Софи С./М. - Крик в небо – Вселенной. Книга 1. Она

Резкая боль пронеслась огнём по коже. Жёсткие, плотные объятия, словно сталь фиксировали ослабевшее тело – боль от удара ремнём пылала, как крик, призывая к себе. Шлепки ладонью завершились послаблением – аккуратное движение тёплых пальцев по спине и нежное слово на ухо. Пряжка ремня ударилась о пол.

В нервной дрожи Вероника опустилась на кровать. Он накрыл её обнажённым телом, словно взмокшим в горячей воде полиэтиленом, и сжал под собой, а его влажные ладони легли поверх её рук. Волосы запутались и тянули, было жарко. Колотилось сердце.

– Я же говорил, как нужно себя вести… – прошептал он.

Скользкое касание языка в ушной раковине рассыпало мурашки по телу. Тысяча чувствований в теле и разуме, а не пошевелиться и не заговорить. Воцарилось молчание.

Он перевернул её на спину – лёгкие прикосновения, сомкнутые веки, дрожь ожидания внезапного удара. Удара не последовало. Беззащитность оказалась родной сестрой стыда.

На фоне притуплённой боли вдруг кольнуло в промежности – Вероника всхлипнула, дёрнулась. Он прижал её к себе и снова шепнул на ухо:

– Тихо, тихо, малышка, всё будет хорошо.

Он подходил к кульминации – она сильней сжимала веки. Только кукла в его руках – ни паники, ни сопротивлений. Она спряталась в себя. Его движения ослабевали и терялись в забытье. Какое-то время она и вовсе не чувствовала прикосновений. Краткий взгляд – его лицо прямо над головой и веки снова сомкнулись.

Он чиркнул носом по щеке и шепнул:

– Не надо бояться. Ты сегодня вернёшься домой.

Она открыла глаза: на его потной ладони расползались капельки крови, сворачивались и скатывались в маленькие багровые сгустки. Он встал, оделся и вышел из комнаты. Он был аккуратен – крови почти не было и боли тоже.

Вероника схватила одежду, спешно оделась. Смотря сквозь щель меж косяком и приоткрытой дверью, можно было с уверенностью сказать, что коридор пуст.

Вышла, нашла его на пороге с сигаретой.

– Что же так перепугалась? – спросил он.

Она не ответила.

– Ну всё, свободна, – сказал он. – Деньги нужны? Нет, не за это, просто… В качестве компенсации…

Несколько минут она простояла в дверях, прежде чем бросилась наутёк.

На стоянке у ресторана обнаружилось одинокое такси.

– Извините, не довезёте до центра? – начала Вероника. – Только денег у меня с собой нет… – вздохнула она. Она уже пошла прочь, но водитель оказался на удивление не жаден. Открытая дверь призывала забраться в автомобиль.

Ехали медленно. Обошлось без разговоров. Когда начали одолевать сомнения по поводу одинокого такси на краю города в три часа ночи, которое возит людей бесплатно, «Паранойя», – подумала она, но не могла успокоиться до самого общежития.

На следующий день Вероника заметила большой шрам на правом плече Ани, когда та вынула из раковины тарелку помытых яблок. Маленькие белые ладони были испещрены порезами, но это было не ново, а вот шрам пугал. Как тяжело должно быть ей, думала тогда Вероника, вдаваться в подробности своих проблем не решалась. Под любимую музыку они говорили о мелочах, где-то она упомянула, что споры с управляющей общежития по поводу переселения в тёплую комнату ни к чему не привели, а нервы расшатались хуже некуда. Аня предложила пожить у неё, и вскоре, Вероника перенесла немногочисленные вещи к подруге.

Аня жила с отцом и бабушкой в двухкомнатной квартире-сталинке в центре города. Долго теснить их не входило в планы, это делало поиск жилья спешным. Вероника была готова на самый скромный вариант, но приемлемых комнат по посильной стоимости не сдавалось. Предлагалось жильё в отдалённых районах – комната в квартире с хозяйкой. Хозяйками были старушки, которых многие считают безобидными, из ума вышедшими, а Вероника побаивалась перспектив соседства с ними. Так или иначе, после долгого поиска и неоправданных надежд, она остановилась у одной из них – самой молодой.

Женщина лет шестидесяти приветливо встретила её и ещё более приветливо взяла деньги сразу за два месяца. Удалось выдержать две недели.

Поначалу, Вероника приходила из университета ближе к ночи. Тем временем, дни становились холодней, приближалась зимняя сессия. Скитания по улицам до вечера превратились в пытку. Она стала приходить пораньше – последовали недовольные взгляды, ворчание, придирки. Стараясь как можно реже попадаться на глаза хозяйке, она кралась в комнату как вор, редко выходила на кухню – в ход шли чипсы и водопроводная вода. Напряжение росло. Считать дни до выходных, когда появится возможность уехать к родителям, становилось всё тяжелее, но, не смотря ни на что, Вероника не собиралась съезжать. Всё решил случай.

Как-то раз, полистав материал к экзаменам, она легла в постель. Среди ночи проснулась от сильного толчка в бок. Открыла глаза – хозяйка над головой. Овеяло перегаром и запахом пропотевшей шерсти. Женщина крикнула что-то невнятное о деньгах, а потом, ударила в лицо. Вероника закрылась одеялом, но старушечьи кулаки не унимались.

Схватив за горло, хозяйка начала душить её. В глазах потемнело, сил сопротивляться не осталось. Вероника сдвинулась к краю кровати и плюхнулась на ковёр. Пару секунд замешательства давали шанс побежать к выходу.

Заперто. Свирепая женщина появилась позади. Монолог чистейшего мата сменялся попытками наброситься, Вероника оттолкнула её, вернулась в комнату. Схватив дрожащей рукой телефон, она забежала в туалет, защёлкнула задвижку. Ор старой карги не умолкал, а потому было хорошей идеей дождаться полиции в туалете.

В два часа ночи Вероника покинула злополучную квартиру в сопровождении сотрудников полиции и больше туда не возвращалась.

Продолжились поиски жилья. Койко-место в комнате на двух-пятерых человек – вот что предлагалось за приемлемую плату. Оставалось выбрать соседей. Адрес за адресом – хозяйка за хозяйкой – за жадностью – злорадство – безумие – мелочность – алкоголизм – нищета – и снова всё сначала.

В одной из квартир проживала семья: пожилая мать и дочь средних лет. В сдаваемой комнате жила женщина. Единственная двуместная комната показалась не худшим вариантом по сравнению с пятиместными – Вероника перевезла вещи. Хозяева были радушны, но на следующий же день, на кухне раздались пьяные крики. Дочь хозяйки намерилась «намылить шею» собутыльнице. И тут Вероника поняла, что наступила на те же грабли, собралась и отправилась на поиски нового пристанища.

Тьма падала на город, накрывая плотнее и плотнее с каждой минутой. Ночь – приговор. Тьма – палач. Приговор не обжаловать. Палача не отодвинуть. Здорово смотреть на густые сумерки из окна тёплой спальни – звёздное небо, бледная луна в дымке… А когда ты бездомен, страх опускается на плечи с каждым оттенком тьмы – от серого до чёрного. Остался последний адрес. Один адрес – это один шанс. Лучше, чем ничего.