Гейл Карсон Ливайн - Заколдованная Элла

Платье у меня было нежно-зеленое, расшитое темно-зелеными листьями и выпуклыми желтыми почками. Мэнди потрудилась на славу. Талию по последней моде затянули в рюмочку, а шлейф тянулся на два фута. Я посмотрела в зеркало и увидела, как Мэнди делает реверанс у меня за спиной.

— Госпожа, ты прекрасна.

Похоже, она собиралась заплакать.

Я обняла ее. Она прижала меня к себе, и я вдохнула сладкий аромат свежевыпеченного хлеба.

Повернувшись обратно к зеркалу, я приподняла маску, закрывавшую почти весь лоб и щеки до середины; прорези для глаз были совсем небольшие. Оставалось только пол-лица, и собственные губы казались совершенно незнакомыми даже мне самой. Преображение завершилось. В маске я была уже не Элла.

Но наряд мой был еще не полон. На мне не было украшений. Шея осталась голой, а мода такого не допускала. Ну и ладно. Я не должна быть самым прелестным созданием на балу, мне довольно всего-навсего увидеть Чара.

Подбежав к парадной двери, я обнаружила, что на улице стеной льет дождь со снегом. О том, чтобы пройти четверть мили до дворца, не было и речи — я промокну до нитки. Приду на бал без украшений, зато мокрая и дрожащая.

— Мэнди! Как мне быть?

— Ох, лапочка. Придется остаться дома.

Я понимала — да, балов будет еще два, да, завтра, может быть, слякоти и не будет. А может быть, и будет — и вообще я настроилась на сегодня.

— А нет ли какого-нибудь мелкого колдовства, ну, вроде волшебного зонтика, чтобы я не промокла?

— Нет, солнышко. Мелкого колдовства нет.

Ну и глупо же выходит — мне не дает увидеть Чара какая-то дурацкая непогода! Положим, это не Мэнди наколдовала дождь, — но остановить-то его она наверняка сможет!

— Вот была бы у меня настоящая фея-крестная, а не такая, которая всего боится! — Тут у меня мелькнула безумная мысль, и я немедленно принялась действовать, не взвесив «за» и «против». Я произнесла слова, которым научила меня Люсинда: — Люсинда, на помощь! — Уж она-то не решит, что не дать мне промокнуть — это серьезное колдовство.

— Элла, не смей!.. — переполошилась Мэнди.

Если она и хотела отдать мне приказ, то опоздала. Между нами возникла Люсинда.

Выглядела она по-прежнему старушкой, но держалась прямее, чем в прошлый раз, и морщинок вроде бы стало поменьше.

— А-а! Мое милое дитя! Тебе нужна моя помощь! — Она улыбнулась, и я увидела в ней прежнюю Люсинду. — Чем смогу — помогу, если это не слишком серьезное колдовство.

Я все объяснила.

— На бал? В таком виде? Нет-нет, сейчас я все исправлю!

Она прикоснулась к моей шее, и ожерелья повисли на ней такой тяжестью, что мне пришлось вспомнить, чему меня учили в пансионе, чтобы сохранить осанку.

Мэнди фыркнула.

— Да, пожалуй, это уже не очень мелкое колдовство, — согласилась Люсинда. Тяжесть исчезла, а вместо массивных каменьев на шее у меня оказалась тоненькая цепочка с кулоном в виде белой лилии, сделанным из такого же хрусталя, что и мои туфельки. Я ощутила, как что-то стянуло волосы — это была диадема в виде гирлянды из таких же цветов.

— Красота!

Люсинда поправила диадему у меня на прическе.

— Еще тебе нужна карета. Это легко устроить.

— По-твоему, карета — это мелкое колдовство?! — возмутилась Мэнди. — С кучером, лакеями и лошадьми?! Люди и животные! Жизнь тебя ничему не учит!

— Учит-учит. Я не собираюсь создавать их из ничего. Вылеплю из того, что найдется. Милая Мэнди, я соблюдаю все твои требования.

Мэнди закряхтела — я-то понимала, что это отнюдь не знак согласия, но Люсинда продолжала как ни в чем не бывало:

— Сегодня после полудня я видела во Фрелле великанскую телегу с тыквами. Оранжевая карета — это свежо, смело и необычно!

До нас донесся рокот. Сквозь грозовую темень проступило что-то огромное — и стало расти. Из стены дождя выкатилась семифутовая тыква и остановилась на улице у нашего особняка.

Я не сводила глаз с Люсинды. Она не шептала никаких заклинаний, не делала пассов. Только взгляд ее на миг словно бы обратился внутрь. Потом она подмигнула мне:

— Смотри, дитя мое.

Тыква превратилась в сверкающую карету с медными дверными ручками и оконными переплетами; внутри виднелись кружевные занавесочки.

— Из мышек получатся упитанные лошадки, — заметила Люсинда.

По плиткам пола просеменили шесть толстых бурых мышей. Они исчезли — а карета оказалась запряжена шестью лошадьми мышастой масти. Белая крыса превратилась в кучера, шесть ящерок — в лакеев.

— Чудесно! — воскликнула я. — Спасибо вам большое!

Люсинда просияла.

Мэнди была мрачнее тучи.

— Дурочки! Может случиться все, что угодно!

— Что именно? Я приму меры предосторожности. Элла, дитя мое, уходи с бала пораньше. В полночь карета снова превратится в тыкву, а животные вернут себе прежнее обличье — до следующего бала. Диадема и ожерелье исчезнут.

У меня будет всего три часа с Чаром. Что ж, придется довольствоваться малым.

— Ах, как это восхитительно — быть молодой и ехать на бал! — И Люсинда исчезла.

Восхитительно? Еще бы — ведь я увижу Чара. А остальное ерунда.

— До свидания, Мэнди, — сказала я.

— Стой! — Мэнди метнулась в кухню.

Я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и смотрела на улицу. Тут от кареты к нашим дверям раскатилась оранжевая ковровая дорожка. Проторчу тут еще немного, и она промокнет и станет бесполезной.

Мэнди вернулась с зонтиком — непримиримо-черным, с двумя погнутыми спицами.

— На, мое сокровище. Надеюсь, ты не пожалеешь о том, что сделала. Не буду тебя обнимать, а то еще помну платье. — Она поцеловала меня. — Ну, ступай.

Я шагнула на ковер и подняла зонтик. Кучер соскочил с козел и распахнул передо мной дверцу кареты.

Когда моя карета подъехала к королевскому дворцу, гости еще собирались. Я проверила, хорошо ли сидит маска, и собралась выходить.

Я уже была здесь, но лишь однажды — когда мне исполнилась неделя от роду и меня принесли представить монарху. Потолок в зале был в два раза выше, чем у мамочки Ольги. Стены были завешены гобеленами — сцены охоты, сцены придворной жизни, пасторальные сцены. Справа и слева вдоль стен выстроились до самого конца зала мраморные колонны. Я одернула себя: не глазеть! А то еще окна начну пересчитывать, как Хетти.

— Сударыня…

Юный кавалер поднес мне бокал вина. Какое счастье не быть служанкой.

— Принц встречает гостей. Вот очередь.

Он показал на цепочку придворных, в основном дам и девиц, которая тянулась к большим двойным дверям в дальнем конце зала, где стоял принц — крошечная фигурка. Почти все дамы уже сняли маски. Пусть Чар видит их прекрасные глаза и точеные носики.

— Каждая мечтает заставить принца тут же сделать ей предложение, — продолжал кавалер. — Сударыня, потанцуйте со мной. Очередь длинная.