Кира Снежная - Алиса в Академии Голодранцев

Нила от злости трясло.

– Грязные, нищие мыши, – прошипел он, стискивая кулаки. – Ну, это вам так просто с рук не сойдет! У меня в Совете!..

– Знаю, знаю, – перебил его дед. Голос его звучал слишком печально, чтоб в это можно было поверить. – Твой отец в Совете. Мне очень страшно. Но, думаю, Совет тебя не сможет оправдать. А теперь на выход, молодой человек!

Дед отшагнул в строну, дав Нилу проход к дверям и картинно взмахнул рукой, кланяясь Нилу. Только вот поклон этот был больше похож на издевку. Сфера, защищающая нас, лопнула, и дверь распахнулась, будто по ней наподдали ногой.

Нил, бессильно скуля от злобы и роняя злые слезы, сцепил зубы и почти бегом рванул прочь. Его позор поджидал за дверями нашего дома, и я одновременно и смеялась, и понимала, что мне это с рук точно не сойдет.

***

Когда дверь за Нилом захлопнулась, а шаги его стихли, я не выдержала, разрыдалась и бросилась деду на шею. Он обнял меня, прижал к себе и ободряюще сказал:

– Ну, ну, малышка. Все будет хорошо!

Голос его звучал ласково, с теплом. Но, кажется, он сам не верил в то, что говорит.

– Нет, не будет! – всхлипывала я. – Ты же знаешь, что не будет! Если у Нила Совете отец… Ой, как же мне попадет! Ты бы слышал, что он обещал со мной сделать! Ты бы знал, чем он грозился! И выхода нет. Академия Усидчивых Девиц не спасет меня. Отречется. Выдаст ему, не захочет нажить неприятностей. Ну почему, почему все так несправедливо?!

Дед немного помолчал, поглаживая меня по волосам и успокаивая, а потом как— то устало вздохнул и решительно произнес:

– Пойдем— ка, я кое— что тебе покажу! Ну, не плачь, девочка. Не плачь, Алиса! Может быть, еще не все потеряно?..

Кое— как успокоившись, отерев глаза, я последовала за ним. Что мне оставалось делать?

В его кабинете всегда было сумрачно из— за плотно задернутых штор. Дед говорил, что солнечный свет раздражает его чересчур чувствительные глаза, но черта с два это было так. Его глаза – черные, пронзительные, под сурово изогнутыми угольно— черными бровями, – никогда не были раздраженными, воспаленными или больными. Они всегда смотрели внимательно. Казалось, дед может рассмотреть, как сквозь кожу прорастает самая тонкая волосинка.

Я— то знала наверняка: дед проводит какие— то опыты, разрабатывает новые рецепты зелий и заклятий, и солнечный свет – это тот ингредиент, которые годится не для всякого зелья.

В полутьме его кабинета мне было знакомо все. Его шкафы с книгами, огромный стол, крытый сукном, кожаное кресло, глобус из лакированного блестящего желтоватого дерева. Этот кабинет словно был кусочком другого мира, мира, где наш дом не был нищим и несчастным.

– Так и есть, Алиса, – угадав мои мысли, произнес дед. – Так и есть!

Он закрыл за нами дверь поплотнее и задумчиво почесал белоснежную, тщательно постриженную и ухоженную бороду. Это жест я тоже знала; дед так делал в минуты размышлений.

Он колебался; думал, посвятить ли меня в тайну, которую решился приоткрыть.

– Вы рассорились из— за Академии, – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес дед, наконец. Я тяжело вздохнула:

– Нил назвал тебя городским сумасшедшим, – ответила я, пытаясь оправдать свое поведение.

Но дед, на мое удивление, не стал читать мне нравоучений. Даже не попытался, что само по себе было очень странно.

– Да, да, – рассеянно отозвался дед. Он вынул из кармашка жилетки часы, открыл крышечку и глянул, который час, словно торопился на поезд. – Но ты же знаешь, что это не так?

– Если ты действительно был ректором самой замечательной академии, – набравшись духу, произнесла я, – то где она? Куда пропала?

– Ах, Алиса, – произнес дед так жалобно, что я подумала – он передо мной извиняется. – Дело в том, что кое— кто совершил непоправимую ошибку. Это был не злой умысел, а именно ошибка. Но из— за нее академию я потерял. Мне пришлось поклясться, что я… не попытаюсь ее вернуть, никак не повлияю на ее… м— м— м… положение и никак не помогу ей… м— м— м… расколдоваться, пока не появится хотя бы еще один адепт, желающий в нее поступить.

– Ты поклялся, что не выручишь свою академию?!

– Да.

– Но разве как— то нельзя обойти эту клятву? Только не говори, что ее запечатали в магический шар!

– Но ее запечатали в магический шар, – сокрушенно признался дед. Я всплеснула руками.

– О, нет! И кинули в Башню Клятв? Со всеми вместе шарами?

– Да.

– Не может быть!.. Невероятно! Нет, этого просто не может быть!

Дед нерешительно пожал плечами.

– Но у тебя остался ключ! – не унималась я. – Твой магический ключ! Я видела, на что он способен! Ты мог бы…

Дед погрозил мне пальцем, и я смолкла под его осуждающим взглядом.

– Алиса, – строго произнес он. – В Академии Голодранцев учат многому, но первое, что там постигают, это то, что можно быть бедным, но нельзя быть дешевым. Клятва нерушима не потому, что она заперта в шар, и не потому, что ее сложно найти, отличить среди тысяч таких же шаров. Это все глупости; я мог бы найти ее в пять минут, и ровно столько же мне понадобилось бы, чтобы этот шар вскрыть. Клятва нерушима потому, что я дал слово. И я вынужден его сдержать. Поняла? Запомни это крепко.

Я некоторое время молчала, не смея возражать ему.

– Это ты совершил эту ошибку? – сказала я, наконец, чтобы заполнить тяжелую паузу.

Дед отрицательно качнул головой.

– Нет, – как можно мягче произнес он. – Не я. Мне никогда бы в голову не пришло спорить на академию и класться такими вещами. Тем более что речь шла о дорогом мне месте, о моей академии, о дорогих мне людях – о моих учениках. Я тоже отчасти виноват… Но не важно. Алиса, – он глянул на меня поверх стекол очков, и я заметила, что глаза у него не черные, как мне казалось раньше, а карие, с золотыми исками. – Я знаю, чем тебе грозят разбирательства с Советом. И понимаю, что отступать тебе больше некуда. Совет накажет тебя. Он не отнимет твою жизнь, но здорово пострадает твоя честь. Твоя гордость. Скажи мне, девочка: ты готова рискнуть?

От изумления я потеряла дар речи. Он серьезно?! Он не шутит, не разыгрывает меня, он не сошел с ума, он хочет меня принять в свою академию? Нет, этого не может быть! Это безумие!

–Идем, – произнес он. – Я покажу тебе академию!

***

Дверь, ведущая из кабинета деда в потайную комнату, была неприметная, полускрытая темной занавесью. Я видела ее тысячи раз, но отчего— то мне никогда не было интересно, что там, за нею.

Всегда казалось, что там что— то скучное, какая— нибудь пыльная кладовка.

Но стоило деду отодвинуть занавеску и вставить в замочную скважину ключ – свой магический ключ! – как с моих глаз словно пелена спала. И я с удивлением отметила, что даже не подозревала, что в моем доме, который я изучила сверху и до низу, в котором я знала каждый уголок, есть целая комната, о существовании которой я даже и не задумывалась!