Алексей Горобец - Усталость лета

И вот она, неведомо куда,
Уже летит – возвышенно и гордо.
Летит душа!
Светло, высокогорно, –
На свет изнемогающего льда.

Полёта неземная красота!..
Отсчёта неземная простота.

Хорошо и холодно.
Просторно.

Вечер.
Туман приземлённый.
В небе – обвал зари.
Горят на столбах вороны,
Как чёрные фонари.

И ждёт она, не дождётся,
Тумана сырая гарь,
Когда над тобой зажжётся
Чёрный ночной фонарь.

И пахнет прогорклым снегом
Отрава разрыв-трава,
И, проверяя эхо,
Аукнет в ночи сова,

И круглые вперит очи
В сладкую тайну тьмы.
Ну, что она там пророчит? –
В преддверье вселенской ночи,
В подворье твоей зимы…

«Солнце нещадно палило,
Зрели в садах апельсины».

Этой мелодией синей
Сразу заполонило
Улицу, небо, рынок,
Старый киоск газетный
С аудиокассетой
В магнитофоне длинном.
Жёлтые апельсины
Зрели в лотках торговок.
Зимнее солнце грело
Автофургонов спины.
Золото мёрзлой глины
Искрилось и горело.
Воздух звенел, звенела
Стынь новогодних ёлок,
И вожделенное млело
В пыльных бутылках винных
Пылкое пониманье.

И возносил осанну
Миру и мирозданью
Проданный на закланье
В птичьем ряду петух.

Тусклые грозы, тяжёлые долгие росы.
Ветры взрывные,
Закатов сырой динамит.
Вот и нашла нас весёлая ранняя осень!
Смотрит в глаза
И насмешливо душу томит.

Осень нашла,
Ну а мы потеряли с тобою, –
Всё постигая на слух,
На бегу, на лету…
Что ты вернёшь мне?
И что для тебя я найду?..

Мокрые птицы обсядут деревья в саду –
И полетят,
И помчатся крикливой толпою
Мимо холодных домов
Догонять пустоту…

Ушло в песок, что было ранее.
Быльём повилось. Вот следы.
Окаменел и слёг в молчание
Валун у медленной воды.

Не зная счастья и беды
Он долго обрастал травою.
Он соотнёс себя с судьбою
И лёг у медленной воды.

Он снова выбрал созерцанье.
А мне осталось ожиданье,
Крапива, пылкость лебеды,
Стеченье счастья и беды –
Любви скупое подаяние…

И затаённое страдание
Костра у медленной воды.

Осенние тени забвенья,
Осенние длинные сны!..
Неслышных дождей наважденье,
Круженье,
Дерев обнаженье –

И жадный восторг нетерпенья
В гримасе
Случайной луны.

Луна в воде, волна в цвету,
Рябь эвкалипта, куст лавровый.
И бьёт то шёпотом, то рёвом
Прибой по сонному мосту.

Что нам прибой –
Пускай не спит!
Себя мы обманули сами.
Морскими синими глазами
За нами прошлое следит.

И наши честные следы
На непрочитанных скрижалях
Забыты, смыты – и не жаль их…

И ночи – синими ужами,
И пыль морская за ушами,

И белые, как небо, дни,
И в небе –
Парус простыни.

Летучий ветер, потепление,
И снова эти холода!
Опять порвутся провода,
Погаснет свет – оледенение!
И тишина в окне, и тень моя
Дремотно млеет у печи.
Сквозь стёкла лунные лучи,
Совсем озябшие страдальцы,
К огню протягивают пальцы,
И, ничего не получив,
Ложатся рядом, у огня,
Смещают сонный абрис тени,
И та, в немом недоуменье,
Вздыхая, смотрит на меня.
Нам так спокойно у огня!
Зима – и никаких сомнений.

… В печи горючие поленья
Пылают, память леденя…

Бог знает, чем они гонимы,
Но в оторопи зимних дней
Крошатся и уходят льдины
В чужую синь пустых морей.

Над ними плачут пилигримы,
И согревают их гольфстримы,
И принимают их моря.

Они плывут.
Их ждёт свобода!
Тепло ветров…

Наверно, зря
Мы обрываем якоря.
Нас так любила непогода!

И мы плывём,
Плывём незримо,
И обнимают нас гольфстримы,
И топят тёплые моря.

Тени сгущаются, ночь угасает.
Полудремота мне басню читает.
Грустная басня – ворона, лисица…
Что ещё может такого присниться?
Что ещё может такого случиться,
Чтобы вздохнуть и забыть,
И вернуться,
Сонно раздеться, счастливо уткнуться
Носом в подушку, лицом в облака,
И на свою неуклюжую память,
Что, не прощая, рыдает над нами,
Вдруг посмотреть –
С высоты,
Свысока…

Взмыть, взлететь, воспарить –
И разбиться,
Синевой переполнив глаза!
Только где они, синие птицы?
Где они, эти синие птицы,
Что зовут нас в свои небеса?

Тянет холодом. Ёжатся ели.
В небе – ветер с фонарной луной.
Улетели они, улетели.
Высота,
Пустота и покой.

А внизу –
Постаревшие листья
Индевелой седеют росой.
Как он краток, их век золотой!
Осень гибнет. И синие птицы
Оставляют нам холод пустой,
Высоту и сиянье густой
Тишины, –
Чтобы в ней раствориться
Ветром сорванной с неба слезой.

Нырнуть в постель,
Зевать и маяться, –
Ну лишь бы только не уснуть!
Как весело собаки лаются!
Как шумно бабочки снуют!

Трамвай затих
За дальней улицей.
А завтра снова будет день!
А по-над крышами сутулится
Акаций вежливая тень.

И так неспешно,
Неторопко так,
Стрекозы кружат виражи…

И далека ещё дорога та,
Что позже назовётся –
Жизнь.

Да будет день!
Да будет свет и пища!
Да будет всё, что неоткуда взять…
Голодный ветер по сусекам рыщет
И что-то начинает понимать.

А над тобой – трава и всё, что выше.
Антенны, кучевые облака…
Вселенная валяет дурака
И складно врёт, что ничего не слышит.

Текут века и плещется река.
На мукомольне мелется мука.

Обрящет тот, кто ничего не ищет.

Занесёт незаметным песком
Наши тёмные райские кущи…

Вот и всё.
И ни лучше, ни хуже
Без любви,
Без счастливых оков.

И сухие изножья дубов
Древоточец
Добьёт равнодушно…

А над нами,
Вверху, высоко,
Всё скрипят их древесные души,
Всё качается тень облаков.

Ивы роняют прутья
В плесень и цвель воды.
Ветер лениво крутит
Пыли белёсый дым.