Array Антология - Сборщик душ

Но когда я наконец пришла в себя, первым делом я подумала о тебе.

Вот почему я вернулась – после стольких дней и недель. Я пробралась в твою комнату и села на край постели. Я снова увидела тебя, и это было как бальзам на сердце. Ты лежала с закрытыми глазами; твои волосы разметались по подушке золотым ореолом, твои губы алели, как маки, а твоя кожа…

И тут ты открыла глаза.

Я чуть было не вскочила, но ты с улыбкой прошептала мне:

– Я услышала шаги. Я нарочно не открывала глаза, чтобы ты не догадалась, что я тебя слышу.

Я молча смотрела на тебя, оглушенная, пьяная от счастья. Значит, ты по-прежнему моя подруга. Моя Лора!

Ты села в постели и отбросила одеяло, не обращая внимания, что сорочка задралась выше колен и сбилась комком.

– Ты возьмешь меня с собой?

– Да, – сказала я и опять умолкла. Не было сил говорить, но я все-таки собралась и продолжила: – Только ты не можешь пойти со мной, пока ты такая. Ты должна измениться. Понимаешь?

– Просто сделай это, и все, – сказала ты и, подавшись вперед, накрыла мои губы своими. – Не надо ничего объяснять. Если ты начнешь объяснять, я испугаюсь.

Ты сама мне это сказала. Ты согласилась. Так что давай теперь, просыпайся! ПРОСНИСЬ!

Проснись, потому что теперь мы можем все, что угодно. Мы сможем нырять на самое дно океана и гулять по песчаным морям луны. Разве ты не мечтала об этом?

Проснись, и я покажу тебе все чудеса и тайны, как обещала когда-то.

Проснись, и мы вместе будем пить сладость этих тайн.

Проснись! Я люблю тебя. Звезды сияют нам с неба. Я все еще чувствую на языке твой вкус. Но солнце скоро взойдет. Проснись, и мы с тобой побежим по улицам, через город, через весь мир, – в новую жизнь. Проснись, проснись, проснись!

Точно не помню, сколько мне было лет, когда я впервые прочла «Кармиллу» – готическую новеллу Джозефа Шеридана ле Фаню. Но едва ли больше тринадцати, потому что как раз в тринадцать я перелопатила все книги про вампиров, какие только смогла раздобыть, и написала длиннющее, полное примечаний эссе, которое требовалось для перехода из средних классов в старшие. И «Кармилла» навсегда осталась со мной как важнейший, определяющий элемент моего личного вампирского мифа. Недавно я ее перечитала и с изумлением обнаружила, как же она похожа на сказку – мрачную и зловещую, но совершенно волшебную! А каким потрясающим языком она написана! Все эти жаркие губы и томные, полные вожделения глаза! Именно то, за что я в свое время и влюбилась в вампиров. Мне всегда хотелось понять, как могла бы выглядеть эта история с точки зрения самой Кармиллы, и вот наконец я попыталась пересказать старую сказку от ее лица.

«Земляные фигуры»(1921). Джеймс Брэнч Кейбелл, американский писатель из Ричмонда (штат Виргиния), сочинял свои изысканные и поэтичные сказки в эпоху Фолкнера, Хемингуэя и Фицджеральда. Поэтому неудивительно, что имя его прогремело на всю страну лишь однажды – когда цензоры усмотрели непристойность в его романе «Юрген» и Кейбеллу пришлось предстать перед Верховным судом по обвинению в нарушении общественных приличий. Пока длился судебный процесс, имя Кейбелла и впрямь было у всех на устах. Но его утонченные авантюрные романы, проникнутые мягкой эротикой и повествующие о таинственных волшебниках и богах, на смену которым приходят другие божества, еще более могущественные, так и не пришлись по вкусу широкой публике и остались уделом редких ценителей и знатоков. Роман «Земляные фигуры», открывающий его цикл сказаний о свинопасе Мануэле, напоминает огромный разноцветный ковер, в узорах которого бесчисленные любовные приключения переплетаются с рыцарскими подвигами и странствиями. По завету своей матери Мануэль старается создать из любого подручного материала прекрасную статую, которая стала бы совершенным образом его собственного «я».

