Кира Снежная - Алиса в Академии Голодранцев

Но мальчишка не сдрейфил.

Он своей длинной ногой небрежно наподдал моему чемодану пинка, да так, что тот крутанулся и остановился, обернувшись стороной с замками к мальчишке.

Я не успела и подумать о том, как тот будет выкручиваться перед дознавателем. Мальчишка, к моему глубоком изумлению, выудил из своего кармана ключ – мой ключ, на серебристой цепочке! – и неспешно отпер чемоданчик.

Дневник, теплые брюки их клетчатой шерсти – это не могло вызвать подозрений. А вот панталоны… о, господи, стыдоба— то какая! Вороша мои вещи, своими когтистыми лапами дознаватель вытащил мое белье! И теперь оно висело, покачиваясь на его черном когте.

– Это что? – зашипел дознаватель злорадно.

Но мальчишка и теперь не испугался. Глаза его радостно и возбужденно разгорелись.

– Ах, это, – мастерски изображая смущение, протянул он, почесывая в затылке всей пятерней. – Ну, тут, понимаете ли, вот какое дело: я влюблен в свою кузину. Это ее. Да, да, не мое! Я украл это. Нет! Вы посмотрите, какие идеальные очертания!

И он почти благоговейно снял с когтя дознавателя мои панталоны.

Они, конечно, были не новые, но, разумеется, идеально чистые. И даже пахли недорогим порошком. Но мальчишка смотрел на них с нескрываемым восторгом, и даже фонарь дознавателя не реагировал.

Значит, не врет…

– О, господи, – с чувством произнес этот бесстыжий врун. – Это идеально. Это прекрасно. Это эталон!

И он зарылся лицом в белую ткань.

– Божественный аромат, – пробубнил он откуда— то из панталон.

Господи, стыд— то какой! Я едва не сорвалась со скамейки с криком, чтобы дознаватели уже забрали меня и отняли мои труселя у этого мелкого вруна, но дознавателю самому не очень нравилась эта фетишистская любовная история.

– Хватит, – каркнул он с отвращением.

– Но аромат действительно неплох, – настырно произнес мальчишка, выныривая из моих панталон. – Он божественен! Кажется, я все еще ощущаю аромат ее девственной розовой кожи… Не желаете ли убедиться?

И он сунул – о, господи— и— и!..– мою вещь прямо под клюв дознавателю.

Дознаватели существа жестокие и даже извращенные, но, говорят, у них слабые нервы. И, как ни странно, они стыдливые. Все, что как— то связано с интимной стороной жизни человека, у них вызывают мучительный стыд. Стыд на грани боли.

Вот и сейчас дознавателю было не по себе.

Мальчишке дознаватель ничем не грозил. Он искал не его; мальчишка его не боялся. Это я тряслась, как осиновый лист, и у меня не вышло бы так виртуозно трепать ему нервы. Но, похоже, мой нечаянный защитник давно нашел уязвимое место в зловещей силе дознавателей, и теперь этим бессовестно пользовался.

– Вы только понюхайте! – проникновенно, голосом, полным любви и обожания, произнес мальчишка.

Дознаватель задушено захрипел. Он надулся, нахохлился, как больная ворона, и мне показалось, что он вот— вот сотворит какую— то гадость.

Но тут подал голос эльф.

– Прекратите это немедленно!

Он встал во весь рост и недобро смотрел на нас всех. Свысока. Очень заносчиво и горделиво.

Он был одет еще хуже моего пройдохи— защитника.

Но ключ из— за пазухи он вытащил золотой. Кажется, даже с драгоценными камнями. Это означало только одно: эльф мог отпирать самую древнюю, самую сильную магию – если его этому научат в академии, конечно.

Свой ключ он наставил на дознавателя и чуть склонил голову, глядя исподлобья синими, как небо, глазами.

Дознаватель отступил.

Я не могла видеть его лицо, я не знала его чувств. Но мне показалось, что он испугался.

Он поклонился, недостаточно почтительно, но все же. И поспешил дальше, размахивая своим фонарем.

Эльф презрительно фыркнул и уселся на свое место. Мой защитник, чуть склонившись с лавки, вылез в проход, посмотреть вслед удаляющемуся дознавателю.

– Все, – неожиданно жестко и хладнокровно констатировал он. – Свалил.

И бросил мои панталоны в чемодан, с громким шлепком закрыв за ними крышку.

***

– Спасибо, – пролепетала я, обращаясь почему— то к эльфу. – Вы меня спасли…

Он снова смерил меня высокомерным взглядом и презрительно фыркнул, усаживаясь на свое место и изящно запахиваясь в свой поношенный плащ.

Господи, какой он был красивый! Какой!

На него можно было смотреть бесконечно. Он был идеальный. Даже резкий изгиб его темно— серых, как старое серебро, бровей, был изящен и неповторим.

Ростом эльф был с моего спасителя. У него были очень выразительные, огромные, синие, как небо, глаза. Взгляд их из— под черных, как ночь, ресниц, ласковый или гневный, запоминался навсегда.

Тонкий нос с причудливо вырезанными ноздрями. Красивые, свежие губы, очень изящно очерченная линия скул, хорошо вылепленный подбородок.

Стройный и хрупкий, он был прекрасный, как драгоценная вещица, завернутая в грубую ткань. Убожество его одежд только подчёркивало его невероятную красоту.

Он правда не был похож на человека. На живое существо. Я таращилась на него, потому что искренне считала его произведением искусства. И сотворила его в момент наивысшего вдохновения природа.

Эльф снова неодобрительно фыркнул.

– Не стоит благодарности, – ответил он, пожалуй, излишне сухо.

Мальчишка, что сидел рядом, возмутился:

– Эй! – изумленно выдохнул он. – Вообще— то, спас тебя я, а благодарности ему?!

– Ах, да,– слабым голосом ответила я. – Ты спас…

Тут взгляд мой упал на растерзанный чемоданчик, и я покраснела до самых ушей.

– Ты трогал мое белье! – взвизгнула я, поспешно склоняясь над своими вещами, поспешно запихивая все обратно и наскоро наводя в чемодане порядок. Мальчишка, ничуть не смутившись, протянул мне мой ключ на блестящей цепочке, и я спешно защелкнула замок.

– Так для пользы же дела,– резонно заметил он.

– Ты… ты его нюхал! – заверещала я. Ой, у меня от стыда сейчас щеки треснут!

– Пф— ф— ф, – возмущенный моей черной неблагодарностью, презрительно фыркнул мальчишка. – Зато дознаватель ушел! Я умею их отваживать. Я отвадил их не меньше трех дюжин, уж поверь мне! Я в этом эксперт!

В его голосе послышалось неприкрытое хвастовство.

– Эксперт, – подал неприветливо голос эльф. – Это выглядело отвратительно.

– Ну, я же не такой важный господин, как ты, – тут же нашелся мальчишка. Язык у него хорошо подвешен… даже лучше, чем его ловкие, вороватые пальцы! – Если такой стеснительный и правильный, мог бы и раньше меня вступиться за девушку. Кстати, меня Кит зовут, Алиса.

И он церемонно подал мне руку.

Руки у него были особенно ухоженные.

Очень чистые, с длинными красивыми, чувствительными пальцами, с аккуратно остриженными ногтями. Сейчас, словно окончив какое— то дело, требующее максимальной чувствительности пальцев, Кит раздобыл в кармане серебряное широкое кольцо и надел его на безымянный палец. Как врач— хирург, закончивший операцию. И от этого немудреного действия у меня мороз пошел по коже.