Кира Снежная - Алиса в Академии Голодранцев

Из него, бледный и тонкий, как клинок шпаги, вдруг вырвался луч светлой магии, и сам ключ оказался очень удобной рукоятью оружия. Эйвинд взмахнул им, вырубив окно в пару взмахов. Теперь на стене кареты зиял черный прямоугольник, за которым мелькала ночь, ее огни и звуки.

– И что дальше? Выпрыгнешь в поле на всем ходу и разобьёшься?

Я не ответила на его вопрос, фыркнув так же презрительно, как и он. Подхватив свой чемодан, смело ринулась к прорубленному окну и выглянула наружу.

Слева от окна, как я и предполагала, была прикреплена железная лестница.

Я часто путешествовала в таких вот почтовых каретах, летом, когда окна раскрыты, случалось мне и на крыше ехать, потому что внутри деревянной коробки было душно, воняло потом, немытыми ногами и прочими неприятными вещами. А на крыше было хорошо. Опасно, но свежий воздух, тепло и ощущение бесконечной свободы.

По моим подсчетам, мы скоро должны были подъехать к башне. Там крутой поворот, после которого только лес; карета старая, мокрая, тяжелая. Возница не управится с ней, если она так и будет нестись. А значит, он попридержит лошадей. Тогда я и спрыгну!

Сейчас было совсем не тепло. Холодный дождь сек лицо и руки, промочил плечи, рукава пальто. Волоча чемодан, я карабкалась по этой лестнице, обмирая от страха, потому что в любой момент мои руки могли соскользнуть по мокрой металлической лестнице.

Подол моего платья хлопал на ветру, бил по ногам, а это было не очень— то приятно, учитывая, что он порядком промок и был ужасно холодным. Да еще и Кит… он карабкался вслед за мной, искренне стараясь не смотреть наверх, то есть, мне под юбку, но иногда это было просто невозможно. Особенно когда он меня подтолкнул под зад, практически закинув на крышу.

И следом за ним карабкался зануда— эльф!

– Эй! – воскликнул Кит удивленно, перекрикивая звуки непогоды и скрип ветхого длинного вагончика— кареты. – А ты чего за нами увязался?!

– Посмотреть, – лаконично ответил эльф.

– А как же оплата за год обучения? – поддразнил его Кит.

– Я тоже сам себе хозяин.

Все втроем мы оказались наверху, Эйвинд махнул своим магическим лучом вниз, и окно, такое же старое, грязное и мутное, вернулось на свое законное место, будто его не изымали. Теперь невозможно было найти путь, по которому мы ушли. И если дознаватель одумаются и вернутся, то они и следа нашего не найдут.

– Ловко! – похвалил его Кит. – Ну, скоро ваша Башня?

– Скоро! – ответила я.

Ночь летела над нашими головами, шумная и страшная. Щелкал кнут возницы, взлетая густой полосой белесого тумана над спинами магических лошадей, вагончик почтовой кареты мчал по проторенной колее, налитой дождевой водой и сверкающей под полной луной, проглядывающей между туч, как отполированные многолетней работой рельсы.

Впереди замаячила Башня, высокий, неясный, черный силуэт. Бахнула молния, рвущая извилистой полосой небо до самого горизонта, и я вскрикнула в ужасе: впереди, на крыше кареты, был дознаватель.

Он сидел на корточках, пригнувшись, опершись рукой, словно его сию минуту скинуло к нам вспышкой молнии, и зловещий свет отражался в темных стеклах его глазниц.

– Ах ты, носатый пройдоха! – выдохнул Кит, стирая капли дождя с абсолютно мокрого лица. – Все ж таки нас выследил! Ну, влипли!

– Ты можешь уйти, – через плечо бросил ему Эйвинд. – Ты ему не нужен. Ну, разве что подзатыльник отвешать, чтоб под ногами не путался. Ему нужна девчонка.

И Эйвинд встал во весь рост, загораживая меня собой.

***

Дознаватель хрипло рассмеялся, раскаркался, глядя на нас. Он поднял руку в черной перчатке и поманил меня к себе своим жутким когтем.

– Иди сюда!

Эти слова не были произнесены, но они болью отпечатались в моей голове. Дознаватель использовал свою запретную магию, и это было так ужасно, что и передать невозможно.

Я застонала и безотчетным движением сжала ладонями виски, выронила чемодан. Кажется, ловкий Кит его поймал на самом краю крыши, не дал свалиться вниз; не помню. Не видела. Да мне это сейчас было и неважно. Все, что я хотела – это избавиться от боли.

Голову мою разламывала пульсация, и все, что я слышала, это страшный шелестящий шепот, клекот хищной птицы, предвкушающей кровавый пир.

– Иди ко мне!

Невольно я сделала шаг вперед, и боль, стучащая в виски, как будто уменьшилась. Я чуть не разрыдалась от облегчения, но она тотчас вернулась вновь, и я с готовностью сделала еще шаг к дознавателю, как больной, принимающий порцию лекарства, после которого наступает облегчение.

– Алиса, не слушай его! Он подманивает тебя, Алиса!

Кажется, это кричал Эйвинд. Но что он понимал? Когда так болит, голос разума слушать невозможно.

– Он околдовал ее! – крикнул ему в ответ Кит. – Она не может сопротивляться! Сделай что— нибудь!

И это было так.

Дознаватель в свете молний встал во весь рост, балансируя на покачивающейся под его ногами крыше кареты. Его черный плащ, сшитый из многочисленных полупрозрачных черных лоскутков— перьев, то обнимал его, как крылья, то взлетал, словно обрывки тьмы.

Черные металлические когти сверкали, подманивая меня. Черные провалы глаз над металлическим клювом были пусты и мертвы. Они завораживали, манили, как манит омут, полный русалок, и я сделала еще шаг, погружаясь с головой в его магию. Подчиняясь ей.

– Иди… иди сюда!

Дознаватель издевался.

Он знал, что причиняет мне боль, он знал, что я и двинуться не могу никуда, кроме как к нему, и смеялся, наслаждаясь своей властью надо мной.

Я слышала его хриплое дыхание, его недобрый голос, его получеловеческий, полуптичий смех.

Он нарочно усиливал свое воздействие, чтоб я плакала и мучилась, а потом возвращал мне способность понимать и бояться. И тогда он упивался моим отчаянием.

– Исчадие ада! Носатый садист! Алиса, не ходи! Сопротивляйся! Борись! Осталось совсем немного!

Башня была совсем близко; под крышей, по которой хлестал дождь, я заметила светящееся окошко.

Там было тепло и сухо! Там не было пронизывающего до костей ветра и ледяного дождя! И наверняка там был камин, около которого можно было бы обогреться и просушить одежду…

Да только, кажется, мне никогда не попасть туда! Жизнь моя кончится здесь и сейчас, в отчаянии, холоде и боли.

– Терпи, Алиса!

Но силы покидали меня!

Чуть не рыдая, я сделала еще шаг вперед, обойдя Эйвинда с ловкостью мошенника, больного, поедающего грибы и травы, что сначала дарят ему счастье, а потом ломают все его тело жестокой болезнью.

Я хотела достичь дознавателя!

В его объятьях мне чудился покой и избавление от страданий. Его когти сжимались и разжимались, вгоняя меня в ужас. Я не могла не думать о том, как он будет рвать и терзать меня ими, как проведет кровавые полосы на моей спине…