Валентина Елисеева - Держитесь, маги, я иду!

– С тобой все в порядке, слава богам! – и зарылся лицом в рассыпавшиеся кудри супруги.

– Ну не зна-а-ю… – протянула Настя. – Еще парочка таких проверок – и я со смеху помру.

– Не надо помирать, – очень тихо прошептал Северин. – Я не представляю, как смогу жить без тебя…

Осень окончательно оголила деревья, по утрам проскакивали серебристым инеем первые заморозки. Отношения молодых людей оставались такими же нежными, подчеркнуто-внимательными и внешне спокойными, как и раньше. Свои глубинные переживания и чувства ни Анастасия, ни Северин не высказывали вслух. Муж боялся, что девушку с ним связывает лишь договор о партнерстве и участие в эксперименте по борьбе с зависимостью, а через год она уйдет от него, чтобы жить нормальной человеческой жизнью. Настя же переживала, что Северин не испытывает к ней глубоких чувств, что она просто случайно оказалась рядом с ним единственной адекватной девушкой (ведь так оно и было!), а появись другая (особенно магиня какая-нибудь) – и он забыл бы Настю как дурной сон.

Тем временем дни потекли спокойнее, все этапы наркотического опьянения магическими феромонами стали короче и гораздо слабее. Организм Насти свыкался с магической подпиткой. Она занималась домом, взяв на себя все обязанности домохозяйки, вернее, хозяйки особняка: занималась убранством комнат, следила за их уборкой, заведовала закупками продуктов, дров и прочего, вела домовую книгу, все бухгалтерские расчеты с поставщиками, арендаторами и слугами, под ее контролем был учет выращиваемых в загородном хозяйстве Северина сельскохозяйственных культур. И так далее и тому подобное. Настя использовала все возможности занять чем-то свой деятельный разум, чтобы заглушить тоску по мужу и грусть по оставленному миру: работе, второклашкам, подругам и отцу. Она искренне надеялась, что отец поправился, что смерть дочери (то есть ее смерть) не подкосила его окончательно, а, наоборот, заставила выплыть из алкогольного дурмана и начать жить. Узнать это в любом случае было невозможно, оставалось лишь верить в лучшее. А тоска по мужу все меньше носила оттенок наркотической зависимости и все больше – простого желания быть с близким человеком.

– Привет, Северин! – подъезжая к воротам своего дома, услышал лорд Таис голос Авара. – Я вернулся и сразу к тебе, как обещал! Надеюсь, еще не поздно?

Северин смотрел, как друг забирается в его карету, и понимал, что позвонить Наиле и предупредить ее он уже не успеет.

– Привет! Как дела?

– Нормально, я-то еще не женат! Твоя беременна? – озабоченно спросил Авар. – Мне сказали, что ты так и не позвал другого лекаря, ждал меня. Не боишься так рисковать?

– Наиля не беременна, – хмуро сказал Северин, – не о чем волноваться.

– Почему ты так уверен? Двухнедельную беременность только лекарь-маг определить может.

Друзья вошли в дом, стряхивая с одежды первый снежок. Этен велел лакею принять у господ одежду.

– Где леди Таис? – спросил хозяин дома.

– Гуляет по саду, – кратко ответил дворецкий. – Леди велела обед, как обычно, подавать через час примерно. Мы не ждали вас раньше, лорд. Велите сейчас стол накрыть?

– Да, – ответил Северин, надеясь усадить друга в столовой и успеть перехватить Наилю в саду. – Проходи, Авар, я сейчас подойду.

В этот момент распахнулась входная дверь, и в холл, смеясь, влетела растрепанная, румяная с мороза Настя. За ней вприпрыжку, тявкая, влетел щенок и тут же бросился ловить подол ее шубки.

– О, здравствуйте, Авар! Как поживаете?

Лютен ошарашенно смотрел на жизнерадостное лицо леди Таис.

– Северин, что происходит? – тихо спросил Авар.

Сидя в библиотеке за закрытыми дверями и допивая третью порцию коньяка, Лютен страшно ругал друга:

– Северин, ты кретин! Забыл, что все маги – однолюбы? Что этот факт и был одной из основных причин, по которым подобные эксперименты запретили? Жизнь свою загубить хочешь? Ты понимаешь, что, когда она умрет, ты от тоски сдохнешь и рядом с ней ляжешь? Что с наследником решать-то будешь? Экспериментатор хренов! Это ж надо додуматься: с женой в дружбу сентиментальную, платоническую играть. Доигрался? Ты ведь влюблен в нее, так?

– Влюблен, – вздохнул Северин. – Она замечательная!

– Кто бы спорил! Жена твоя на самом деле оригиналка, каких поискать. Впервые слышу, чтоб девушки сами такие эксперименты провести предлагали. Что делать-то планируешь?

– Проживу с ней, сколько ей лет боги пошлют, и ладно. А наследника и отец родить может, да и дед еще не стар. Бориор два раза уже был женат, как раз для третьего брака время подошло. Да и дяде Кирису уже девяносто лет, тоже давно жениться пора.

– А мне что прикажешь родным твоим говорить? Что ты и не пытаешься свой супружеский долг исполнить?

– Скажи просто, что Наиля не беременна и отдавать ее в лаприкорий я не собираюсь.

– Нет уж, сам это говори! Я только, что не беременна, скажу.

Проводив друга, Северин пошел в столовую. У накрытого стола с уже остывшим обедом сидела его жена. Было видно, что к еде она не прикоснулась.

– Все плохо? – печально спросила Настя.

– Нормально. Авар не будет распространяться об особенностях наших взаимоотношений.

– Через восемь месяцев и так всем понятно станет.

– Ну и пусть! – Северин подошел к жене и опустился перед ней на колени. – Ты не уйдешь от меня через эти восемь месяцев? Не захочешь быть женой – останешься как подруга. Следующим летом тебе уже исполнится восемнадцать, ты будешь совершеннолетней и сможешь жить, где хочешь.

– То-то у вас все восемнадцатилетние девушки по чужим домам живут! Где такое слыхано-то, Северин?

– Ну и пусть! – упрямо ответил он. – Ты будешь жить со мной.

Настя лишь вздохнула и головой покачала.

А еще через неделю к ним домой после работы вместе с Северином пожаловал Марон Таис.

Не испытывая ни малейших угрызений совести, леди Наиля Таис подслушивала разговор под дверями библиотеки.

– Лютен сказал мне, что твоя жена до сих пор не беременна. Сын, мне искренне жаль, что тебе придется пройти через это снова, но через полгода тебе нужно жениться на другой девушке. Бориор уже неделю назад запросил список вариантов, так вот, я принес его тебе.

Настя до крови закусила губу и сползла по стеночке на пол. Конечно, она знала, что так и будет, почему же так больно? Другая девушка не будет предлагать ему экспериментов, она честно выполнит свой долг – супружеский. От этой мысли накатила тошнота. Перед мысленным взором мелькнула картина того, как ее Северин целует жгучую брюнетку, опрокидывает на подушки и… Анастасия стиснула зубы и отогнала жуткое видение. Но мстительное подсознание быстро нарисовало другую картинку: та же черноокая прелестница, звеня монистом (Насте почему-то все время представлялась танцовщица с ярмарки), медленно и соблазнительно роняет с роскошного тела прозрачные одежки. Настя сжала кулаки. А что она может? Даже если сделает невероятную глупость и решится родить ему ребенка – через семьдесят пять лет он женится снова. «Через семьдесят пять лет тебе уже все равно будет, – резонно подумала она, – ты уже будешь древней сухонькой старушкой, если еще жива будешь, что вряд ли».