Алексей Горобец - И полыхал пожар дождя…

И чуткость слов, их тайная отчётливость,
Нам явят и мольбу, и Божий зов,
И дух родной земли, и нерасчётливость,
И к родине предвзятую любовь…

И что нам галактическая дальность
Тех звёздных дыр, чьи чёрные костры
Безверьем нас морочат до поры!

Мы, всё-таки, достаточно стары,
Чтоб знать:
Господь – такая же реальность,

Как мир земной и звёздные миры.

Восторги
И ночные вдохновенья
Любви
Не возглашай, не славословь:
Об очень тихий камень преткновенья
Она споткнётся, Вечная Любовь.

И будут феврали, ручьи
И таянье
Сугробов,
И готовность всё забыть…

И дни твои,
Где горечь и раскаянье,
И боль,

И ничего не изменить.

Ну, скажем, дождь… Нет, первый снег
И мокрый запах луга!

А время замедляет бег
И умудряет вся и всех
Унять, умерить свой разбег
И возвратиться на ночлег
В свою шалаш-лачугу,

В тот самый рай свой, где в снегах –
Да нет, в дождях и травах! –
Дыханье неба на губах
И прель плодов, и пух и прах
Цветов в слезах-отравах,

И первый снег – он в душу вхож,
И понят, и услышан…

Пусть будет снег!

А всё же дождь
Мне и верней
И ближе…

Исцелимы ли скудость – и скупость,
Если жизнь уже вся за плечами?

Невезение – кара за глупость!

Опоённый слепыми дождями,
Старый тёрн
Надломился и рухнул
Под обильем ветвей и плодов.

Вот и дожили до холодов
Наши внуки!

И хватит ли рук нам
И ума,
Чтобы вынести тяжесть
Той небесной воды
И огня,

Где своё невезенье кляня,

Старый тёрн,
Кочевряжист и кряжист,
Пал в траву в завершение дня.

Не надо бояться жить иначе,
Не надо бояться любить
Свой дымный, свой зимний,
Свой стынущий
Очаг,
Паутинную нить
Простудной, прилипчивой
Мороси,
Растерянность брошенных ив –

Весь этот багряный размыв
Осенних закатов,
Что вскорости
Угаснут
И в горестной горести

Покинут нас, всё позабыв…

Наука объяснит, она умеет:
Всё это так, а не наоборот!

Два полушария в мозгу твоём – и вот
Одно всё больше чувствами берёт,
В другом же рассужденья и расчёт,
И светлы мысли теплятся и тлеют.

Ну а душа, в житейском оптимизме
Уверовав в бессмертие своё,
То пачкает младенчески бельё,
То воспаряет, удивляясь жизни.

И соскользнуть с орбиты не умея,
Влекомая в свой заданный полёт,
Таращится, пугается и льнёт
К земным твоим следам –
И цепенеет,

И, угасая, теплится и тлеет,

И счастлива,
Что всё-таки живёт…

Исполнится надежды и отваги
Любовь твоя, когда, ну хоть в стихах,
Пусть вкривь и вкось, и вовсе кое-как,
Хоть на клочке обёрточной бумаги,
Но ты её удержишь!..

И разъяты
Тогда все путы сбившейся судьбы,
И простодушной ланью ворожбы
Сам не поймёшь,
Как будешь в полон взят ты.

И жимолости мреющее рденье
Расскажет вновь как те две капли зла,
Что, видно, для меня ты берегла,
В траву упали – там, где наши тени
Остались, чтобы выгореть до тла –

Там, где стихам
Ни крова, ни угла,

Лишь слов и снов гремучая зола,

Прохлада и нектар
Твоих коленей

И бёдер помрачительная мгла.

В небесных кронах
Гаснут звёзды-листья,
Не хватит спичек вновь их зажигать!..

С дурным вином пузатая канистра
Шипит, себя готовая взорвать.

И нет надежд на что-либо иное
В чреде ветров, туманов и дождей.
Лишь пыль-ковыль да марево степное
Ещё мелькнут воспоминаньем зноя
О той любви,
Что не ушла со мною,
Осталась здесь, чтоб в зимнем непокое

Хранить тебя
И сберегать былое –

И нет её печальней и верней.

«Мы как птицы из стаи турманов –
нас и в золотую клетку не посадишь.»
Светлана Макарова. «Птицы из стаи турманов»

И пусто на душе,
И за душой прохлада.
За окнами гроза пускает пузыри:
Рычит на небеса, льёт ливни без огляда
И громко о своём с богами говорит.

Ну, что нам загадать
И что ещё придумать?
Иной разрез крыла, пера иную стать?
Забился на чердак вихрастый белый турман,
Успев на всём лету усвоить и понять,

Что счастье – сплошь гроза,
Любовь – полёт сквозь ливни
За семь земных небес в сиреневом дыму –
Туда, где дом и сад,
И на заборах пивни
Горластые твои вникают в кутерьму

Несбывшихся надежд – отчаянных и шумных,
Взывающих прощать,
Терзаться, сострадать…
И рядом небеса,
И ты. И белый турман,
И мимолётных птиц вся ангельская рать…

«Как странно, но вечер в тот день не настал,
Хоть солнце на западе село беспечно.
Художник картину свою дописал –
И просто ушел…»
Ирина Глазырина. «Возвращаюсь к себе»
Под мелким,
Под мерзким дождиком
Вам сладок табачный дым.
Завидую всем художникам,
Но больше всего – плохим.

Куражится осень, кружится,
Невиданная досель.
И кажется вам ненужностью
Размытая акварель.

Снимаются краски ножиком,
Останется холст пустым.
Завидую всем художникам,
Но больше всего – плохим!

Загадочной, странной, сказочной
Завидую их судьбе:
Завидую за несказанность,
Что носят они в себе.

За все огрехи было на орехи
С тобой не раз нам!..

От себя устав,
Я вновь свои заиленные реки
Забытых слёз пересекаю вплавь.

И жду, что там,
Где так телесны тени,
Там, где лишь боль себе находит кров,

Нам будет вновь дано начать с азов…

И обретёт земное тяготенье
Твоя – давно небесная – любовь.

Никто о том не знает, кроме Бога:
Ещё не время нам понять сполна
Твоя ли предугадана дорога,
Твоя ли предуказана страна.

Гадать о том никто не правомочен.

Но тополиным пухом облетев,
Мы будем помнить
Плач стрекоз полночных,
Любовь дождей,
Печаль пустых обочин –