Татьяна Снежина - Душа как скрипка. Биография, стихи, воспоминания

В ответ тишина.

— Але, ты меня слышишь? Слав!

— Слышу, — тихо произнес Слава.

— Ну, не обижайся. Ведь это от меня не зависит. Так нужно. Ну, слышишь ты меня или нет?

— И долго ты там будешь?

— Не знаю.

— Ань, ты меня обманываешь? Если у тебя есть парень, так и скажи. Зачем мне голову морочить?

— Ты что? Какой парень? Если бы у меня кто-то был, неужели я стала бы с тобой знакомиться. Ну, сам подумай. Не ожидала, что ты обо мне будешь так говорить.

— Извини. Я не хотел тебя обидеть. Прости. У меня просто сразу настроение испортилось. А вечером я тебя тоже не увижу?

— Я не знаю, во сколько я вернусь. Я позвоню тебе, как освобожусь. Хорошо?

— Хорошо. Так ты к телецентру едешь?

— Куда-то в тот район.

— Ну, ладно. Good bye.

— Good bye.

Анна надела шубу, сапоги, захлопнула дверь и поехала на 688-м к Юго-Западной, оттуда на метро до Дзержинской, там на автобусе до телецентра. С горем пополам нашла ту самую поликлинику. Она находилась через одну остановку после телецентра. Анна зашла в поликлинику и увидела там только дежурную в регистратуре.

— Здравствуйте. Вы не подскажете, к вам должны прислать из мединститута медперсонал?

— Какой такой медперсонал, нам не требуется никакого медперсонала.

— Ну, извините.

Анна вышла из поликлиники. На ее часах было ровно три часа дня. Куда идти? Домой? Нет! Жаль, что Владика нет. Что это? Я по нему уже скучаю? Ведь один день только знакомы. Да, но зато сколько я его ждала. Хотя, что за глупости. А может, и не глупости. Может, все-таки есть любовь с первого взгляда. Ведь сколько было доказательств и вот еще одно. Пойду к пруду Останкинскому.

Такие мысли кружились в мозгу Анны.

Она шла медленно, загребая снег белыми сапожками. Снег оставался на носочках сапог, и они становились как восточные тапочки с загнутыми кверху носочками. Так она дошла до пруда. Он был совсем не похож на тот летний, теплый, блестящий пруд, по которому плавали утки с утятами, а любители рыболовы — мальчишки — пытались выудить в нем хоть какую-то рыбешку. Теперь пруд замерз, весь покрылся снегом. Анна стряхнула снег с бортика пруда и села на него. Она смотрела на здание телецентра, и из головы ее не выходил Владислав. Ей захотелось снова, как вчера, пройтись с ним за руку по темным, освещенным уютным оранжевым светом улицам, когда мимо бежали озабоченные люди, а они вдвоем были выше их, выше их забот, и шли, не замечая никого. Только Он и Она. Как это было здорово. И ей хотелось снова очутиться рядом с ним. И тут ход ее мыслей прервали скрипучие шаги по снегу. Они доносились откуда-то издалека. Она посмотрела влево и увидела…. Нет, не может быть, кто это, Владислав или Надеждин? Он шел быстрым шагом, без шапки, в серо-голубой куртке с красной полоской на груди и в синих джинсах, с большой сумкой через плечо. Так кто же это? И лишь с расстояния метров с двадцати Аня узнала в молодом человеке Владика. Она встала и побежала ему навстречу. Подбежав к нему, она взяла его за теплые руки.

— Как ты меня нашел?

— Ха! Легко сказать «как нашел». Я три часа, с двенадцати тебя здесь ищу — и в парке был, и у башни, и за телецентром, вот теперь пошел к пруду и нашел тебя.

Он обнял ее и прижал к груди.

— Я скучал по тебе, и почему-то подумал, что если не увижу тебя сегодня, то не увижу уже никогда. Мы один день знакомы, а я к тебе уже успел привязаться, как блудный пес к подобравшему и покормившему его человеку.

