Нина Запольская - Амулет plus любовь

Как быстро пролетело это время! Но всё оно осталось в ней…

После обеда до своего сьюта она дошла быстро – надо поторапливаться. Коридор был пуст, навстречу попалась только горничная в униформе голубого цвета с бесчисленным количеством пуговиц впереди. Марианна открыла дверь.

Сразу направилась в ванную комнату и автоматически, по привычке, усвоенной с детства, стала закрывать дверь на задвижку, хотя особого смысла в этом не было: в её номер не мог войти посторонний. И поняла, что не в состоянии оторвать руки от дверной ручки и задвижки – руки словно прилипли. От неожиданности она дёрнулась всем телом и чуть не потеряла равновесие – ноги тоже не сдвинулись на полу. Да она же прилипла, как насекомое на клей или варенье! Да что же это такое?

И тут услышала со спины:

– Ты давно не появлялась в Машрике*…

Мужской голос был знаком, и спутать его было невозможно.

–Я больше люблю Магриб, Вадим, – быстро ответила она и опять задёргалась, выворачивая голову, чтобы разглядеть того, кто стоял сзади.

– Ты хочешь меня увидеть? – спросил Вадим насмешливо. – Наконец-то! После стольких лет ты захотела увидеть своего бывшего жениха! Ради этого мне стоило разыскать тебя раньше.

Она вскричала:

–Ты ничего не добьёшься этим! Только тронь меня, и я пожалуюсь отцу!

– Дорогая, он меня и просил вернуть тебя домой! Любым способом…

Марианна перестала вырываться. Она оцепенела, опустив голову.

– А что же ты хочешь? – продолжал Вадим. – Любимая дочь, наследница империи, сбежала и шляется неизвестно где и неизвестно с кем.

Он подошёл и встал у Марианны за спиной, склонил голову, прижавшись щекой к щеке, потом жарко зашептал в ухо:

– Сейчас мы отправимся домой, моя дорогая… Не вырывайся, вспомни, нам было так хорошо вместе когда-то.

Марианна ахнула. Домой?.. Нет! Только не домой! Ей надо вернуться на остров Арген, где остались её дочери, её малышки!.. Ведь без неё девочки погибнут! Она напряглась, приготовившись взлететь. Только бы Вадим не заметил появления крыльев у неё за спиной!

Но Вадиму было не до того: он обнял её плечи, потом его руки поползли ниже и переместились на грудь. Сжали эти упругие окружности, но не сильно, а нежно, лаская… Соски Марианны напряглись, но это же только рефлекс! Чёртов рефлекс, заставляющий дрогнуть в коленях!.. Что он делает? Да он, кажется, решил снять с неё платье, расстегнув пуговицы впереди! Пуговиц много, но он расстёгивает их по одной, медленно, чувственно… А крылья на её спине, между тем, не растут. И это так странно!.. Вадим раздёрнул вырез платья, выпустив на волю её грудь – две гладкие точёные чаши вожделенной белизны с набухшими, готовыми лопнуть, розовыми сосками.

«Ах!» – вскрикнула она от неожиданности, как всегда с нею случалось в начале трансформации. Но её никто не услышал – разве можно уловить крик мухи? Платье Марианны упало на пол, а сама она, резко облетая Вадима, устремилась в открытое окно ванной комнаты. Перегрузку огромного ускорения с непривычки выдержала с трудом, но уже дохнуло жаром аравийского солнца. Перед нею распахнулась ширь синего неба, геометрично расчерченной земли внизу и безмерная даль горизонта. Это в первую миллисекунду полёта потрясло её, ведь глаза мухи передают мозгу обновления в шесть раз чаще, чем глаза человека.

Она ещё успела увидеть удивлённое лицо Вадима, услышала его ругань «кель-эс-суф». Он медленно-медленно, словно застывая на ходу, поворачивался к окну от двери, стараясь понять, куда исчезла его добыча. Её новые фосеточные чудо-глаза видели всё, ей даже не надо было вертеть головой. Она летела и следила за всем, что происходит вокруг.

Вот за нею пристроилась другая муха, точнее мух. Он в точности повторял её движения, координируя их с помощью удивительно совершенных анализирующих систем. Одна их совместная воздушная петля, вторая петля с крутым поворотом, но ей некогда заигрывать сейчас с мужиками – её ждут дочери. Ей надо улететь, как можно дальше от Бурдж-Халифа, и тогда силы Вадима не будет хватать на то, чтобы схватить её и вернуть.

Голова кружилась, и накатывала тошнота. С обоих глаз одновременно к ней в мозг, ещё не готовый к этому, поступала информация, и окружающие её объекты мгновенно разбегались по сторонам, и были они огромными, и перемещались по-разному. Вся безумная конгломерация Дубая с готовностью разложилась перед нею: Персидский залив синел водой, Аравийская пустыня желтела дюнами, кружились города-эмираты и мелкие населённые пункты, которые раньше были оазисами, исторический центр наплывал на залив Крик, а на востоке уже сиял огнями международный аэропорт. Сталагмитовая игла Бурдж-Халифа, теснимая районами высотной застройки, подминала под себя промзоны и частный сектор, состоящий из неказистых домиков бедняков. Всё мешалось, неслось, всё вертелось вокруг.

Её передние крылья приводились в движение грудными мышцами с ужасающей быстротой, задние крылья, жужжальца, помогали удерживать равновесие и проделывать разные трюки: несколько секунд она даже летела задом наперёд и крутилась на одном месте. Она это делала не из озорства и не от весёлости ситуации. Просто ей в какое-то мгновение показалось, что реакции её становились всё замедленнее… Что-то с нею творится не то.

Но уже показалась пустыня. Скорее, скорее! Почему она едва движется? Как сонная муха, честное слово. Ах, неужели её отравили? Тот официант в ресторане… Официант… Он ей сразу показался странным. Она начала снижаться, едва сдерживая падение. Почти теряя сознание, села на песок. Опять взлетела из последних сил… Упала… Перекатилась через голову.

Низовой ветер подхватил её, лёгкую, как пушинка, и потащил по песку оцепеневшими лапками кверху.

****

Капитан, Платон и мистер Трелони встали до рассвета и на шлюпке с «Архистар» доплыли до линии мангровых зарослей, которая тянулась в океан с африканского побережья.

С началом отлива они вместе с туземцами из форта Арген поспешили через мангровы по скользкому узкому настилу, связанному из жердей. Надо было торопиться. Зазевавшихся прилив мог застать в самом неподходящем месте – на клочке суши, на дереве, а то и в воде… «И тогда – сами знаете что», – подумал мистер Трелони, на ходу подозрительно вглядываясь в мангровые деревья.

Мангры стояли, опираясь на свои корни, будто на многочисленные толстенные паучьи лапы. Их длинные отростки-побеги, напоминающие стручки гигантской фасоли, висели на ветвях, как странноватые украшения. Время от времени какой-нибудь побег срывался и с чавканьем, дротиком, вонзался в ил. Листья мангров были небольшие, блестящие, зелёные, а у других деревьев – белые, словно посыпанные солью. Среди мангров виднелись маленькие пальмы и ещё что-то с большими овальными листьями. Повсюду из бурой грязи торчали воздушные корни, они оплетали и, как казалось сквайру, душили и давили всё вокруг. Было жарко, душно, за вереницей людей летели тучи москитов.