Николай Старинщиков - Андроид лёгкого поведения

– Это мы в курсе, – сухо сказал Виноградов. – Были народной дружиной – ей и остались… Зато получаете зарплату. Я слушаю вас.

– Мы хотели задержать этого, как его? Крэкера или как его…

– Хакера…

– И поработать с ним по поводу нарушения авторских прав. Он же привлекался когда-то. Поэтому, как я полагаю, с ним надо работать. По моим сведениям, он упорно над чем-то завис.

– Откуда такие сведения, – улыбнулся краем губ Виноградов.

– Старые связи, – замялся Татьяноха. – Электронная проституция…

– А полиция, выходит, вам помешала, не так ли?

– Так точно. Мы сами смогли бы, но Римов перехватил…

Информация Татьянохи, как видно, заинтересовала Виноградова. Подполковник поднялся и, сцепив на груди руки, стал ходить вдоль стола перед Дмитрием Олеговичем. Туда и обратно. От окна и к двери. Потом сел за стол, вскинул светлую голову, расправил толстые мясистые губы. Внушительный нос с горбинкой, казалось, готов был клюнуть ненавистного Татьяноху.

Однако этого не случилось. Вместо этого Виноградов пробежался глазами по стенам и произнёс тихо и с расстановкой:

– Можете быть уверены: прямо сейчас мы примем кардинальные меры. Мы тщательнейшим образом проверим ваше сообщение. Кроме, конечно, рукоприкладства со стороны господина Римова, поскольку, увы, это не наша подследственность. По этому вопросу это вы к прокурору, пожалуйста. Надеюсь, вы меня понимаете…

Еще бы ему не понимать! Татьяноха поднялся из-за стола и рявкнул от радости:

– Так точно, товарищ комиссар безопасности.

– Подполковник, – тихо поправил его Виноградов и растворился в комнате, будто серый туман.

Татьяноха от неожиданности даже присел на краешек стола. С минуту он так сидел в помещении, тряся головой и стремясь осознать, так ли его поняли высшие инстанции, а также не приснился ли ему вообще комиссар Виноградов.

– Прошу на выход. – Перед ним стоял прапорщик. – Аудиенция окончена.

«Но он же не папа римский!» – удивляясь, хотел крикнуть Дмитрий Олегович, но воздержался. Покорно поднялся и побрел к выходу из гэбистской конторы.

Не успел он сесть в свою машину, как из открывшихся ворот сбоку учреждения выехал приземистый дизельный автомобиль серо-зеленого цвета. Коптя воздух, машина повернула направо и пошла снизу вверх, набирая скорость покатой дорогой.

Татьяноха радовался, глядя вслед машине. Не иначе как по его сообщению направились работать ребята.

Тем временем Римов Сергей Иванович беседовал с Фёдором Ильичем по фамилии Шендерович. Это был не то чтобы разговор по душам. Это был диспут на тему «Государство и право», плавно перешедший затем к религии. При этом Римов никак не мог понять, чего такого важного лично он не заметил в Писании.

– Прошу заметить, – поправлял его Фёдор Ильич, – не просто в Писании, а в Новом Завете. Господь говорил, молясь: «Отче наш, Иже еси на небесех!..»

– Совершенно с вами согласен, – вздохнул Римов, украдкой глянув на ручные часы. – Именно в Новом Завете.

– «Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли…»

– Приидет…

– Это не просьба, – продолжал Шендерович, – это готовность нашей души к тому, чтобы на земле стало также, как в божьем царстве. Ведь сказано же: «Да приидет Царствие Твое!» Это означает только одно: мы хотим сделать на земле всё возможное для того, чтобы совершенное царство распространилось досюда, чтобы выполнялись законы творения. «Да будет воля твоя как на небе, так и на земле». В этом заложена не просто готовность покориться божественной воле, считаться с ней, но и готовность стремиться к тому, чтобы эта воля воплотилась на земле.

– И все-таки, к сожалению, ничего для вас сделать теперь не могу, – подвёл черту Сергей Иванович. – Деньги по штрафу уплачены, их теперь не вернешь, да и процессуальных возможностей таких у меня нет. Закон я отменить тоже не могу, хотя полностью с вами согласен: наше общество деградировало, рождаемость падает с каждым годом. Женщина с детской коляской – это теперь уже редкость. И если мы не решим эту проблему, то скоро здесь будет пустыня. Впрочем, извините за банальность, природа не терпит пустоты – сюда придут другие…

Кошкин и Катя сидели в креслах напротив, ели бутерброды с ветчиной, запивая их чаем. Рожденный в городе, а не где-нибудь в лесу, Кошкин всегда был снисходителен к существующему порядку вещей, считал его незыблемым, включая возможность хакерства. Эта возможность, как он считал, совпадала с положениями закона «О защите толерантности». Ведь именно в этом правовом акте говорилось о терпимости к проказам ближнего своего.

– Я только не понял, господин комиссар, – неожиданно встрял он в разговор. – Для чего мы понадобились бригаде содействия?

– Это теперь милиция, – поправил его Римов, – а вот для чего и, главное, почему, мне самому до сих пор не понятно. У них нет доступа к нашей информации… Думаю, здесь собака в чём-то другом зарыта…

… Татьяноха, проводив взглядом пятнистый броневик, решил по пути проехаться по улице имени Железной Дивизии. Сев в машину, он развернулся и поехал улицей книзу, потом повернул направо, а вскоре уже стоял возле серого здания с широченным козырьком над подъездом, опирающимся на две массивные бетонные лапы. В этом здании помещалась Главная прокуратура. Несмотря на поздний час, на третьем этаже в одном из окон горел свет, и было видно, как по светлому потолку ползают чьи-то тени.

Дмитрий Олегович съехал с дороги и остановился на площадке подальше от входа: ставить машины возле бетонных лап запрещала белая табличка с черными буквами. «Только для работников Главной прокуратуры» – значилось на этом листе.

Татьяноха вошёл в вестибюль, протянул удостоверение охраннику.

– Обождите, – сказал ему тот, поднося к уху крохотный телефон. И в трубку: – Тут к вам подошли, Валерий Васильевич… Начальник милиции… – И Татьянохе: – Можете идти, Вершилов вас ждёт.

Дмитрий Олегович шагнул широкими мраморными ступенями кверху, поднялся на третий этаж и через пустую приёмную вошёл в просторный кабинет. Прокурор сидел за столом и с любопытством смотрел в стоящий с боку телевизор. Ведущий монотонно бубнил о курсе электронной валюты, используемой в оптовых покупках, а также о курсе валюты обыкновенной, используемой гражданами при покупке предметов первой необходимости.

«Потому-то и нет народу на улицах!» – бухнуло в голове Татьянохи. Он поздоровался, приблизился к столу и встал как вкопанный. И так стоял, пока прокурор не выключил телевизор. Махнув рукой, прокурор усадил Дмитрия Олеговича на стул перед собой.

– Слушаю вас, уважаемый Татьяноха, – сказал он, обращая мясистое лицо в очках к Дмитрию Олеговичу. – У вас проблемы?