Аня Сокол - Воровка чар. Маги, ведьмы, чернокнижники

– Она знала о силе корешков? Вы ее ремеслу учите? – спросила я.

Тетка обожгла меня злым взглядом. Рион чуть качнул огоньком, и она торопливо продолжила:

– Болезнь я подсказала, Лиске хотелось, чтобы хворь постыднее была, чтобы он глаза прятал. Курительницы она подложила. Исхитрилась на день к ткачихе помощницей устроиться, когда они перины выбивали. Потом должна была убрать, когда Керей мошной тряхнет.

– Зеркало откуда? – не вытерпел Рион.

– Зерцало-то? Так Лискино, попросила подержать покамест, – нарочито небрежно сказала травница, что совсем не вязалось с ее напряженным взглядом и руками, вцепившимися в старую тряпку.

– И вы согласились?

– Ага, боязно, конечно, было, но одна она у меня, кровинка, остала-а-а-ась. – На последнем слове тетка вдруг завыла. Чаровник от неожиданности сжал ладонь, и огонь с тихим «пых» погас. На нас обернулась половина зала. – Сказала, что подарок, думаю, вра-а-ала. Украла, поди. Но у Петриша никто не хватился, вот я-а-а и успокоила-а-а-ась. – Рея начала всхлипывать и уткнулась в тряпку.

– Вчера что случилось? – спросила ее. – С козой?

– Я болезнь изгна-а-а-ала. – Парень поморщился, и тетка, размазав грязь по лицу, уже спокойнее продолжила: – Скотину зарезала. Нюлька должна была к ночи, пока никто не видит, тушу забрать, чтоб не пропала, значит. Не думайте, сами бы есть не стали, на торги свезли аль Петришу за гроши сдали. – Она кивнула на трактирщика. – Чужакам все равно, никого не знают, ни о чем не бредят.

В целом я была с ней согласна, мясо есть мясо, особенно если учесть, что изгнание – полная чушь. Но все равно слова травницы оставили в душе какой-то кисловатый привкус. Наверное, так ощущается гадливость.

– А Лиска? – спросил Рион.

– А что Лиска?

– Зачем меня на сеновал потащила? – спрашивая, парень отвернулся, не от тетки, от меня, словно это могло иметь хоть какое-то значение. Да развлекайся он там с целым хороводом красоток, я бы не почесалась.

– Молодой вы еще, неужели сами не догадываетесь, зачем девки парней туда тащат? – Рея прищурилась, парень тут же разозлился.

– Я спрашиваю, не для чего, а почему она меня позвала?

– Кто же знает. – Тетка вздохнула. – Пожалела или отвлечь хотела от мыслей ненужных…

Я, к вящему неудовольствию чаровника, хмыкнула. Лиска зря время теряла, у нас и с нужными – беда.

– Кровинка-а-а-а, – снова завыла тетка. – Пропа-а-ала девочка-а-а моя-а-а!

Сидящий за крайним столом мужчина в рубахе с рваным воротом привстал, но под взглядом Петриша сел обратно.

– Как пропала? Она не вернулась? – Я посмотрела на мага.

– Не знаю, – проговорил он. – Как крики услышал, сразу сюда бросился. Она там осталась.

– А вы сидели у ткача? – спросила я. – Ждали выздоровления?

– Ждала, – закивала тетка. – Но Лиска не пришла, а куда запрятала лекарство, не сказала, вот я и боялась уйти, вдруг найдут.

– В ночь третьего дня к тебе мужичок приходил. Зачем? – спросил Рион.

– За смородиновкой, зачем же еще. Но я не дала, – ответила Рея, вздохнула, отложила тряпку и добавила: – Плеснула чуток, чтоб отвязался.

– Так и ушел ни с чем? – изумилась я.

– Да нет, поскандалил малость. Он должен был крышу перекрыть. Задаток уж взял, а за дело вторую седмицу не брался. Вот и поругались. Живой он был. Это и Лиска подтвердить может, он при ней приходил, – зачастила Рея, но, вспомнив, что девушка куда-то запропастилась, сникла.

