Джон Толкин - Две твердыни

– Пасется у реки, – сказали ему. – И никого к себе близко не подпускает. Вон он, там, близ переправы, легкой тенью мелькает в ивняке.

Гэндальф свистнул и громко кликнул коня; Светозар переливисто заржал в ответ и примчался в мгновение ока.

– Западный ветер во плоти, да и только, – сказал Эомер, любуясь статью и норовом благородного скакуна.

– Как тут не подарить, – заметил Теоден. – Впрочем, – повысил он голос, – слушайте все! Да будет ведомый всем вам Гэндальф Серая Хламида, муж совета и брани, отныне и присно желанным гостем нашим, сановником Ристании и предводителем эорлингов; и да будет слово мое нерушимо, пока не померкнет слава Эорла! Дарю ему – слышите? – Светозара, коня из коней Мустангрима!

– Спасибо тебе, конунг Теоден, – молвил Гэндальф. Он скинул свой ветхий плащ и отбросил широкополую шляпу. На нем не было ни шлема, ни брони; снежным блеском сверкнули его седины и засияло белое облачение.

– С нами наш Белый Всадник! – воскликнул Арагорн, и войско подхватило клич.

– С нами конунг и Белый Всадник! – пронеслось по рядам. – Эорлинги, вперед!

Протяжно запели трубы. Кони вздыбились и заржали. Копья грянули о щиты. Конунг воздел руку, и точно могучий порыв ветра взметнул последнюю рать Ристании: громоносная туча помчалась на запад.

Эовин провожала взглядом дальние отблески тысячи копий на зеленой равнине, одиноко стоя у дверей опустевшего чертога.

Когда отъезжали от Эдораса, солнце уже клонилось к западу, светило в глаза, и простертую справа Ристанийскую равнину застилала золотистая дымка. Наезженная угорная дорога вилась то верхом, то низом, разметав густые сочные травы, истоптанными бродами пересекая быстрые мутные речонки. В дальнем далеке, на северо-западе, возникали Мглистые горы, все темнее и выше, обрисованные зарей. Вечерело.

А войско мчалось во весь опор, почти что без остановок: боялись промедлить, надеялись не опоздать и торопили коней. Резвей и выносливей их не бывало в Средиземье, однако же и путь перед ними лежал неблизкий: добрых сорок лиг по прямой, а дорогою – миль сто сорок от Эдораса до Изенгардской переправы, где рати Ристании отражали Сарумановы полчища.

Надвинулась ночь, и войско наконец остановилось; пять с лишним часов проскакали они, но не одолели еще и половины пути. Расположились на ночлег широким кругом, при свете звезд и тусклого месяца. На всякий случай костров не жгли; выставили круговое охранение и выслали дозорных, серыми тенями мелькавших по ложбинам. Ночь тянулась медленно и бестревожно. Наутро запели рога, и дружина в одночасье снова тронулась в путь.

Мутновато-безоблачное небо стояло над ними, и наваливалась не по-вешнему тяжкая духота. В туманной поволоке вставало солнце, а за ним омрачала тусклые небеса черная, хищная, грозовая темень. И ей навстречу, с северо-запада, расползалась у подножия Мглистых гор подлая темнота из Колдовской логовины.

Гэндальф придержал коня и поравнялся с Леголасом, ехавшим в строю возле Эомера.

– У тебя зоркие глаза, Леголас, – сказал он. – Вы, эльфы, за две лиги отличаете воробья от зяблика. Скажи ты мне, видишь ли что-нибудь там, на пути к Изенгарду?

– Далеко еще до Изенгарда, – отозвался Леголас, козырьком приложив ко лбу длиннопалую руку. – Темнотой окутан наш путь, и какие-то громадные тени колышутся во тьме у речных берегов, но что это за тени, сказать не могу. Сквозь темноту или туман я бы их разглядел, но некою властительной силой опущен непроницаемый занавес, и река теряется за ним. Точно лесной сумрак из-под бесчисленных деревьев ползет и ползет с гор.

– И вот-вот обрушится вдогон гроза из Мордора, – проговорил Гэндальф. – Страшная будет ночь.

Духота все сгущалась, под вечер их нагнали черные тучи, застлавши небеса, и уже впереди нависали лохматые клочья, облитые слепящим светом. Кроваво-красное солнце утопало в дымной мгле. Приблизилась северная оконечность Белых гор, солнце озарило слоистые кручи троеверхого Трайгирна, и закатным огнем полыхнули копья ристанийского воинства. Передовые увидели черную точку, потом темное пятно: всадник вырвался к ним навстречу из алых отблесков заката. Они остановились в ожидании.

Усталый воин в изрубленном шлеме, с иссеченным щитом медленно спешился, постоял, шатаясь, переводя дух, и наконец заговорил.

– Эомер с вами? – сипло спросил он. – Прискакали все-таки, хоть и поздно, только мало вас очень. Худо пошло наше дело после гибели Теодреда. Вчера мы отступили за Изен: многие приняли смерть на переправе. А ночью их полку прибыло, и со свежими силами они штурмовали наш берег. Вся изенгардская нечисть, все здесь, и числа им нет, а вдобавок Саруман вооружил диких горцев и заречных кочевников из Дунланда. Десять на одного. Опорную стену взяли приступом. Эркенбранд из Вестфольда собрал, кого мог, и затворился в крепости, в Хельмовом ущелье. Остальные разбежались кто куда. Эомер-то где? Скажите ему: все пропало. Пусть возвращается в Эдорас и ждет изенгардских волколаков, недолго придется ждать.

Теоден молча слушал, скрытый за телохранителями; тут он тронул коня и выехал вперед.

– Дай-ка поглядеть на тебя, Сэорл! – сказал он. – Я здесь, не в Эдорасе. Последняя рать эорлингов выступила в поход и без битвы назад не вернется.

Радостным изумлением просияло лицо воина. Он выпрямился – и горделиво преклонил колено, протягивая конунгу зазубренный меч.

– Повелевай, государь! – воскликнул он. – И прости меня! Я-то думал…

– Ты думал, я коснею в Медусельде, согбенный, как дерево под снежным бременем. Верно; когда ты поехал на брань, так оно и было. Но теперь не так: западный ветер стряхнул снег с ветвей. Дайте ему свежего коня! Скачем на выручку к Эркенбранду!

Тем временем Гэндальф проехал вперед; он глядел из-под руки на север, на Изенгард, и на отуманенный запад.

– Веди их, Теоден! – велел он, вернувшись галопом. – Скорей сворачивайте к Хельмову ущелью! На Изенских бродах вам делать уже нечего. А у меня другие, срочные дела – Светозар не подведет! – И крикнул еще Арагорну, Эомеру и телохранителям конунга: – Во что бы то ни стало сберегите государя! Ждите меня у Хельмовой Крепи! Прощайте!

Он склонился к уху Светозара, и точно стрела сорвалась с тетивы: мелькнул серебристый блик, порхнул ветерок, исчезла легкая тень. Белогрив заржал и вздыбился, готовый мчаться следом, но и самая быстрая птица не угналась бы за Светозаром.

– Это как же понимать? – спросил у Гаймы один из телохранителей.

– Так и понимать, что Гэндальф Серая Хламида куда-то очень спешит, – ответствовал Гайма. – Нежданно-негаданно он, Гэндальф, появляется и пропадает.

– Был бы здесь Гнилоуст, он бы живенько это объяснил, – заметил тот.