Кейбелл жил и творил много лет назад, но его непреклонная убежденность в том, что никому не дано по-настоящему постичь волю своих богов и предназначение миров, ими созданных, усмиряет мое самомнение и помогает вкладывать во все мои грандиозные идеи понимающую, ироническую улыбку.

«Земляные фигуры»

Много жизней назад, поднимаясь на борт последнего парома на Титан, Бенефиций Пейдж вспоминал тот первый и единственный раз, когда ему довелось влюбиться.

Он был тогда женат на женщине по имени Куртуаза Спул, из Ново-Нью-Йоркских Спулов, семейства выдающегося и бесконечно могущественного. Его патриарх, Омнином Спул, председательствовал в Комитете по надзору за поведением, то есть занимал самый влиятельный пост во всей Североамериканской республике – влиятельнее даже самого президента, ибо именно этот комитет занимался подведением итогов жизни, нарушениями закона и заявлениями на Перенос. Если Омнином поворачивался к кому-то темной стороной – пиши пропало, можешь прощаться с жизнью.

Немудрено, что брак этот, по крайней мере с точки зрения семейства Пейдж, выглядел превосходной партией. Куртуаза считалась любимейшей – потому что была самой младшей из семидесяти шести Омниномовых дочерей.

Для Бенефиция это был шестнадцатый брак, но для Куртуазы-то – первый. О, ей и раньше случалось влюбляться, бесчисленное множество раз. Она даже несколько раз планировала свадьбу, но лишь затем, чтобы все отменить за несколько дней (а бывало, что и минут) до церемонии. У Великих и Изначальных Семейств это даже стало своего рода шуткой. «Ну-с, за кого Куртуаза собирается замуж в этом году?» – плотоядно спрашивали друг друга их блистательные представители. И будь Куртуаза чьей-то еще дочкой, очередное приглашение на свадьбу удостоилось бы разве что циничного смешка и тут же оказалось бы в папке «Удаленные».

– Куртуаза что, действительно собирается сказать «да»? Ну-ну.

Но Куртуаза Спул была не чьей-то там дочкой. Она была дочерью – и любимейшей притом! – председателя Комитета по надзору за поведением. Поэтому когда в ментбоксы избранных упало по приглашению, путешествия и вечеринки тут же сами собой стали отменяться, рабочие расписания – перетряхиваться, Переносы – откладываться (или ускоряться, если кто-то мог себе такое позволить), роды – стимулироваться, а беременности – прерываться. А все потому, что, хоть вероятность финального «да» и выглядела донельзя чахлой, вряд ли кто-то в здравом уме захочет пропустить свадьбу трех столетий из-за такой тривиальной вещи, как роды.

Событие обещало быть роскошным, даже по меркам Спулов. Омнином явно задался целью устроить нечто настолько вопиющее, чтобы на дочери живого места не осталось, и сбегать из-под венца стало уже некому: семьсот гостей, больше сотни артистов и среди них – знаменитые на весь мир Гладиаторы Амарильо из Вако, показывавшие бои до смертельного исхода с применением всяких необычных и архаических видов оружия. Особенно запомнились зрителям саквояж с кирпичами против кнута из бычьей кожи, щедро усаженного швейными иголками (саквояж победил). Величайшие повара мира готовили самые экзотические кушанья. Призом в лотерее служило разрешение на Перенос при любом досье о Поведении (в просторечии носившее шутливое прозвание «подарок от Деда-Всеведа: на свободу забесплатно»). И все это в самом шикарном и эксклюзивном месте на свете – в садах при мемориале Джингрича на Лунной Базе-Альфа. В те дни лунной колонии едва сравнялось несколько десятилетий, и большинство Семейств считало ее ужасно модной. Идеальное место для отпуска, куда чудесно съездить, но где вряд ли станешь жить.