Евгения Сафонова - Интегрировать свет

Но даже с переводом принцессам моя речь наверняка не стала бы яснее.

– Время удара рассчитаем, поделив высоту тела на скорость перед ударом. Предположим, вы падаете плашмя, и с вашими объёмами максимальная высота… примерно 0,3 метра. Получаем где-то 0,012 секунды…

По-хорошему время удара требовалось вычислять экспериментально. И хотя за время моего обучения из окна прыгал даже не один студент – то любовь несчастная, то сессия заваленная, – я ни разу не наблюдала за этим лично. Наверное, к счастью, пусть с научной точки зрения это определённо был бы ценный опыт.

Однако придётся работать с тем, что есть.

– …а дальше всё элементарно: сила удара составит 115 200 ньютонов, и в весовом эквиваленте это 11,5 тонны. Значит, в итоге ваше тело будет в таком же состоянии, как если бы его на долю секунды придавило небольшим автобусом. Это такие металлические кареты в нашем мире, большие и о-очень тяжёлые. Но даже при подобном раскладе просто смыть ваши останки с брусчатки не получится, зато ваша голова… хм… малоприятное выйдет зрелище. – Конечно, я не была экспертом в подобных вопросах. Тушки и разбившихся, и раздавленных людей я имела счастье лицезреть только в кино, а киношникам свойственно искажать действительность в угоду эффектности. Но не суть. – В общем, подобным образом сводить счёты с жизнью решительно не советую. Для конца красивой легенды о несчастной светлой деве, замученной злым владыкой ужасных тёмных… конец весьма некрасивый. И грязный. В самом прямом смысле.

Наконец посмотрела в лицо Навинии – и то ли от того, что она честно пыталась вникнуть в смысл моих слов, то ли от того, что честно представила описанную мной картину, но с каждым мигом это лицо вытягивалось всё больше.

Бедняжка.

– Наука. – Я слегка пожала плечами. – Ничего личного.

Немую сцену прервал чей-то деликатный кашель, и когда я повернула голову, меня наградили усмешка Лода и ухмылка Альи.

Чёртова защита колдуна, скрывавшая все звуки с обеих лестниц! И как давно эти двое стоят у самого входа?

– Видимо, переговоры вышли короткими, – лукаво произнесла Морти, глядя на брата: похоже, она заметила парочку куда раньше меня.

– Ты же знаешь лепреконов, – скучающе откликнулся Повелитель дроу. – С ними особо не переговоришь.

– Но они любезно предложили нам помощь, – произнёс Лод. – Подробности расскажу потом.

«Если вы вдруг по каким-то причинам не воспользовались зеркальцем», – молча добавил его выразительный взгляд.

«И ты ещё в этом сомневаешься?» – ответила ему укоризна в глазах Морти.

– Приветствую, принцесса. – Колдун слегка поклонился Навинии. – Надеюсь, вы и ваш питомец пребываете в добром здравии. И всё же не собираетесь в ближайшее время менять это здравие к худшему.

Та кинула на него холодный взгляд, ясно выражавший глубочайшее презрение, но в ответ встретила непроницаемую улыбчивость. Попыталась проделать тот же фокус с Альей – и, не выдержав даже пары секунд, потупилась.

Ну да, если б на меня смотрели с заинтересованным вниманием хищника, прагматично прикидывающего из засады расстояние до жертвы, я бы тоже проиграла битву в гляделки. И если накануне во взгляде Альи, обращённом на принцессу, я читала немой вопрос – больше никаких вопросов в нём не было.

– Акке! Увы, но я не успела им воспользоваться, – без перерыва добавила Морти, обращаясь к брату, стягивая с пальца кольцо. – Вы тоже к светлым шли? Тогда возвращаю это тебе… Акке, будь добр, принеси мой ларец с лекарствами.

Последнее она вновь адресовала иллюранди, выступившему из теней в углу.

