Ирина Крылова - Лилианна. Судьбе вопреки

И вот, поздним августовским вечером, облаченная в роскошное тяжелое бархатное платье, цвета красного вина, с драгоценной диадемой в черных волосах донья Родригес де Сальваро маркиза де Бранчифорте, принцесса Пьетраперция медленно поднималась по ступенькам театра, положив дрожащую холодную руку на рукав вышитого золотом мундира короля. Девушка догадывалась, что это первый совместный поход в театр не будет для нее праздным выходом в свет, однако лишь оглядев с высоты королевского ложа зал, поняла какой пыткой будет для нее это летний вечер. Уже впервые минуты, незаметно разглядывая публику, Лилианна сообразила какую глупость совершила, согласившись одеть в театр это присланное накануне яркое кричащее платье. Не смотря на засилье французской моды испанки одевались весьма сдержанно, предпочитая строгие туалеты и пастельно-светлые тона и все возможные оттенки темного цвета. Лишь несколько платьев, в которых яркие цвета сочеталось со строгостью кроя, притягивали взгляд. Сама фигура любовницы короля разжигала любопытство, а уж ее красный, усыпанной драгоценными камнями наряд, стал без сомнения гвоздем этого вечера. Во время небольшого антракта Лилианна сидела, опустив глаза и спрятав в складках юбки дрожащие руки. Бесконечная череда почтительных приветствий, которые предназначались королю, ни в кое мере не касались его спутницы. Испанское дворянство не скрывая любопытства, разглядывало девушку, награждая ее то – испытующим, то – презрительным взглядом. Лилианна знала испанский уже достаточно хорошо, что бы понимать сквозь шум толпы обидные реплики, брошенные в ее адрес. Нет, в нее не тыкали пальцем, не кричали в лицо. Никто бы не осмелился открыто оскорбить новую пассию короля, да еще в его присутствии. Но от их нескромных взглядов, от презрительно поджатых губ девушку бросало то в жар, то в холод.

– Вы ведь специально прислали мне это платье? – уже не сдерживая рыдания, закричала Лилианна, как только король со своей спутницей скрылись в полутьме закрытого экипажа.

– Ты была прекрасна. Тебя заметили. Дай тебе волю, ты бы оделась как серая мышка или надела на голову колпак. Я не потерплю радом с собой серости и посредственности! Ты привлекла внимание толпы. Уже завтра о тебе заговорит весь город.

– А вам только этого и надо, что бы на меня таращились! Что бы меня на каждом углу обливали грязью!

– О своем чистом имени надо было думать до того как ты на всю страну прославилась своим мотовством! Играй свою роль, солнце мое, ведь тебе за нее так щедро платят! – похоже, нытье девушки стало выводить Жозефа из себя.

Прикусив язык, Лилианна отвернулась к окну. Сглатывая слезы, она поклялась себе никогда в жизни не носить красные платья. Платья цвета крови, цвета пьянящего вина, цвета ее горькой славы. Увы, это было только начало.

Лилианна перебирала пальчиками маленькие, ароматно пахнущие карточки. В детстве, играя в доме родителей, она так мечтала, что когда-нибудь, повзрослев, будет получать вот такие элегантные приглашения на балы, приемы и обеды. Как будет решать пойти на бал к герцогине такой-то или к графине такой-то. А потом выбирать платья, шали, шляпки. Мама не могла похвастаться большим гардеробом, однако она никогда не ругалась, если девочка часами крутилась возле зеркала, обернувшись в длинную кашемировую шаль или накидывала на плечи единственную выходную накидку матери и прохаживалась по комнатам, путаясь в ее длинной поле. И вот сейчас ее детские мечты сбылись. Туалетный столик завален приглашениями и карточками. Вот только у Лилианы не было никакого желания куда-то выходить. Прошли уже более двух месяцев, с момента ее первого выхода в театр. Под нажимом короля свет принял ее сначала с любопытством и призрением, позднее с холодным равнодушием.

К новой пассии Жозефа дворянство быстро потеряло интерес. Девушка не была ни ослепительной красавицей, ни экстравагантной модницей, ни обаятельной светской львицей. Даже клеше алчной авантюристки, которым ее наградили вначале, рассеялось как дым. Но возможно на все это посмотрели бы сквозь пальцы, если бы не одно «но». Самым главным недостатком доньи Сальваро было то, что она даже в малейшей степени не могла и не хотела влиять на решения и настроения короля. Робкими, неслышными шагами, входя в светскую гостиную, Лилианна тут же старалась смешаться с толпой, а еще лучше найти укромный уголок, и спрятаться от шума, от суеты, от любопытных глаз. Девушка так и не смогла найти комфортный для себя круг общения. Сторонники короля игнорировали ее, противники открыто призирали. Поначалу она пыталась влиться в какую-нибудь группу людей, завести знакомства, начать разговор. Но стоило, кому-то обратить на нее пристальное внимание как Лилианна терялась, начинала заикаться и старалась как можно быстрее уйти. И куда только делась ее образованность и начитанность, которыми так гордилась ее тетя или внимательность к собеседнику и тактичность, которая так нравилась дону Диего и его гостям. Девушка понимала, что ее вынужденная компания приятна далеко не всем и никогда первая не начинала разговор. Жозеф часто ругал ее за подобное поведение. Однако Лилианна не хотела набирать очки эпотажными выходками или хамством. Буквально выпихнув любовницу в свет, король тут же бросил ее одну. Возможно, если бы Жозеф, хоть раз оказал ей прилюдно поддержку или заступился бы за нее, знать не посмела бы относиться к ней с таким призрением и отчуждением, но, увы, на балах и приемах король никогда не подходил к ней, не одаривал ее вниманием или благосклонностью. Однако, не смотря на все это, он дважды в неделю на виду у всего города посещал свою любовницу в ее старинном особняке. И пусть долгими вечерами они играли в шахматы и карты, но об этом догадывались только молчаливые слуги, для всех остальных Лилианна была шлюхой, подстилкой ненавистного короля. Как же обидно это была для одинокой испуганной девственницы. Еще один раз Жозеф попробовал воспользоваться ситуацией, но получив яростный отпор, более не настаивал. И это единственное за что девушка была ему благодарна.

Лилианна все еще в задумчивости перебирала карточки, когда после едва слышного стука в комнату заглянула экономка. Уже не впервые пожилая испанка входила, не дожидаясь приглашения, и это была не единственная дерзость, которую она себе позволяла. Сеньора Деборо была не просто опытной экономкой, прожившей весь свой век в этом доме, но и дальней родственницей дона Диего. Сначала Лилианна пыталась наладить с ней общий язык, но ничего кроме молчаливого призрения не получила в ответ. Возведенная в ранг почти что хозяйки, при холостом господине, она тяжело переносила приезд его молодой жены. Девушка понимала как трудно этой пожилой женщине, посвятившей всю свою жизнь служению этому дому и этой семье, смириться с прилюдным позором супруги дона Диего. И будь Лилианна знатных испанских корней, возможно бы экономка не осмелилась бы так себя вести, но перед «нищей англичанкой» расшаркиваться было не обязательно. Ее далеко не почтительное отношение к хозяйке накаляло и без того тяжелое положение в доме.