– Все? – уточнил маг.

– Все-все, – закивала тетка.

– Тогда пошла отсюда, – рявкнул Рион, и обрадованная тетка стала сгребать в подол коробочки с корешками. – Еще раз услышу, что ты подлогом занимаешься, доложу в Вышград. Поняла?

Судя по тому, как рьяно Рея кивала в такт каждому слову, услышала она только первую фразу. Сравнивать эту – травницей ее язык не поворачивается назвать – тетку и бабушку просто не получалось. Это как поставить рядом осла и лошадь, вроде похоже, а суть разная.

– Целый день впустую потратили, – протянул маг. – Такими темпами до зимы тут застрянем.

– Все ты со своим обетом, – не сдержалась я.

Но на этот раз парень не полез в бутылку.

– Три ночи – три покойника… – с тоской протянул он.

– Не боишься, что сегодня будет четвертый?

– Ох, – выдохнул Рион, – умеешь ты успокоить. Что предлагаешь?

– Я? – невольно округлила глаза. – В идеале – седлать лошадей и не останавливаться до столицы.

– Айка, прекрати, – перебил маг.

– Тогда давай поднимемся наверх и запремся в комнатах. И никому не станем открывать, даже если будут умолять.

– Зря я спросил. Больше не буду. Значит, у нас нет выбора, – проговорил он будто самому себе.

– Ты о чем?

– Придется дежурить. – Чаровник постучал пальцами по столу. – Но вдвоем всю местность не охватим. Надо просить людей о помощи.

Я открыла рот, чтобы возразить… То есть, он хочет предложить людям взять в руки оружие и защищать себя самим? Да они же друг друга перережут за один подозрительный чих. Вместо одного покойника получат дюжину.

И тут же рот закрыла. Не мое дело. Сами зарядят, сами постреляют, сами похоронят. Мое дело – я и еще этот маг до поры до времени.

А может, среди людей найдется несколько здравомыслящих, которые быстро объяснят парню всю дурость его предложения?

Как оказалось, недооценила я наш народ.

– Слушайте, люди добрые! – Рион вскочил на лавку. – Зло пришло в Хотьки!

Зря он так, вон разносчица поднос уронила.

– Не могучее зло, не колдовское, а человеческое!

Вот это уже интереснее. Откуда он взял? Оттуда, что магии не почувствовал? Но сам же сказал, если маг сильнее его…

– Убивец средь вас, люди добрые!

«Люди добрые» загомонили, стремительно превращаясь в «недобрых». Заскрипели отодвигаемые лавки, вжикнули вынимаемые кинжалы…

– Три ночи он забирал по жизни. Три сердца остановил!

Кто-то сплюнул, кто-то выругался.

– Скоро стемнеет, скоро он снова выйдет на охоту. – Рион патетически вытянул руку, словно прося милостыню. – Не позволим супостату забрать еще одну жизнь, еще одного мужа, брата, мать или скотину.

– Не позволим! – слаженно охнули в ответ.

– Выйдем во тьму ночную да не посрамим предков!

– Выйдем…

Где-то за спинами лесорубов заголосила женщина, уж ей-то понятно было, чем может обернуться это «не посрамим».

– Это ваша земля. Ваша жизнь. Ваш суд!

А вот это он зря… Очень зря, теперь они не остановятся, пока кого-нибудь не повесят. У нас в Солодках так торговца лентами удавили собственным товаром, аккурат после того как смирт призвал наказать нечестивца, вынесшего мозаику из цветного стекла, изображавшую вознесение Эола и посрамление дасу. Мозаику так и не нашли, а торговец еще долго качался на верстовом столбе.

Трактирщик многозначительно выложил на стойку изогнутую – чуть тронутую ржавчиной – саблю. Лесорубы хлопнули друг друга по плечам и подняли топоры. Мужик в рубашке с рваным воротником, сидевший в одиночестве, воткнул в столешницу мясницкий нож.