Марина Ли - Не буди лихо

– Лиза говорила, что вы ведьма, но я отчего-то не верил. Думал, пугает, – проговорил тем временем демон и оскалился, закатывая левый рукав, чтобы обнажить полоску бледной в свете луны кожи с тёмной вязью татуировки.

Нечто подобное Василисе уже приходилось видеть однажды. В тот день, когда не стало бабки.

– Лиза… – Василиса схватилась рукой за сердце. – Она… ты…

Неужели ошиблась? Бабка тогда тоже перепутала демона с Охотником, и это стоило ей жизни. Но старая Ядвига обладала силой, о которой Василиса могла только мечтать. Там было за чем охотиться. А Лизавета, в которой не было ни капли дара… За что?

Не было никакой возможности не то что произнести, додумать до конца пугающую мысль. Кровь загустела и отхлынула от лица, а кончики пальцев закололо от запретного желания проклясть всё живое в округе.

Безголовая бесталанная дочь, которая от Василисы не унаследовала ничего: ни дара, ни силы духа, ни спокойного характера. Красоту вот только, да что от неё толку, если не умеет Лизка счастье ловить. Или теперь уже не умела?

Ох, не к добру было это предчувствие, не к добру…

– Она-она, – демон горько усмехнулся, не замечая состояния стоявшей под защитой порога женщины. – Так уж получилось, ведьма.

Василиса почувствовала, как земля уходит из-под ног и краем уха ещё успела услышать встревоженное:

– Проклятье! На крыльцо выйди! Я же без твоего разрешения даже чтобы помочь зайти не могу!

И вслед за этим брезгливое, произнесённое ломким юношеским голосом:

– Никогда я не пойму этих ведьм. Она что, из-за свадьбы в обморок грохнулась? Полоумная…

– Сва… свадьба?

Веки весили тонну, но Василиса всё-таки открыла глаза и осторожно села, глядя на мужчин снизу вверх.

– А вы что подумали? – внимательный голубой взгляд и брови, изогнутые вопросительным знаком.

– За Охотников нас приняла, – догадался старший демон и тихонько рассмеялся. – Вот же ирония судьбы…

Никакой иронии в происходящем Василиса не находила, а вот злиться начала. И сильно. Притащились среди ночи, напугали, про Лизку какие-то намёки делают…

– Хозяйка, внутрь не пригласишь? Мы твой порог без дозволения пересечь не можем, знаешь же…

Ещё и в гости напрашиваются. Вот же, демонское семя!

Василиса зачерпнула из стоявшего на лавке ведра ковш ледяной колодезной воды (в доме была канализация и водопровод, но ведь силу живой воды никто не отменял) и, не думая о лужах на кафельном полу, плеснула себе в лицо, потёрла щёки руками, пока не почувствовала, что возможность говорить и думать к ней вернулась, после чего бросила взгляд через плечо и потребовала:

– Кровью по косяку мазни, и можешь заходить.

Свадьба свадьбой, а доказательств у них нет никаких. Да и не пошла бы Лизка за демона… Или пошла? Как бы там ни было, посмотрим, на что зятюшко готов, чтобы заслужить расположение тёщи. Если он, зятюшко, само собой.

Василиса хмыкнула и отвернулась. Ни один демон не осчастливит стены жилища ведьмы своей кровью. И едва не споткнулась о маленький порожек, когда из-за спины раздалось:

– Стеф, по периметру пройдись охранной вязью, только не усердствуй сильно, чтобы лишнее внимание не привлекать. А то защита тут, что бы там ни думала гостеприимная хозяйка, совсем хер… никакая.

Оглянулась шокированно и даже, пожалуй, где-то зло (да что ж такое-то?) и замерла, широко распахнув зелёные глаза, споткнувшись взглядом о сочащееся кровью запястье старшего демона.

– Ты что творишь? – ахнула потомственная ведьма. – С ума сошёл?

Никогда, никогда такого не было, чтобы демон добровольно согласился отдать ведьме каплю своей крови, а здесь не капля, здесь гораздо, гораздо больше.

– Сошёл, – мужчина покорно кивнул и, щёлкнув пальцами, сорвал полог невидимости с девчушки, беленькой и кучерявой, как одуванчик, тихонько мявшейся в сторонке. – Давно сошёл.

Жестом велел малышке шевелиться и, оттеснив Василису плечом, шагнул в светлую кухню, самым бессовестным образом переходя на непозволительное ты:

– Как Лизавету твою повстречал, так и сошёл… Пять лет назад. Принимай теперь наследницу. Куда мне без матери её растить…

Пять лет?

Господи, неужели пять лет прошло с тех пор, как Лизавета, хлопнув дверью, выскочила босая и обиженная за порог материнского дома? Пять лет? Пять дней, может? Пять недель? Месяцев пять… ну, шесть, в крайнем случае, никак не больше…

А четырёхлетнее подтверждение тому, что Василиса не умеет считать, тем временем настороженно, исподлобья смотрело на красивую статную женщину, которую отец в своих рассказах называл бабкой, а потом вдруг доверчиво заглянуло Василисе в лицо и, растерянно округлив зелёные, как у самой Василисы, как у дочери её, как у всех женщин в роду Лиходеевых, глаза, спросило:

– Разве бабушки такие бывают?

– Бабушки? – Василиса в замешательстве посмотрела на демона. – Наследницу? Так это что же? Это как же? А сама-то Лизка?..

Мужчина вздохнул устало и, как новоиспечённой бабке показалось, даже болезненно.

– Лизка, – имя ведьминой дочери произнёс осторожно, так, словно боялся пораниться о звуки, из которых это имя состояло. – Она от меня ушла.

Василиса моргнула.

– В обитель Светлой Матери.

Второй раз за вечер многое повидавшая на своём веку ведьма почувствовала, как подкосились ноги, неловко ухватилась ослабевшей рукой за край стола, у которого стояла, и выдохнула, пробивая звуки сквозь ком, вставший поперёк горла:

– Моя Лизавета? – голос оказался неожиданно скрипучим, будто жернова кто крутит вхолостую.

– Наша, – исправил её демон и, обогнув застывшую женщину, подошёл к плите, по-хозяйски похлопал шкафчиками, нашёл чайник, водрузил его на огонь. И произнёс, пряча глаза:

– Прости, ведьма, так получилось.

Дверь скрипнула, впуская в кухню Стефана.

– Иво-та исса, – соблюдая древнюю традицию демонов, обратился к отцу парень (скорее молодой мужчина, чем юноша). – Я всё сделал, но там в одном месте запутался немного. Не глянешь?

– Потом, – демон Иво жестом велел своему сыну помолчать и обернулся к ведьме.

Василиса вздохнула. Раз, другой. Зажмурилась до разноцветных кругов перед глазами, а затем расправила плечи. Все расспросы потом. Слёзы потом. Слова сожаления. Упрёки. Не сейчас.

– Что уж теперь… – произнесла негромко и улыбнулась широко и открыто (не демону, упаси Всевышний! Демону улыбаться она пока всё-таки была не готова, пусть этот демон и стал, по удивительной случайности, не иначе, частью её семьи. Внучке своей улыбнулась).

– Ну, здравствуй, наследница. Звать-то тебя как?

Внучку Василисы звали Марией. «Машенька, – мысленно произнесла ведьма и почувствовала, как давно пустующее сердце затопило горячей нежностью. – Машенька Лиходеева».