Наина Куманяева - Дерзкая галичанка

– Воспользуйся советами Олега, – сказала Елена Матвеевна. – Он точно знает, что может нравиться мужчинам.

Но Олег, игнорируя желания своей матери, выработал собственный маршрут, который начинался у Петропавловской крепости, включая такие известные места как памятник Петру Великому, Адмиралтейство, Биржа, Цейхгауз, и заканчивался прогулкой по Эрмитажу, если к тому времени не прекратится дождь. Следуя его логике, будет очень странно, если все это не нагонит смертельную тоску на Ганну.

– Maman повозит тебя по магазинам как-нибудь в другой раз, – сказал он.

Ганна не произнесла ни слова о покупках.

– Она лишь хочет посмотреть, как одеваются наши дамы. Вполне достаточно просто прогуляться по Фонтанке. Скоро выглянет солнце. У нас каждый день дожди, – доверительно сообщила она Ганне, – но, как правило, не затяжные.

– Каждый день! – испуганно всплеснула руками Ганна. – Какая жалость! В таком случае мне понадобится только несколько капоров, и ничего больше.

Олег спрятал улыбку за чашкой с чаем. Сделав последний глоток, он спросил:

– Ты готова, Ганна?

Несмотря на малую вероятность того, что Ванда Звягловская встретится им в первом же попавшемся по дороге магазине, Ганна все-таки положила послание отца на дно сумочки. Она решила всегда иметь его при себе и наводить справки у всех, с кем только сведет ее судьба. Может, повезет, и кому-то из знакомых известно это имя.

– Какую шляпку подать, сударыня? – спросила Параша.

– На улице сильный дождь. Я одену старую накидку, а к ней хорошо подойдет темно-синяя шляпка.

– Прекрасно. Выглядите вы потрясающе!

– Потрясающе? Какое интересное выражение, – заметила Ганна, самым невероятным образом прилаживая на голове выбранную шляпку.

– Как это вам удалось сохранить такой цвет кожи, учитывая палящие лучи южного солнца?

– А мне и не удалось. Уезжая, я не могла похвастаться абсолютно белоснежным цветом лица, поэтому во время путешествия большую часть времени проводила на нижней палубе, и мои веснушки исчезли. Я думаю, что это от солнца. Тебе тоже следует избегать солнечных лучей. Попробуй сводить их лимонным соком, милочка.

– Господи, да мне никто не позволит изводить лимоны на такую ерунду.

– По-моему, мужчины не считают женскую красоту ерундой. А что касается лимонов, я их тебе обеспечу. Передай повару, что мне ежедневно требуется лимон для поддержания свежего цвета лица.

– Да, в общем-то, с моими рыжими волосами все это не так уж и важно.

– Вот увидишь, лимон и волосы твои осветлит. А потом, не такие уж они и рыжие. Я думаю, их можно превратить в белокурые, если ты пару месяцев будешь регулярно пользоваться лимонным соком.

Подобное поведение Ганны, ее открытость и готовность помочь являлись признаками высочайшей милости и превратили Парашу в верного друга своей юной госпожи.

– Спасибо. Теперь понятно, отчего нашим дамам так часто требуются лимоны. А сахар надо добавлять?

– Что? – не поняла Ганна, а потом, догадавшись, ответила: – Не надо пить сок, Параша. Просто нанеси его на лицо и волосы.

– Вот это да! – изумленно воскликнула девушка.

– Подай мне темно-синюю накидку.

Олег Аркадьевич оценивающе оглядел свою кузину. Синяя шляпка и темная накидка смягчали пышное буйство красок ее платья до приемлемого уровня. Олег надеялся, что дождь прекратится, и он сможет продемонстрировать Ганну на Невском. Они вместе вышли к ожидающей их карете.

Дождь еще моросил, когда Олег провез Ганну по городу, показывая здания, где вершились чудеса императорской политики и дипломатии. Затем они вышли из кареты и спустились к Неве, хмуро поблескивающей под пеленой дождя. Ганна решила, что этой реке не хватает величественного размаха ее родного Днестра.

Олег повел ее к Исаакиевскому собору, и сквозь легкую дымку тумана она увидела массивный купол, венчавший корпус. Однако Ганне, привыкшей к живописному стилю южный городов, увитых зеленью, с крышами, сверкающими на солнце яркой медью, как в Бухаресте, конструкция собора показалась весьма незамысловатой. Олег долго разглагольствовал о том, каким будет собор, когда его достроят.

– Папа описывал мне это сооружение. И в моем воображении собор казался более грандиозным, – высказала она свое мнение. – Вообще, мне кажется, что церквям должно быть свойственно тянуть ввысь, к Богу. Вы понимаете, что я имею ввиду?

– А-а… э-э-э, – протянул Олег, поскольку не любил демонстрировать собственную некомпетентность.

– Я говорю о соборе Святого Вита на Градшине в Праге. Он, правда, тоже еще не достроен, хотя его строят уже почти 500 лет – заметила Ганна, сама не обладавшая большим запасом знаний в этой области. – Великолепное старинное сооружение с летящим ввысь шпилем, богато украшенное резьбой по камню. Много лет тому назад Святого Вита замучили, но память о нем сохранилась навеки… А алтарь внутри церкви – просто чудо, – восторженно добавила она.

– Очень интересно, – кисло произнес Олег.

– Но я же выслушала все твои восторги относительно крепости и Адмиралтейства, – не преминула напомнить Ганна.

Олег посчитал ниже своего достоинства отвечать на подобную детскую выходку. Он с радостью заметил, что ей все смертельно наскучило.

– Не хочешь ли взглянуть на императорскую резиденцию?

– Это крайне интересно!

Зимний дворец показался ей не очень большим по сравнению с бесконечно тянувшимся фасадом дворца Хофбург на Градшине.

– У нас в существует поговорка, что «Хорош Париж, а живет и Курмыш», – холодно сказал Олег и велел извозчику трогаться дальше.

Ганна не терпелось спросить, что такое Курмыш, но она воздержалась.

Солнечный свет разогнал последние клочки тумана, и Олег с Ганной не спеша прошлись по оживленной торговой улице, где, по крайней мере, десяток франтоватых молодых людей пытались строить Ганне глазки. Но она ничем не дала понять, что осознает свою неотразимость. Наконец-то Олег впервые за день порадовал ее, решив прогуляться вдоль фешенебельных магазинов. Полки в них буквально ломились под тяжестью товаров, доставленных сюда со всего света. Ганна поохала над какими-то кружевами и настояла на посещении магазина с дамскими безделушками, проявив столь живой интерес к бордово-золотистому шелковому вееру с черными планками, что Олегу пришлось сделать ей подарок.

Девушка взяла веер и распахнула его с таким очаровательным кокетством, которого он в ней даже не подозревал. Веер порхал, подобно огромной бабочке, то открывая взору ее темные, жгучие глаза, то вновь скрывая их блеск. Олег нашел эти наивные ухищрения первобытного кокетства просто чарующими, но почувствовал сильное желание ограничить сферу их действия только своим домом. «Князь Поройцев, – подумал он, – такого кокетства не одобрит.»