Алексей Горобец - И полыхал пожар дождя…

Шиповник обезумел от весны –
От этих гроз,
От этой влажной страсти!

Но суховеев пыльные ненастья
Свершат своё,
Свирепы и скушны.

И вот –
Цветов запёкшаяся кровь,
Сухой реки разбитое корыто…

Нам доживать – колючим и забытым –
И в прошлое
Стучаться вновь и вновь…

Тая в душе прощённую любовь

И в сердце –
Непрощённую обиду.

Журавль колодезный,
Сухой ветлы распятье,
Плетень, копны колючая постель.
Переплелись в восторженном объятье
Ночная повитель и жаркий хмель.

А наше счастье нас не одолело –
Жизнь поднесла нам горестную чушь:
Всё, чем любовь нас одарила смело,

Ты уберечь,
Сберечь для нас хотела…

Но совместить, конечно, не посмела
Сплетенье тел с антагонизмом душ.

Её искал я три нелёгких дня.
Мы, наконец, друг друга повстречали.
И вот она взглянула на меня
Разбойными холодными очами.

Мы замерли.
И сразу, вразворот,
Она рванулась – выстрелу навстречу!..
И захрипев,
Свалилась на живот,
Под шерстью напрягая волчьи плечи.

Багрилась волчьей яростью земля,
На мёртвых травах слёзы замерзали.

И мир смотрел, ощеряясь, на меня
Моими
Опустевшими глазами.

Отсуетилось лето. Волчьи броды
Заилились. Покой большой реки
Объемлет душу. Призраки свободы –
Обрывки туч – чужим ветрам в угоду
Плывут вверху, легки и далеки.

Плывут,
И след дождя на снежном насте
Всё явственней напомнит волчий след,
И передыху не было и нет
В чреде тебе ниспосланных ненастий
И липких зол, и неотвязных бед.

И что теперь пенять и обижаться
На хлад и сумрак, иней на ветвях,
Когда в околках, в колких кучерях
Терновников,
Чья участь – безучастье,

Всё явственней осенний ветер счастья

И зимний ужас,
И весенний страх.

Ночной фонарь полудневного света
Искрит, роняя слёзы в темноту.
Ночь не проснулась, дремлет, неодета,
Дневную отвергая маяту.

А луч закатный
Чуть подзадержался
На крышах, куполах
И всё не гас:
Он что-то знал,
Он к нам взывал, старался!..

И со своей бедой один остался…

И тихо сник,
Уже не веря в нас.

Усталая мгла
Поспешает навстречу рассвету.
Вспотели витрины, остыли ночные огни.

Просящему дай.
И забудь, и не будем об этом:
Поверим, что звёзды –
Кометы, планеты, ракеты –
Не то, чтоб угасли, но просто остались одни.

Просящему – дай.
Не рядись крохобором и жмотом.
И замыслов сложных, и ложных надежд не таи.
Слонов – отпусти!
Раздари их поштучно и оптом.
А всё, что осталось – оставь.
И люби, и терпи.

Осталось чуть-чуть?
Ну так пусть себе и остаётся
Вот этой вот моросью мелких осенних тревог,
Пожухлой листвой, уплатившей свой жёлтый оброк,

А ближе к зиме – той позёмкой,
Что тихо займётся

Печалью и мороком наших небесных дорог.

Скушна зима
В предъюжном нашем крае:
Прохладно солнце, слякотен мороз,
И снег ни в снег, и как-то забывая
О сквозняках и тишиной пугая,
Замшел мой дом и трын-травой порос.

А я всё жду,
Всё жду ещё, что ты мне
Вернёшь себя: оттаяв и прозрев,
Вернёшь свой тайный, свой ночной распев –

Тот плеск любви –
Пусть слякотный и зимний –
Когда и дымь, и темь,
И колкий иней,

И злой обвал
Твоих весенних ливней
В зелёной мгле ликующих дерев!..

Он всё перемочалит в одночасье,
Стремительный технический прогресс!
Ну что тут скажешь! – понял лишь сейчас я,
Какое это счастье – зимний лес!

Какая это благость – корневища,
Стволы и пни, сугробы, бурелом!
Сверкнёт лыжня – и снегири освищут
Тебя – и пригласят в свой зимний дом.

И дуб в снегу, и старая сторожка,
И совы хулиганят налегке…

И ревность – та, что в злобном тупике
Изъела душу –
Помолчит немножко,

Ощерится –
И на паучьих ножках

Уйдёт по замерзающей реке.

Промоклые, растрёпанные ветры
В цветочной вьюге белого огня
Разносят вести и дают советы
Раскрытым окнам, ставнями гремя.

Пьют облака и разгоняют ливни,
Вразнос ревнуют, злятся на износ,
Наивны и всему альтернативны,
В своём угляде так и не простив мне

Твоих объятий,
Губ твоих
И слёз…

Колючий стог –
Тебя он не излечит
От глупости зачитывать до дыр
Ночную звездь!
Поразмышляй, что вечен –
Взаправду вечен! – этот шаткий мир.