Марк Гурецкий - Ноусфера

Снаружи было прохладно и все еще светло. Верхушки мачтовых сосен, собравшихся тесным семейным леском вокруг здания клиники, золотились последними лучами светила. Асфальтированная дорожка (если эту идеально ровную поверхность справедливо считать асфальтом) уводила от лифта к большой клумбе, густо засаженной цветными кустиками. Несколько дорожек расходились от клумбы в диаметрально противоположных направлениях, прячась в чаще деревьев. Комм не замедлил предложить мне на выбор три прогулочных маршрута, однако меня интересовал не променад, а выход за территорию госпиталя. Он, впрочем, был хорошо виден прямо от лифта: дорожка, на которую я ступил, прерывалась клумбой, чтобы затем возобновиться и через несколько десятков метров упереться в пустую просторную арку. Ни стен, ни ворот эта конструкция не предусматривала.

Дойдя неспешным шагом до арки, я увидел за ней широкую автотрассу, будто выжженную посередь густого соснового бора. «А неплохо тут Хартли с командой устроились! Явно не для бедняков заведение», – подумал я. Надеясь, что у меня не возникнет проблем с оплатой больничных счетов, я сделал было шаг наружу, но в этот самый момент прямо передо мной возник Хартли. Ну не то чтобы сам Хартли, но его точная копия, спроецированная графеновыми панелями, вмонтированными в стены арки.

– Марк, ты, конечно, волен поступать по своему усмотрению. Но должен тебя предупредить, что согласно положению о добровольном получении и отказе от медицинских услуг выход пациента за территорию клиники автоматически означает выписку, – провозгласила копия.

Я демонстративно поставил одну ногу на трассу и перенес туловище вперед – так, чтобы на территории больницы оставалась только пятка моей правой ноги.

– Так нормально? – спросил я, вытянув руки в сторону горла Хартли, как заправский упырь.

– Если тебе угодно дурачиться, то помешать я, конечно, не вправе, – вздохнул Хартли. – Но если ты нечаянно кувыркнешься вперед, то я уже не смогу ничего для тебя сделать. Система учета больных автоматически выпишет тебя из числа пациентов, твою палату приберут и забронируют для других больных.

– Понятно, – я вернулся в исходное положение. – А вы, значит, намерены что-то для меня сделать. И что именно?

– Все, что в моих силах, – развел руками Хартли.

– Другими словами, ничего толком. Вы ведь не можете предотвратить второй приступ?

Хартли отрицательно покачал головой.

– И память вернуть вы мне тоже не можете.

Хартли уныло кивнул.

– Ладно. Тогда я скажу, что вы в состоянии для меня сделать. Не возникайте, пожалуйста, вот так наобум. Постучитесь, позвоните, сделайте что-нибудь, чтобы не застать меня в неудобное время или в пикантной позе. Договорились?

– Марк, прости, но этого я тебе тоже гарантировать не могу, – пожаловался доктор, всем своим видом демонстрируя сожаление. – Ноусфера связывает людей напрямую. Я, конечно, могу отправлять тебе голосовые или текстовые сообщения, но в момент передачи данных я тебя буду видеть так же хорошо, как сейчас. Зато ты в любой момент можешь меня смахнуть. Это же здорово, правда?

– Не уверен. Как это работает? Почему смахнуть можно, а отказаться от вызова – нет?

– Извини, Марк, мне сейчас немного недосуг объяснять. Пускай лучше твой друг тебе все расскажет. Он уже прилетел, ему добираться сюда не более получаса.

– Вы и разговоры, значит, чужие подслушиваете? – приуныл я.

– Мы не подслушиваем, просто слышим, – терпеливо ответил Хартли. – Погуляй пока по маршруту, твой Серега тебя скоро найдет. И еще одно: обращайся ко мне, пожалуйста, на ты, ладно? А то я себя чувствую каким-то ископаемым.

– Ладно. Пошел-ка ты , Джон Викторович!

Хартли огорченно засопел, смахивая диалоговое окно.

««Выставить температурный режим?» – поинтересовался у меня костюмчик из фальшивой джинсы. Я сказал сапогам большое спасибо и выставил температуру +20 с умеренной влажностью. Теперь вечерняя прохлада освежала лишь открытые участки кожи: лицо и ладони. Одежда справлялась с автоподогревом на ура. Интересно, откуда комбинезон черпает энергию? Неужто прямо из воздуха? Надо бы узнать, из чего сделан материал и как это работает.

Почему, как, зачем? За что, наконец, мне все это? Слишком много вопросов и категорически мало ответов. Прогуливаясь по тропинкам и пиная подвернувшиеся под ноги шишки, я гнал от себя мысли о том, что нейроколлапс лишил меня прошлого и будущего и оставил в чужом настоящем, где мне все чуждо, а сам я никому толком не нужен. Присев на скамейку, я попытался отогнать хандру, позабавившись с иконками интерфейса. Дорожка и пространство вокруг скамейки были залиты приятным серебристым светом, как от полной луны, только гораздо ярче. Свечение парило в воздухе, будто не имея источника. Поскольку никаких фонарей вокруг видно не было, я отнес иллюминацию на счет вездесущих черных панелей, развешенных тут и там на стволах деревьев. Они же позволяли коммуникатору обеспечить меня компанией объемных цветастых иконок и плоских невыразительных пиктограмм.

Для начала я решил поиграть с программой примерки одежды. Пролистывая список стилей и вариантов, я то и дело надевал на себя различные варианты костюмов, чувствуя себя девчонкой, наряжающей бумажных кукол в платьица, вырезанные из журнальных страниц. Прервался я лишь тогда, когда обратил внимание, что под каждым одеянием указаны цифры, и стоит мне переодеться в новое платье, как пачка банкнот над моей головой боязливо вздрагивает.

Несмотря на дарованный комбинезоном микроклимат, я поежился: не хватало еще растратить свои «гробовые» на детские забавы. Впрочем, я не удержался от последней импульсной покупки и приобрел себе наружность «ангела ада»: косуха в заклепках и лейблах, кожаные штаны, сапоги-казаки с литыми металлическими мысками. Приглядевшись к сапогам, я с неудовольствием понял, что для разработки дизайна за основу были взяты те же ковбойские, что я только что «снял». Халтурят нынешние модельеры, чего уж тут.

– Эй, Оззи, ты на старости лет в неформалы решил податься? – окликнул меня голос, в котором, несмотря на стариковский тембр, прорезывались знакомые молодецкие нотки. – Ну пойдем в местный гаштет, слопаем пару летучих мышей.

Вскочив с лавочки, я подался навстречу посетителю. Серега даже выставил ладони вперед, чтобы я не налетел на него и не помял костюмчик. Выглядел он солидно: твидовый пиджак песочного цвета, хорошо скроенные синие брюки, голубая рубашка из твила и замшевые туфли на старомодных деревянных каблуках. Неуклюжего и неприятного толстяка, пару часов назад сидевшего на унитазе, выдавал разве что безумного цвета галстук-бабочка – желтый в синюю крапинку. Я невольно потянулся к бабочке, чтобы ее потрогать, хотя уже знал без всяких сомнений, что наткнусь на эластичную ткань универсального комбинезона.