Элли Раш - Дартмур

Только он умел произносить ее фамилию как что-то недостойное и невероятно бесящее.

Он обнял ее. Там, внизу. Сам притянул к себе. Прикоснулся – полноценно, не мимолетно-брезгливо – впервые за семь лет.

Улыбка тронула синеющие губы.

Шам Дейвил успокаивал ее. Защитил и успокоил.

Боже, этот день войдет в ее личную историю.

– Я захожу, – прозвучало раздраженно вместе с щелчком замка.

«Нет, не смей. Выйди!».

В мыслях она кричала, а в реальности смогла лишь молча и слишком медленно хлопать глазами.

– Фоукс, блять. Вода ледяная. Ты чем думаешь?

Струи прекратили бить по лицу и телу. Перед неясным взором нарисовался недовольный Дейвил.

– Эй, не отключайся, – по мокрой щеке скользнула ладонь.

«Горячо! Убери…».

– Уйди, – смогла выдавить из себя, отворачиваясь.

– Чтоб ты тут сдохла от переохлаждения? Прекрасная перспектива, я поддерживаю.

Злился.

Она так хорошо знает каждый оттенок его голоса, что это пугало. Но она в другой раз об этом подумает, потому что сейчас она голая. А перед ней – Дейвил с махровым халатом. Понимание, что он собрался сделать, вызвало панику.

– Уйди! Я голая.

С трудом ворочая языком, высказала очевидное.

– И что я там не видел? Если у тебя висит болт, я искренне удивлюсь, но я уверен, что его нет.

Шам Дейвил шутит? Фантастический день. Достоин номинации.

«Я справлюсь без тебя».

Хотела сказать, а вырвался лишь судорожный выдох под чечетку зубов.

– Руки подними.

Не просьба. Приказ. Спокойный, будто она не имеет права его не исполнить.

Сильнее вцепилась в колени. Ей казалось.

– Блять, твой протест не к месту. Я вообще не обязан с тобой возиться.

– Так иди! – на этот выпад силы откуда-то взялись. – Возись с Мими.

Махровая ткань коснулась заледеневших плеч. Инстинктивно захотелось в нее зарыться с головой.

– Отпусти ноги. Шевелись, Фоукс. Не бойся, я не увижу твоего драгоценного тела, раз тебе это настолько важно.

Почему по голосу кажется, будто он улыбается? Этого ведь не может быть. Шам Дейвил не улыбается отбросам.

Она разжала руки и выпрямила колени, позволяя себя укутать и поднять.

Зеленые глаза не кололись как обычно, впрочем, так могло всего лишь казаться.

– У тебя начался бред, раз ты стала ревновать меня к Мими, – голос вибрировал в его груди, она чувствовала это ухом.

– Я? Тебя? К Мими?

Язык немел, совершенно переставая слушаться. Свинцовые веки все тяжелее поддавались. Сил хватило на маленькую щелочку.

– Ты. Меня. К Мими.

Спина утонула в мягкой кровати. Холодной. Отвратительно ледяной. Унявшаяся дрожь забила с удвоенной силой. Зубы стучали не переставая.

– Идиотка, – злобно бросил Дейвил, укрывая покрывалом, одеялом, и сверху еще одним покрывалом. Синим.

«Я тебя не ревную».

Пронеслось в голове прежде, чем накрыла темнота.

Гребаный день.

Шам смотрел в потолок своей комнаты, будто на нем показывали увлекательное кино.

Его вывернули наизнанку и обратно, не заботясь о внутренностях. Органы поменялись местами, но продолжают работать.

Херовое чувство.

Прислушался к звукам из соседней комнаты. Показалось, что скрипнула кровать.

Показалось. Наверно, в сотый раз.

Блять! Кулак врезался в матрас. Еще раз. И снова.

Как же он ее ненавидит. Фоукс напомнила, почему он всегда называл ее идиоткой. Это, сука, правда.

Он должен был патрулировать школу. И даже собирался этим заняться. Зашел в башню сменить футболку на тонкий свитер.

Вода шумела в душе, пока он поднимался в спальню, переодевался.

Ничего особенного, Фоукс гребаный ихтиандр.

Он уже пошел на выход, спустился вниз, а вода продолжала бежать. Остановился, вспомнив о ее состоянии.

О, воспоминания въелись самой ядовитой отравой в мозг. Ее всхлипы, слезы, подкашивающиеся ноги.

Скрипнув зубами на свою неизвестно откуда взявшуюся жалость, вернулся и постучался в ванну, просто чтобы услышать колкую фразу. Знать, что она в порядке.

Зачем? Он исчерпал годовой лимит добродетели. Фоукс не маленькая девочка, разберется сама. Но все же повторил стук более настойчиво.

Она злилась, когда он ее торопил. Он ждал подобной реакции.

Напор воды не уменьшился. Похоже, она не собиралась выходить, и молчанием доводила до стадии раздражения за миллисекунду.

Крошечный укол куда-то под ребра подтолкнул повернуть ручку и войти. Ему надо знать, что Фоукс в норме. Это стало болезненной необходимостью.

Волноваться за отброса – достижение, блять.

«Ненавижу сучку».

Чутье не подвело. Одного взгляда на посиневшую от холода девчонку хватило, чтобы дыхание выбило из легких. Плевать даже, что она голая, обнимает колени руками, будто закрывается от самой себя.

Ее слова в полубреду про Мими вызвали улыбку.

Пиздец.

У него ни разу не возникало желания улыбнуться Фоукс. Потому что это Фоукс, блять. Она не входит в круг достойных.

Он укутывал ее. Шам Дейвил! Смешно до тошноты. Он, тот, кто даже после секса не проявлял заботы. Ни мнимой, ни настоящей. Никакой.

Оставил двери открытыми, чтобы слышать.

Для чего? Бежать помогать, как нянька?

Несколько раз подходил к двери с намерением захлопнуть ее. Отделить ее комнату от своей. Восстановить необходимый барьер. И падал на кровать, колотя матрас, вновь прислушиваясь к тишине в спальне за ванной.

Этому должно быть рациональное объяснение. Ответственность за то, что не посадил кабана на поводок, и тот, пока хозяин занимался своими делами, натворил херни. Он не хотел быть причастным к суициду Фоукс. Пусть убьется в другое время и в другом месте.

Пальцы сдавили переносицу, устало потерли глаза.

Не сможет уснуть.

Слишком хорошо знакомое состояние – когда внутренности подвесили на крюки.

Заметил на столе коробочку от Дайаны. Он так и не посмотрел, что в ней.

«Нарисовались дела поважнее».

Хмыкнул про себя.

Развязал голубую ленту. Крышка приземлилась на кровать.

На небольшом листе, сложенном вчетверо, узнал почерк Андерроуд.

«Прочти».

Не знал бы ее давно и хорошо, счел бы любовной запиской.

«Привет, Шам

Лето выдалось насыщенным. Мне не хватит бумаги перечислить все места, где я побывала, и вряд ли тебе будет интересно. Это не любовная записка, ты догадался?

Я случайно встретила синего, много лет изучающего работу твоего отца. Ему стало любопытно, что я учусь с Дейвилом. Ты разозлишься, конечно, но не беги убивать меня раньше времени. Мы разговорились, и я случайно – клянусь! – упомянула твою маму».

Руки затряслись. Захотелось смять бумагу, а потом свернуть шею Дайаны.

Строчки запрыгали перед глазами.

«Знаю, ты уже теряешь терпение, так что перехожу к основному. Этот кристаллический написал формулу, которая может помочь ее вытащить. Понимаешь? Ты обязан попробовать.