Эльвира Плотникова - Игра в дракошки-мышки

Черной чумой я болела в лаборатории горного университета, и не раз. Вместе с высокой температурой появлялась черная сыпь. На этой стадии студенты благополучно ставили диагноз и избавляли меня от дальнейших мучений. Но за полгода я успела изучить все особенности инфекционных заболеваний, в том числе и черной чумы. Мелкие пятнышки превращались в волдыри, заполненные черным гноем. Потом волдыри лопались, образуя на теле язвы. Все это сопровождалось зудом и жжением. А самое страшное, сыпь поражала не только кожу, но и внутренние органы: печень, легкие, сердце.

Заразу переносили мелкие мошки, с виду безобидные, однако большие любители полакомиться теплой кровью. Через укус возбудитель заболевания попадал в хоботок насекомого, а затем и в кровь здорового человека. Вероятно, в самом начале цепочки было искусственное заражение. Вспышки черной чумы давно стали редкостью и легко подавлялись. Везде, только не в Мурильмии. Местные боролись с мошками, как могли: окуривали помещения, заливали ядами сырые подвалы. Однако полностью истребить насекомых не могли.

Число заразившихся росло медленно, но неотвратимо. Уже закрыли единственную в городке школу для мальчиков. Жители старались реже выходить из дома. От вызванного из столицы врача-инфекциониста ждали чуда. Мы же привезли с собой только лекарства, разрешенные в этой стране. Вся надежда на драконье снадобье, в производстве которого сейчас участвуют Роберт и Таша. Это средство должно излечить больных и предотвратить распространение заболевания.

В детали плана по передаче лекарства меня не посвящали. Бес сказал, мол, меньше знаешь – лучше спишь. Если что-то пойдет не так, я не смогу выдать планы даже против своей воли. Разумно. И все же меня не покидало ощущение какой-то неправильности происходящего.

Студенты на задании, а неудача грозит войной? Не смешите меня, никто не будет рисковать миром ради того, чтобы наказать нерадивого ученика за нарушение правил. И Бес ничего объяснять не желал.

Ничего, поживем – узнаем.

За завтраком «муж» сделал попытку оставить «жену» дома. Предсказуемо. Я даже улыбнулась, но все же отказалась от его предложения:

– Не будем отступать от плана. И спасибо, что не приказал.

– А надо бы… – буркнул Бес, заворачивая мягкий сыр с пряностями в тонкую лепешку. – И как тебе удалось? Я такую вкуснятину ел только в детстве, когда… – Тут он осекся и поспешно набил рот, чтобы не продолжать.

Это он о моей стряпне? И о семье, конечно. Лойи всемогущий, что же там за тайна? Он мрачнеет каждый раз, когда вспоминает о доме.

– Быть поваренком не так уж плохо, – ответила я. – Мне нравится готовить.

– Уже жалею, что отговаривал. – Бес потянулся за очередной лепешкой. – Сидела бы дома, готовила мужу вкусненькое.

– Нет уж, – засмеялась я. – Больше не хочу в клетку. Хочу самостоятельности и свободы. Надоело ощущение, как будто руки-ноги связаны, а кто-то дергает их за ниточки, словно я кукла.

Он как-то странно на меня посмотрел, но промолчал.

В больнице Бес отвел меня на женскую половину, снабдил всем необходимым и ушел по своим делам.

– Вчера показывал медсестрам, как нужно обрабатывать язвы, – сказал он еще дома, – но, кажется, они ничего не делали. Боятся прикасаться к больным. Заботятся, убирают, кормят, но и только. Поэтому тебе предстоит рейова работа.

Маленькая больница была переполнена. Всего около ста заболевших, женщин меньше, чем мужчин. И все же в одежде, скрывающей почти все тело, есть свои плюсы. Обе палаты и коридор устланы матрасами, на некоторых лежат даже по двое. Стадии заболевания разные: кто-то уже бредит, и все тело – сплошные язвы и струпья, кто-то потихоньку разговаривает или рукодельничает – у этих только первые высыпания.

Здесь же девочки старше пяти лет, но, к счастью, заболевших детей мало. В больнице есть еще палаты для малышей. Бес сказал, мне там нечего делать, мол, за маленькими хорошо ухаживают. Думаю, врал. И, пожалуй, я благодарна ему за эту ложь. Ян все еще был моей болью, и Бес ограждал меня от сильных переживаний.

Медсестры и санитарки, словно тени, снуют по отделению. Все укутаны чуть ли не в два слоя одежды, на руках – перчатки. Бес говорил, тут работают «ненужные» женщины. Да, в этой стране есть и такие: вдовы и вековуши. Живут они отдельно, в домах-приютах. Нет, «ненужных» не обижают, городские общины даже выделяют средства на их содержание. Но они – ненужные. И расплачиваться им приходится самой тяжелой и неприятной работой. Например, такой, как уход за больными.

Воздух тяжелый: сладковатый запах гноя вперемешку с запахами лекарств и дезинфицирующих растворов, испражнений и рвотных масс. Запах смерти. Чуть позже перестала его замечать, а в первые минуты приходилось сдерживать тошноту.

Бес настоял на перчатках. Заболеть можно только при контакте с кровью, а нам обоим ввели вакцину и ускорили иммунные процессы, но выделяться нельзя. Сейчас мне уже не казалось, что удобнее было бы без перчаток, даже в них страшно прикасаться к коже. Даже зная, что лично тебе это ничем не грозит.

«Не думай – делай».

Травяной настой, которым я обрабатывала гнойники и язвы, вылечить болезнь не мог, однако на какое-то время облегчал страдания – снимал зуд, сушил раны. А женщины оказались не такими забитыми дурочками, какими я их представляла.

В отсутствие мужчин они вели себя живо и даже раскованно. Многие радовались – приехал долгожданный врач, он им поможет, и скоро они вернутся домой. Те, кому позволяло их состояние, знакомились со мной, задавали вопросы. Они были весьма неожиданными, например, о моде в столице. Кто-то спрашивал о детях, кто-то просил поделиться кулинарными рецептами.

Отвечала, как могла, стараясь оставаться естественной: отшучивалась или обещала рассказать позже, ведь сейчас столько работы.

– Джамила, домой.

Так вот почему все разом притихли. Лийон Аллифа собственной персоной. Я потерла рукой затекшую поясницу, поднимаясь с колен. Собственно, еще не закончила, и осталось совсем немного…

И, взглянув на Беса, послушно опустила глаза долу.

– Да, лийон.

– Не волнуйся, Джамила, мы доделаем, – шепнула мне девчушка из тех, у кого болезнь была на ранней стадии. – Это не сложно, и мы не боимся, как они. – Она показала на медсестру.

Бес сделал вид, что ничего не услышал. Я кивнула – ни-ни говорить при муже, если он не разрешил, – и вышла из отделения.

– Похвальное послушание, – одобрил «муж», провожая меня до дома, – думал, ты выдашь что-то вроде «пойду, когда закончу».

– Еле сдержалась, – призналась я. – Но зачем ты забрал меня оттуда?

– Обедом накорми. И потом, после обеда должны доставить груз, вполне легальный: лекарственные препараты из столицы. Примешь его, вот разрешение, я подписал.