Галина Гампер - Крыло

Я копилка ваших бед
И страстей,
Ваших добрых и худых
Новостей.
И покуда я еще
На корню,
Все доверенное мне
Сохраню.
И шагайте вы себе
Налегке,
И живите вы себе
Вдалеке.

Воробьиное, давнее — <���твой…>
И забытая девичья дерзость.
Занесло прошлогодней листвой
Жизнь мою, точно старую крепость.
Удивленно и оторопев,
Я стою среди зимнего гула,
Мне сквозь кроны опавших дерев
Неожиданно небо сверкнуло.

Нет, это не привычные печали
И даже не унынье и не хворость.
А то, чго нас так мучает ночами,
И есть воспоминания и совесть.
И как они белы на небе черном.
И как черны под ними наши травы.
Но мы их гасим порошком снотворным,
И утром все как будто снова правы.

Ты понял вдруг —
любовь и слава
приходят только на заре
А вечер слева, вечер справа
и энный год в календаре.
И хоть кляни теперь, хоть кайся,
а выпала тебе перина,
и зависть душная, как астма,
и непролазная, как глина,
когда отвесные дожди
так тяжелы, как отступленье.
А небо? неба подожди,
попробуй, наберись терпенья.
Любовь — талант.
Судьба — талант.
Не вышло из тебя-поэта.
Поручик, милый лейтенант,
ты выпей и забудь про это.
Запрем-ка двери
и закроем ставни.
И пусть деревья бродят
на ветру.
На эту ночь
он жизнь поставит
и проиграется к утру.

Ему не к лицу пробираться тайком,
В нем есть благородство движенья
Он стал мне-советчиком и двойником,
И вечным моим отраженьем.
Мне слово не вымолвить, дрожь не унять,
Пока усмехаясь с дивана,
Мой гость не спеша поучает меня,
Как некогда брата Ивана
Но я сгоряча не хватаюсь за нож,
Напротив, берусь за вязанье
Теперь уж я знаю, его не уймешь,
Пожизненный срок наказанья.
Мы рядом, как имя и отчество,
И мне не грозит одиночество.

Велико вознагражденье.
Видно, воздано сторицей
Без сомненья, как без тени,
Ты живешь, мой светлый рыцарь,
Будто вечно красный полдень
Над твоею головою
Нет, куда мне, полно, полно..
Вот сомнения толпою
Налетят. Зачем? Откуда?
Мчат меня шальные кони.
На несбывшееся чудо
Погляжу из-под ладони.

Сказала мне моя земля:
Не принимай меня в расчет,
И небо вдруг сказало мне:
Не принимай меня в расчёт.
И дом, такой бесспорно мой
До каждой трещинки в полу,
Сказал: ни летом, ни зимой
Не принимай меня в расчет.
И нету ноши на спине,
И нету птицы в вышине.
И полон мир чужих забот —
Не принимай меня в расчет.

Привычен песок под ногами,
И море привычно на вид,
А время все ходит кругами,
Как будто на месте стоит.
Такого напустит туману,
Что вроде беда — не беда,
И мы, поддаваясь обману,
Уже не спешим никуда.

А я все прячусь от себя самой,
Как от мороза прячутся зимой.
Все дом ищу, где стены без щелей
И чтоб в окне пейзаж повеселей.
Ищу, ищу, меня адреса,
Морскую зыбь — на хвойные леса.
И плохо здесь, и невозможно там, —
Сам за собой крадешься по пятам.
И как поверить, что твоя судьба —
Всего подслеповатая изба.
Приземистый, бревенчатый дворец,
И в нем пора обжиться наконец.

Забываю я все,
забываю,
Будто дверь за собой
закрываю.
Вот уж в скважине ключ
повернула
И пошла, и назад
не взглянула.
Забываю я, как отсекаю,
Так что кровью потом истекаю.

