Петр Урбан - Кудесники

– Да, я думаю, да. С чего ты хочешь начать?

– Там есть одно чудо… влияние на разум. Оно не трудное, честно! Я просто подумала, скоро полугодовые контрольные, может, мы сможем повлиять на кого-нибудь из учителей, чтобы он дал нам правильный билет? Что скажешь?

Арти крепко задумался. Эфемерные чудеса, к которым относилось любое влияние на разум, были делом сложным. Им почти на каждом уроке, касающемся чудес, проговаривали, что это опасно и антигуманно, поэтому такие чудеса запрещены. Но ведь речь шла о традиционных чудесах, верно? Кто знает, как проворачивали такое язычники? Может, у них все куда проще и безболезненнее?

– Ладно, – наконец, решился он. – Если оно действительно простое, думаю, мы сможем это сделать.

– Оно простое, – заверила его Мари. – Мы можем сейчас потренироваться в начертании, чтобы потом не налажать. Ну и чтобы у нас было время на подготовку.

Что-то в словах о подготовке заставило Арти напрячься – ведь раньше им не нужно было отдельно готовиться к чудесам, – но он решил, что это не так важно. В конце концов, им действительно нужно было научиться правильно чертить все символы: в самом начале книги было несколько предостережений на тему чудес. Говорилось, что неправильные символы могут кудесника чуть ли не в ад затащить, и Арти готов был поклясться, что это не просто фигура речи.

Он взял заранее заготовленную палочку, которая лежала рядом с их кудесным полем, и заглянул в книгу, которую успел отдать Мари. Вроде бы действительно ничего сложного. Сначала круг, внутри него квадрат, по углам простые символы, в центре – основной.

– Я помню этот символ, – он ткнул пальцем в центр чертежа. – Это подчинение.

– Круто! – Мари оторвалась от попытки сделать круг как можно ровнее и с удивлением посмотрела на друга. – Из книг в библиотеке запомнил?

– Ну… да, – Арти смутился. Он понимал, что это было неважно, но его интересовала теоретическая сторона вопроса. Практика была больше стезей Мари, и именно поэтому она чертила нужные символы. Он подошел ближе и внимательно посмотрел сначала на чертеж в книге, а потом – на его переложение на голой земле. Мари старательно вычерчивала каждый символ практически по памяти, лишь изредка заглядывая в книгу, но в целом делала все правильно. В какой-то момент Арти показалось, что он здесь совсем лишний.

В чем заключалась настоящая сила кудесников? Чем энергия от электростанций отличалась от той, которой пользовались кудесники древности? И почему рисунки, к которым они так привыкли и которые выводили пальцами в воздухе, работают только там, где есть провода, а чертежи на земле, необходимые для магии язычников, будут просто картинками, если пользоваться привычной энергией КЭС? Книга не давала ответы на эти вопросы. Больше всего, как они с Мари уже поняли, она была похожа на свод инструкций. Сделай так и эдак, и получишь нужный результат. Как, почему – это, похоже, совсем не интересовало автора книги, а найти хоть что-то стоящее в других источниках у них не вышло.

Мозг Арти болел от попытки объять необъятное. Мари такими высокими материями не страдала, ей хватало новых возможностей, но для Арти казалось очень важным все это понять. Может быть, когда он, наконец, поймет, то сможет написать свою книгу – продолжение этой, объяснение.

– Ты не передумал?

Ее взглядом можно было как ножом резать. Арти нахмурился и качнул головой.

– Нет. Почему ты так подумала?

Мари так сильно заинтересовалась идеей нового чуда, что потащила друга в библиотеку сразу после уроков. По мнению самого Арти, лучше было бы разбираться с чудом такого рода в одном из классов заброшенной части школы, но Мари была так увлечена, что он решил держать свое мнение при себе. В конце концов, внешне они ничем не отличались от других учеников, которые пришли в библиотеку за информацией для доклада или в поисках новых книг. Все столы были заняты, и окружающее пространство было заполнено гулом. Все старались быть очень тихими, но когда людей много и все они шепчут, шума не избежать.

– Как дела с чертежом?

Арти отлип от стеллажа, подошел ближе к подруге и заглянул ей за плечо. На странице был начерчен идеальный круг с символами внутри – тот самый, который они пытались воспроизвести вчера вечером в лесу. Рядом с ним был рисунок, изображающий пустую клетку со следами крови. Вчера он ничего такого не заметил. Арти ткнул в рисунок пальцем.

– Мари, это что? – вопрос вышел почти утвердительным, без вопросительной интонации. Он как будто уже знал ответ – то ли потому что был по жизни пессимистом, то ли потому что уже достаточно изучил законы языческой магии, чтобы понимать, что это может значить.

– Это… жертва, – она замялась поначалу, но потом подобралась и повернулась к Арти, смело встретив его взгляд. – Для подчинения нужна сильная магия, а такая сильная может быть только с кровью.

– Почему уколоть палец не вариант?

Мари посмотрела на него с раздражением.

– Ты у нас знаток язычества, Арти, ты и скажи!

Она отвернулась, явно обиженная, он неопределенно пожал плечами и отошел. Несмотря на то, что он, вопреки словам Мари, знатоком язычества не был – по крайней мере, пока, – Арти действительно мог бы объяснить сам себе необходимость настоящей жертвы. Мог, но не хотел. Ему вообще не нравилась вся эта затея, и он чуть было не сказал об этом вслух, но вспомнил вопрос, который Мари задавала ему буквально пару минут назад, и промолчал. Признаваться в том, что он струсил, не хотелось. Арти был уверен, что она так и подумает, а еще – что она пойдет проводить ритуал даже без него.

– Для наших целей жертва потребуется совсем маленькая. Я могу достать цыпленка или мышь. Мышей же покупают, чтобы их домашние звери ели? Ничего зазорного в этом никто не видит.

Она проговорила все это, не поворачиваясь; плечи ее подрагивали то ли от злости, то ли от страха. В этот момент Арти стало стыдно за то, что он позволил себе даже задуматься о том, чтобы оставить ее.

– Ладно.

Он сел рядом и наклонился, почти прижимаясь щекой к столу, чтобы посмотреть ей в глаза. Мари это заметила, и уголки ее губ начали приподниматься без разрешения хозяйки.

Полная луна была идеально круглой, небольшой и серебристой, как рублевая монета. Ее свет действительно казался потусторонним, как писали в книгах, и Арти, то ли под влиянием момента, то ли впервые заметив это, подумал, что он почти материален, как будто можно прикоснуться – только руку протяни. Свет ложился на окружающие деревья, как легкое сатиновое покрывало, подсвечивал верхушки, создавая ореол. Арти хотел указать на это подруге, но решил не мешать. Мари и без того была раздражена, но он не винил ее – то, что они задумали было… Ему захотелось выругаться от осознания, что именно они задумали. Это было дерзко и одновременно глупо; в какой-то момент Арти даже показалось, что самым разумным будет бросить все и уйти домой, и увести Мари, упирающуюся и кричащую. Он не сомневался в том, что она будет кричать: она была куда более смелой и куда более упертой, чем он, и если уж решилась, пойдет до конца. Арти же одолевали сомнения. И потому что это было запрещено, и потому что жертвоприношение было событием настолько из ряда вон выходящим, что не верилось, что они действительно хотят это сделать.