– А потом сделай так, чтобы здесь можно было сидеть вдесятером, – добавил Лод, кивнув на тот самый стол; и когда иллюранди поклонился и исчез вновь, колдун направился к дверям в комнату пленных. – Что ж, один совет мы провели. Настало время для другого.

Чуть позже я стояла, прислонившись к стене по соседству с Альей, и почти с умилением наблюдала, как Морти с ложечки поит Фаника лекарствами из пяти разных склянок. У самого принца руки дрожали так, что содержимое первой ложки, которую он гордо попытался принять сам, в итоге оказалось на подушке. Хорошо хоть не попало ни на батистовую рубашку, ни на штаны, в которых принц теперь сидел поверх одеяла.

Лицо Фаника утратило ту детскую припухлость, что я заметила неделю назад, и теперь он ещё больше походил на Дэнимона. Босоногий, худой, белокожий почти до фарфоровой прозрачности, прямые волосы укрывают острые уши непослушными тёмными вихрами – типичный эльф, если не считать непривычной масти.

– Ничего, зато через пару дней будете в полном порядке, – успокаивала пациента Морти, отмеряя очередную порцию лекарства из очередной бутылочки. Лод, который после осмотра нашёл состояние принца «сносным», кивнул в знак подтверждения. – Впрочем, если вы находите унизительным принимать лекарство из рук врага, могу поручить это кому-то из ваших друзей.

Фаник в ответ слабо улыбнулся, а я подумала, что тёмным можно выставлять Морти в качестве тяжёлой артиллерии. Трудно представить существо, которое, познакомившись с принцессой дроу, не проникнется к ней тёплыми чувствами.

Нет, одно такое, конечно, сидело сейчас в гостиной; но, в конце концов, для всякого правила обязано существовать подтверждающее исключение.

– Принцесса, тот, кто спас мне жизнь, мне если не друг, то точно не враг. И если вы считаете, что я унаследовал от отца исключительную гибкость взглядов, то ошибаетесь. – Фаник посмотрел на Лода. – К слову, примите мои извинения, что при нашем знакомстве желал вам издохнуть на месте.

– При тех обстоятельствах, в которых мы познакомились, это было вполне естественное пожелание, – любезно откликнулся тот.

– Да, но как было бы забавно, если б моё желание сбылось. – Принц покорно открыл рот, чтобы принять вот уже четвёртое зелье. – Кхм… Ведь в таком случае сейчас мой изуродованный труп лежал бы где-нибудь в Тьядри. Или где-нибудь здесь, не столь изуродованный, но, боюсь, меня бы это мало утешило.

И в такой ситуации он даже чувство юмора сохраняет? Надо же.

Его спокойствие оказалось для меня приятной неожиданностью. По рассказам Кристы почему-то складывалось впечатление, что Фаникэйл – мягкотелый инфантильный мальчик, тщетно пытающийся подражать сильному старшему брату. То, что его вслед за Дэнимоном угораздило влюбиться в Кристу, для меня лично служило свидетельством редкостной глупости.

Однако в том, как он вёл себя сейчас – во власти тех, кого всю жизнь считал врагами, когда весь его мир полетел к чертям, – не было ни глупости, ни инфантильности.

С другой стороны, что я слышала о нём до этого дня? Что он «слишком мягкий» – от Кристы. Что Хьовфин не слишком-то его любит – от неё же. Что он не больно хорош в бою – от неё и от Лода. Что он «благоразумный юноша» – от Лода, суждению которого я однозначно доверяла больше. Если поразмыслить, из всего этого вырисовывается типичная история о двух сыновьях, из которых один сильный, а другой умный. Однако отцы-короли частенько хотят видеть своих сыновей рыцарями без страха и упрёка, но не тихими книжными червями; и очень похоже, что для Хьовфина ум не являлся тем качеством, которое ценят превыше всего. Как, собственно, и для Кристы.