Иван Мытенский - Мне в ад, тебе – в рай: живу для тебя

С силой выкинув эти воспоминания из головы, Серен осмотрелась по сторонам, при этом даже не пытаясь остановиться. Голая равнина заканчивалась, впереди виднелись высокие травяные холмы с одиноко стоящими деревьями. Лес, окружающий равнину, вовсе не прекращал исчезать. В результате долгого дождя, хоть и моросящего, равнина понемногу начала превращаться в болото, из-за чего лошадь медленно, но верно сбавляла скорость, пытаясь не застрять в уже слишком мягкой и влажной земле. Впереди были еще холмы, которые также необходимо было преодолеть, а в лес ей соваться не хотелось.

Вдруг что-то скрипнуло под ногами у лошади. Конь, резко остановившись и встав на дыбы, громко заржал. Серен, за секунду потеряв равновесие и тщетно пытаясь ухватиться за гриву лошади, свалилась на грязную землю и ударилась головой о выступающий камень. Ощутив острую боль в затылке, девушка умудрилась не потерять сознание от такого удара. Быстро сняв капюшон, она на ощупь потрогала то место, которое отзывалось болью и нащупала обильно сочившуюся кровь. Серен попыталась встать на ноги, одной рукой держа голову, а второй упираясь о землю. Не сработало. Окончательно потеряв равновесие, она снова упала. Лошадь, что сбросила ее, легла на землю, даже не пытаясь после этого подняться.

– «Неприятности никогда не оставят меня в покое». – обреченно подумала Серен, чуть не потеряв сознание, которое думало, как раз об обратном.

Наконец девушка заметила приближающегося всадника, в котором узнала Бертрана. Тот, резко спрыгнув с коня, мигом подбежал к ней и помог встать на ноги. Превозмогая острую боль в голове, Серен из-за всех сил старалась не потерять равновесие. Пока у нее получалось совладать с невыносимыми потугами.

– Что же ты так?! Зачем себя гробить?! – в его голосе звучало одновременно и волнение, и сострадание.

Серен не ответила, по правде говоря, она думала совершенно о другом. Бертран, держа ее, попытался осмотреть рану, но мешающие липкие от крови волосы не давали ему этого сделать. Спустя несколько минут, отчистив место от слипшихся волос, Бертран обнаружил глубокую рану, из которой шла кровь. Необходима была помощь опытного врача, который смог бы все исправить. Недолго думая, выдернув из своего пояса сухую ткань, что служила своему хозяину в качестве носового платка, Бертран приложил и надавил ее на рану. Затем, накрыв голову капюшоном и приказав девушке придерживать это место рукой, сам побежал осматривать рядом лежащую лошадь. Оказалось, лошадь сильно повредила лодыжку и даже если сможет двигаться, то сильно их задержит. Бертран принял решение оставить ее здесь. После помог Серен взобраться уже на своего коня. Удостоверившись, что его ученица уверенно держится в седле, взобрался сам и тронулся в путь.

Прошло уже много времени, что они провели в поисках нужного человека. В первой попавшейся деревеньке лекаря не было уже давно. Как рассказал им староста, был у них лекарь, способный и талантливый парень, но как-то раз его хижину, где находилось все необходимое для врачевания, спалили неизвестные люди. Потеряв все, он покинул деревню, напоследок сказав, что попробует найти работу либо в монастыре, либо в городе. Также староста отметил, что этот самый монастырь Святого Иосифа находился недалеко от их деревни, так что его можно было поискать там. Поблагодарив за совет, Бертран и Серен отправились в сторону монастыря.

Уже темнело, а до монастыря они так и не добрались. Нужно было найти место, чтобы переночевать. Долго искать не пришлось. Небольшой холмик, что находился на отдаленном расстоянии от главной тропы и на котором величественно стояли два высоких и широких дуба, прекрасно подходил для ночлега. Там они и обустроились. Также радовало то, что этот треклятый дождь наконец-то закончился. Бертран помог Серен слезть с коня и аккуратно посадил возле широкого ствола дуба. Сам же, не отходя от девушки дальше, чем на сто шагов, и собрав в округе немного сухого хвороста и древесных веток, смастерил что-то похожее на костер. Достав из походной сумки огниво, Бертран начал точить его об камень. Одна искорка, вторая, третья, и костер заполыхал красно-желтым пламенем, потихоньку обогревая своим теплом дрожащую от холода девушку. За то время, что Серен сидела в седле, она страдала от двух вещей: невыносимо холодной и влажной погоды, а также онемения конечностей, особенно правой руки, которая держала все это время голову, не давая ткани сползти с нее и обнажить рану. Теперь же руки ее свободны, а рядом трескающийся костер обогревал ее всю, от чего девушке с каждой секундой становилось только лучше.

Молчание прервал Бертран.

– Надо сменить тряпку, будет только лучше, обещаю.

Серен молча кивнула и осторожно сняла свой капюшон. Вся его внутренняя сторона была запачкана запекшейся кровью, как и сама тряпка с волосами, теперь они выглядели рыжевато-бордовыми с темными пятнами. Бертран, аккуратно избавившись от сослужившей свою службу тряпки, тут же сделал новую. Часть воды, что была у них в запасе, пошла на отчистку краев раны, при этом саму рану оставили такой, какой она и была. Бертран старался не допустить попадание воды внутрь раны, так как это могло вызвать заражение. Теперь уже на более-менее очищенную рану была наложена сухая тряпка. Серен могла вздохнуть с облегчением, заражение ей пока не угрожало. Девушка взглянула на своего учителя, вид у него был измотанный. Но за все старания он просто заслужил хоть что-то, похожее на благодарность, и Серен не побрезгала ею.

– Спасибо, учитель. – тихим голосом произнесла девушка.

Услышав приятные слова в свою сторону, Бертран поднял голову. В данный момент он также снял свой капюшон. Лицо его было измученное и грязное, он даже толком не успел отмыть всю эту грязь. В его коротко стриженных черных волосах отдавался проблеск седины. Также со временем на его лице начали появляться едва заметные морщины.

– «Стареет учитель. – угрюмо подумала Серен. – Время никого не жалеет».

Его серые глаза в свете костра выглядели более светлее, чем в жизни. Как говорил учитель, когда он был маленьким, у него были голубые глаза, со временем, пока он взрослел, они поменяли свою цветовую палитру и стали такими, как сейчас. Когда состарится, возможно они и вовсе выцветут.

– Я делал то, что должен был, девочка. – улыбнулся Бертран. – Я никогда от тебя не отвернусь.

Слова, произнесенные учителем, порадовали девушку.

– Я очень тебе благодарна и…, и прости меня, пожалуйста, за эту выходку. Я полная идиотка.

– Не говори так. Это неправда.

– Правда.

Выражение лица Бертрана сменилось со спокойного на взволнованное.

– Я прошу тебя, никогда так себя не называй. Ты никогда не была идиоткой. На тебя просто свалилось сразу много проблем, и я вижу, что одной тебе не справится. Именно поэтому ты не одна.