Ирина Туманова - Бег по времени

– Ты бы хоть говорить научился, одни мы с тобой тут и, похоже, надолго… Если повезет – плавать будем долго… Тогда, скорее всего, я научусь лаять, – невесело пошутила Настя. – А, скорее всего, не повезет. Первый шторм – наш, – ещё печальнее закончила она и пошла в камбуз кормить друга, собеседника и просто хорошего пса.

С кормлением очень скоро было покончено. Друг, сытый и довольный пошел искать тень, где можно было подремать со вкусом. Настя осталась одна и вспомнила, что давно хочет есть. Прихватив с собой печенье, орехи, яблоки и горсть изюма, она тоже отправилась в поисках тени.

Высоко в синем небе плавился желтый диск, пронизывая раскаленными лучами воздух, нагревая океан, обжигая парусник и его пассажиров. Сонная нега царила на покинутом корабле, тишина и покой усыпляли тревогу. Казалось, в этом ласковом голубом раздолье не может случиться никакой беды, здесь будет вечная нега, покой и тишина.

Место в тени быстро нашлось – на корме, возле рулевой рубки. Там уже отдыхал разомлевший Пятница. Настя пристроилась рядом, прямо на палубе, оперлась спиной о тонкую стенку и с удовольствием принялась за еду. Чопорная тетушка из Петербурга была бы трижды шокирована недостойным поведением своей воспитанницы: первый раз – шок от завтрака всухомятку на полу; второй, пожалуй, самый убийственный от постыдных манипуляций с собственным телом; ну, а третий, пусть не такой сокрушительный, как предыдущий, но все равно выбивающий землю из-под ног – у девушки из высшего общества вошло в привычку принимать пищу на полу, как это делают животные. Для чопорной тетушки это было бы страшным потрясением. На ее счастье Настя раскрылась во всей «красе» далеко от ее придирчивых глаз. Пятница, лежащий возле ног Анастасии, тихо посапывал во сне, в животе его жалобно урчала съеденная курочка, политая желудочным соком. Для непородистого пса и бывшего беспризорника нынешняя жизнь казалась сном упоительным, сытым, мягким и пушистым.

Пообедав на палубе, столь некультурным образом, Настя стряхнула крошки с платья, довольно потянулась и уже собиралась «опускаться» и дальше, следуя заразительному собачьему примеру, но передумала. На шхуне было одно место, куда Настю тянуло ещё раньше, с первых дней плавания, но присутствие матросов и вечный надзор Владимира не позволяли ей совершить маленькое романтическое безумие. Она пошла к тому месту, где встречались правый и левый борт, образуя острый нос корабля, который со свистом резал прозрачный воздух на две половины. Там, где рвалась воздушная «ткань», перехватывало дыхание от ветра, бешено колотилось сердце от дикого восторга. Стоило закрыть глаза – и ты птица, летящая над морем стремительно, свободно, без усилий. Но для этого не достаточно просто прийти на нос и посмотреть вдаль, надо перебороть страх и залезть на фальшборт, упершись коленями в планшир. И тогда наградой за смелость будет восхитительный полет!

Теперь никто не помешает Насте превратиться в свободную птицу: ни удивленные взгляды матросов, ни запрещающий окрик мужа, ни даже страх, который перестал беспокоить Настю по таким пустякам.

Ни сразу Настя насмелилась подняться над палубой. Синие глаза её блестели от возбуждения ярче солнечного моря, и руки тряслись от радости и страха. Она всё же набралась смелости и безрассудства, разулась, поставила правую ногу на нижний поручень правого борта, потом левую ногу на левый борт и осторожно выпрямилась, стараясь сохранить равновесие. Первые минуты еще зажимает страх, не допуская никаких других эмоций…

Но скоро Настя успокоилась, распрямила спину, раскинула руки в стороны, закрыла глаза и замерла от внезапного восторга, резкого, бешенного, неземного… Она полетела! Она парила над океаном свободно и легко. Она резала грудью небо на две половины! Ветер по-разбойничьи свистел в ушах, и за спиной вырастали крылья. А сердце Насти билось радостно от звенящего птичьего счастья, и останавливалось на мгновенье, когда корабль падал с крутой волны в темно-синюю бездонную пропасть. Лицо обжигали соленые брызги, совсем близко плескался океан. Но вот проходят томительные секунды, и корабль птицей взлетает вверх к теплу, к небу, к солнцу! И снова Настя задыхается от безумного восторга.

Она «летала» до самого заката. Когда небо порозовело, Настя перестала быть «птицей». Она открыла глаза, опустила руки вдоль тела и превратилась в бушприт – продолжение корабля. Эта забава понравилась Насте ничуть ни меньше. Ветер все также бил в лицо, щеки задубели от соленых брызг, а сердце колотилось ещё сильнее, потому что Настя видела приближение волны. Потемневший гребень поднимает Анастасию вместе с кораблем, глаза у неё расширяются от дикой смеси страха, восторга, безумного упоения свободой и мощью корабля и океана. Замешанная на адреналине кровь кипит и брызжет. Но самое восхитительное впереди: корабль стремительно летит «с горы», вниз, в синюю бездну! И тут внезапно новая волна вырастает отвесной стеной. Настя кричит от жгучего адреналинового кайфа, она как в водяном ущелье, ещё секунда и судно врежется в океанскую «стену». Но неведомая сила в последний момент вырывает парусник из ущелья, он лишь царапнул концом бушприта по крутой волне. И снова на гребне! Он спасен… Не успевает Настя прийти в себя от этого погружения, а на неё уже летит следующая волна, обещая повторить безумно-восторженные ощущения.

И снова корабль и океан дарили Насте новые эмоции, она была впервые счастлива детским, беззаботным счастьем, причина которого: свобода, ветер, океан! А розовый свет затухающего дня придавал экстремальным гонкам налет особого романтического очарования.

Это был самый яркий и, пожалуй, самый счастливый день в жизни Анастасии. За один день она успела вырваться на волю из тесных рамок строгого воспитания в соответствии с правилами светского этикета. И в этот же день она недозволенным образом наслаждалась собой и жизнью. Она надеялась, что так будет всегда. Но праздник непослушания подходил к концу: ноги болели, ныли и это уже сильно портили настроение. Если бы не они – Настя, безусловно, резвилась всю ночь.

До каюты Анастасия еле добралась, с трудом передвигая занемевшие ноги.

– Кажется, ноги мне завтра не понадобятся. И это очень и очень жаль. Хотелось бы продолжить, пока волны позволяют с собой играть. Кто знает, сколько ещё океан будет терпеть меня посреди себя?

Ближе к ночи Настю опять начали посещать мрачные мысли, ей казалось, что именно в темноте, под звездным небом налетит она на скалу или на большой корабль, не успевший сманеврировать. И шторм должен разыграться непременно этой ночью.

С трудом докричавшись до Пятницы, Настя стала готовиться к неспокойному сну. Неблагодарная псина сегодня почему-то не хотела оберегать хозяйский сон и норовила сбежать из душной каюты на свежий воздух. Пришлось загнать ее насильно, отругать, принять необходимую дозу «успокоительной микстуры» против ночных страхов и притвориться спящей.