Ирина Юсупова - Сон в руку

– Да я весь день в делах! – она возмутилась. – Кручусь, как заводная!

– И дела твои все – от безделья! Разве это дела? Массажистки, маникюрши… Уборщицу вызвать, повара… А сама? Сготовить, убраться?

– Но Игорь сам не разрешает мне этого!

– Вот тогда и не говори, что ему до тебя как до лампочки! И вообще, тебе нужно или поступать в институт или заводить ребенка. Тогда сразу поймешь, что такое занятой человек!

– Интересно… – протянула она. – А кто же это говорил, что детей мне заводить рано, а?

– Галичка, доча, это было почти четыре года назад! – всплеснула руками мама. – Сейчас я бы уже так не сказала!

Они замолчали, думая каждый о своем. "Может, сказать ей все? И про Сон и про то, что детей без мужчин делать еще пока не научились?" Она не говорила родителям всех сложностей своей жизни и сейчас очень колебалась… Кому, как не близким доверить все и поплакаться в жилетку?… Украдкой посмотрела на маму и передумала. Вот уже и морщинки вокруг глаз, несмотря на всю супер-косметику, которой она ее завалила, стали так сильно заметны… И волосы седые пробиваются сквозь густой чудо-каштан завитков… И сидит она сейчас такая несчастная и думает и своем, хоть и взрослом, но все равно ребенке на всю жизнь… Надо подыграть, кому же подыграть, как не маме?… А потому сказала:

– Ладно, мам… Я тогда пойду, все-таки… И вообще – все хорошо,… вот уже и жалею, что не пошла сегодня с ним куда-нибудь! Пойду и сделаю ему сюрприз – он меня не ждет, а я приду, да не одна, а с твоим пирогом! Я ведь возьму с собой немножко, можно?

– Ой, да почему немножко? – засуетилась мама. – Бери весь, ведь Игорь так любит пироги!

– Этот крокодил все любит… – пробурчала она. – И куда только что в нем девается?… Только вот что… Ты папке, когда придет, ничего не говори, а то с его-то сердцем! Так скажи – посидели, поболтали. Ну, ведь правда, на самом деле – все хорошо, да? Просто погода плохая, вот и настроение под стать…

Она не стала звонить ни Игорю, ни Гене. И такси не взяла. Пошла пешком. Далековато, правда – час с лишним топать придется… Ну и что? На улице, на самом деле здорово – какой-то не то туман, не то мелкий дождик и такая теплынь! Говорят, для кожи такая погода полезна. А в особенности для мозгов. Проветриться, погуляет, может и спать будет крепче утром…

…Да, как ни верти, а Сон – он настоящий. Тапок-то пропал. Она утром чего только не напридумывала – может, это уже не только слуховая и зрительная галлюцинации? Может, уже и осязательная? И поэтому она не поленилась прощупать, ползая на четвереньках, весь угол между пальмой и дверью… Нет тапка, и все тут. Так может того, что его нет, ей тоже кажется? Только уже осязательно?

И тетрадка смятая на столике лежит. Та самая, которую он от неожиданности чуть не порвал. И пахла она утром так же, как и записка – канифолью. Хотя, сейчас, наверно, уже выветрилась…

Она и не заметила как подошла к дому, и только у квартиры спохватилась – Игорю не позвонила, нехорошо как-то, ведь обещала. Сейчас позвонить, что ли? "Игорь, я уже иду, стою у нашей двери!" Совсем глупо выходит. А, ладно, ничего же с ней не случилось!… Пожурит немного и все.

В квартире играла музыка, и, видно, поэтому он не услышал как она открывает дверь. Она сделала пару шагов по коридору и уже хотела было громко сказать, что она дома, как вдруг… "Ага. Вот она – его "занятость". То-то он так настаивал, чтобы я позвонила!"

…Перед зеркалом в ее спальне стояла женщина. Белокурая, в красном белье и ажурных чулках. Она, закрыв глаза, раскачивалась в такт музыке и, видимо поэтому, да еще потому, что в коридоре было темно, не видела ее…

"А сам-то где? – подумала она. – В ванне, что ли? Что-то не слышно…"

Самое интересное, что ей как-то даже и обидно не было. Просто забавно и немножко стыдно – словно она сама виновата, ведь не позвонила же!

– Ну, что? Будем знакомиться? – она шагнула в комнату. – Я – жена Игоря, Галя. А вы, как я понимаю – любовница? Сам-то где? Представил бы. Мы же культурные люди!

Женщина резко развернулась к ней, и она увидела полные ужаса глаза, такие знакомые и такие близкие…

– …Игорь?… – прошептала она и только теперь поняла, что белокурые волосы – это ее парик, купленный на маскараде в Италии, а красное белье – одна из попыток почти годовалой давности для того, чтобы совратить его… – Игорь, что же это?…

…Если бы он засмеялся или изобразил что-нибудь… Если бы он хоть что-нибудь наврал про какой-то сюрприз или маскарад… Если бы он, хотя бы, просто улыбнулся… Она бы, конечно, не поверила, только потому, что видела уже его глаза… Но она бы тогда смогла подыграть, свести все к шутке, созорничать…

…Но он с таким отчаянием смотрел на нее и ждал. Приговора. Упреков. Высказываний в лицо всего, что она думает… Насмешек, презрения и оскорблений…

Конечно, в первую минуту именно это и вертелось у неё на языке – что-то такое издевательское… за все то, что она вытерпела! За все то, что она передумала про себя – и что недостаточно красива, и что недостойна его, и что ему с ней плохо и скучно! А, оказывается, все так просто…

…Но… Нет… Она сможет… Она должна. В конце концов, он же не виноват! Это просто болезнь и сейчас ближе нее у него нет никого на свете. Она просто должна помочь… И она сможет…

– Игорь, солнце, а я тебе пирог принесла от мамы… – улыбнулась она и подошла к нему. – Твой любимый, с вишней!

Он, все также страшно смотря на нее, стоял и молчал, а она подошла совсем близко и, обняв его, сказала на ухо:

– Слушай, а ты такой хорошенький… Ножки – просто класс! Как это я раньше не замечала?

– Не надо… – прошептал он. – Только не смейся… Обругай, ударь… а лучше совсем убей… Только не смейся…

– Я не смеюсь… – она на огромных каблуках была почти одного с ним роста и, обняв его, шептала на ухо: – Почему же ты молчал? Ну, почему…

– Я… перед тем, как расписаться… и потом… Мне казалось тогда, что я победил это… Ты – сама женственность,… я думал, что все наладится… И потом, я и правда люблю тебя… Только вот не совсем так… как надо…

– Но почему же ты молчал так долго?… – она собирала все силы, что были, чтобы говорить ласково и спокойно… Если бы он, действительно, сказал это раньше! Тогда, когда еще ей было не все равно! А теперь поздно. Ничего у нее не шевелится внутри… Только жалость. Но она должна… Ведь он так много делал для нее… Кто у него теперь есть, кроме нее, кому можно все это доверить? – Игорь, все будет хорошо… Мы найдем самых лучших врачей. Еще ничего не потеряно!

"Может, это и можно вылечить… – думала она между тем про себя, – только вот мне-то это уже все равно… Но я должна сделать все, что можно… И только потом, когда он опять станет здоров, я уйду…"

– Но я не хочу… – наконец подал он голос. – Я совсем не хочу лечиться. Я хотел накопить побольше денег и стать женщиной окончательно… Операцию сделать… Не здесь, на западе… Уехать и начать новую жизнь…