— Я тоже соскучилась.

— Знаешь, я иду на тренировку по плаванию. Я сегодня сдаю на разряд. Не хочешь со мной пойти? Посидишь, посмотришь, поболеешь за меня. Как?

— Давай. У меня вообще такое ощущение, что мы знакомы с тобой сто лет.

Они взялись за руки, пошли через площадь перед телецентром.

А тем временем:

— Дмитрий Николаевич, ну не могу я. Я специально работал сегодня, чтобы на завтра взять отгул, а вы мне опять «поработай».

— Саша, не надо кричать, не надо нервничать. Все мы люди, прекрасно все понимаем. Но есть еще слово, знаешь, такое слово «нужно».

— Нужно, нужно! Знаю! Даже слишком хорошо! Успел заучить во время учебы в школе и в институте. Я взрослый человек, мне двадцать девять лет. Могут быть у меня неотложные личные дела? Мне жениться давно пора, а я кроме работы ничего не вижу, не говоря уже о девушках.

— Дорогой мой, личные дела работы не касаются. Здесь не может быть ничего личного, только общественное. Вы же журналист, к тому же международник. Так что будьте любезны завтра выйти на работу.

— А я не выйду! Возьму и не выйду! Заболею! Могу я заболеть или нет? Да, в конце концов, Владимир Яковлевич, скажите хоть вы что-нибудь!

— Сашенька, я тебя слишком хорошо знаю, чтобы заступаться за тебя, — спокойно ответил Цветов.

— Это невыносимо!

Надеждин подошел к окну, нервно теребя нос. Он с завистью смотрел, как через площадь шли двое, он и она, обнявшись. Они о чем-то нежно говорили друг другу, и от их горячих слов изо ртов шел пар. Надеждин представил себя на месте этого парня, и у него защемило сердце. Почему кто-то, а не он?! И он решил, что больше ни на минуту не останется здесь сегодня. Он схватил сумку, куртку и выбежал из кабинета. Он бежал по лестницам и переходам, как угорелый, сбивая людей, с одной лишь мыслью — поскорей вырваться из этого душного здания на воздух, догнать ту парочку, посмотреть им в глаза и, если они подходят друг другу, искренне за них порадоваться и пожелать им счастья. Когда он, миновав десять этажей, выбежал на улицу, пара была уже далеко. Саша собрал все силы, что у него еще остались, побежал по скользкому утоптанному снегу за ними. Догнав их, он забежал вперед и встал перед ними.

— Вы не хотите у меня в программе сняться?

— Нет…

— Молодцы! Тебя как звать?

— Аня.

— А тебя как, парень?

— Владислав.

— Прекрасно! Анна и Владислав. Ребята, это здорово, что вы вместе, вы просто сами не понимаете, как это замечательно. Вы просто созданы друг для друга. Будьте счастливы, ребята. Честное слово, вы будете счастливы, только не расставайтесь никогда. Слышите? Никогда!

Он повернулся и побежал, сломя голову, к остановке автобуса. А наши молодые стояли, открыв рты, и не могли прийти в себя после такого, несколько странного монолога. Наконец, придя в себя, Слава спросил:

— Как ты думаешь, что это с ним?

— Не знаю. Может быть, он просто позавидовал нам. Он, наверное, очень одинок и замотан. Ведь у него такая профессия, которая не терпит спокойствия и бездействия.

— Да… Ему не позавидуешь. Ну, ладно, пошли, а то опоздаем.

— Ну, Слав, поздравляю тебя с третьим разрядом. Скоро будешь мастером высшего класса!

— Когда это еще будет! Может, в кафе зайдем, отметим?

— Пошли.

И они, как послушные дети прогресса и перестройки, пошли в безалкогольный бар. Сидели в сумрачном уголке под красным фонарем, смотрели друг на друга и пили молочно-фруктовый коктейль. Играла тихая музыка.