаскивала с себя одежду, безнадёжно отыскивая взглядом свободное местечко среди куч и россыпей чужого тряпья, не оглядываясь на зеркало, чтобы не тратить время, и чувствовала, что не успевает.

Внезапно в барак зашла женщина – она явно была не из туристов, не только потому, что снаружи уже давно никого не было, но и потому, что она совсем не торопилась, – Жанна поняла, что эта женщина пришла к ней, чтобы утешить, потому что Жанна ужасно торопится, и обязательно опоздает, и ненавидит это бессмысленное тряпьё, эту жаркую степь и равнодушный, лязгающий поезд, но всё это совершенно неважно и не имеет над ней ровным счётом никакой власти… От женщины исходило ясное, спокойное сияние уверенности и силы; всё рядом с ней бледнело и исчезало, и оставалось только забвение и радость в сердце… Женщина подошла и обняла Жанну мягкими, светлыми руками.