Пять баллов, всего-то пять баллов,
Пять горных лавин а обвалов
Пять грянувших в небо вулканов,
Пять выпитых залпом стаканов
Смежаю тяжелые вежды.
Вот так провожают надежды
Все пять они рухнули разом.
И долго гудит над Кавказом.

И снова знакомая сила
Меня подняла над землей
А все, что обещано было.
Обещано было не мной. —
Другою, ручной и домашней,
А нынче я снова поэт.
Я снова не ваша, не ваша.
Не ваша на тысячу лет'
Не ваша по силе смятенья,
По яркости снов наяву.
Я снова в других измереньях,
В других озареньях живу.

Пирует
юный волк,
Из молодых, да ранний
Не сладок волчий долг,
А сладок
бок бараний
И соус, и гарнир,
И скатерть с монограммой…
<���Скорей, мой сэр, мой сир.
Мой выкормыш упрямый!

Нас взяли на прицел.
Нам крышка в этом. поле.
Я б для тебя хотел
Совсем не волчьей доли,
Не этих злых дорог
Сквозь жирный мир овечий
Не волчьей, видит бог,
Но, и не человечьей>.

Опять я <���пас> в опасном споре,
Впросак попавшее дитя.
И только жду когда из горя
Блаженство высеку шутя.
Когда не буду знать предела,
Вся уместясь в карандаше,
И станет так прекрасно телу
И ослепительно душе.
В моих привычных непогодах
Сверкнет на несколько минут —
И снова долгий тяжкий отдых
За этот невесомый труд.

Когда-нибудь, свободен, независим,
Перечитаешь пачку старых писем,
Где столько боли ни по чьей вине,
И памятью взойдешь к забытым высям, —
Тогда, любимый, вспомни обо мне,

Когда ты, весь в бреду весенних планов,
Согреешь руки над огнем тюльпанов
И соловей притихнет в вышине,
Чтоб сразу насмерть — сердцем оземь грянув,
Тогда, любимый, вспомни обо мне,

Когда тебя красотка ненароком
Окинет жарким своевольным оком.
Да так, что аж мурашки по спине,
И ускользнет, — а ты с невольным вздохом
Опять, любимый, вспомни обо мне

Кто без меня тебе укажет взглядом
На первую звезду над нашим садом,
На первый снег в темнеющем окне?
Ты карточку мою поставишь рядом
И снова, милый, вспомнишь обо мне

Изнемогая от июньской лени,
Не окунайся в пиршество сирени,
А буйству роз не доверяй вдвойне
Сожжешь лицо и захлебнешься в пене…
Любимый лучше вспомни обо мне.
Из всех цветов, из их душистой влаги, —
Я на тебя гляжу в такой отваге,
Как будто мы с тобой наедине.
Перед бедой мы все равны и наги,
Но, может, счастье улыбнется мне?

Кто прожил жизнь, не оступясъ ни разу,
Не взбеленясь, как от дурного глазу,
А лишь гарцуя на лихом коне?
Раскаянье скрывая, как проказу,
Родной, ты все же помнишь обо мне. I

Ты веселый олень, ты несешься по звонким камням,
Перелетная птица, случайно попавшая к нам.
Ты ведь помнишь, какими мы были с тобою друзьям
Как любила с горы я бежать за тобой по пятам
Но уехать пришлось, и разлуке не видно конца.
Сколько лет я уже над тобой не склоняла лица
И сладчайшей воды не пила ледяными горстями
Сколько лет не рвала на твоих берегах чебреца.
Я росла, как фиалка, в тени твоих трав и дерев,
Я ложилась на склон, кулаками лицо подперев,
И с тобой говорила, мне помнится, только стихами
И ответом всегда мне бывал твой гортанный напев.
Мой единственный друг, мой до камушка чистый родник!
Ты как первая страсть и как, первый учитель возник.
Вот я в мыслях к тебе припадаю сухими губами.
Ты надежда моя, моя песня, мой горестный крик.